Маленькие Песцовые радости - Инди Видум
— Увернулся же, — недовольно сказала Живетьева. — А с Эрни я сама поговорю. Можешь даже меня сопроводить в мой дом.
— А нет у тебя дома, — с явным удовольствием бросил император.
— Что значит нет?
— То и значит. Я тебя предупреждал, что, если что-то утаишь, ответишь по максимуму? Дом ушел в качестве компенсации Песцову.
— Какой еще компенсации? — визгливо от неожиданности спросила Живетьева.
— За покушение на убийство твоими родственниками. От Эрнеста признание ты слышала, послушай еще одного.
Император включил видео с признанием Николая.
— Боже мой, боже мой, — трагически понизив голос, запричитала Живетьева, — я окружена сплошными идиотами. Этому-то чего не сиделось? Ему все подносили на блюдечке…
— Шелагины от него отказались. Заберешь?
— То есть он убил мать, а ты хочешь, чтобы он убил еще и прабабушку? — насмешливо спросила Живетьева.
— Тебя не так просто убить.
— Он уже пытался. Качественно так подготовился. Нет, Костенька, я не вижу смысла брать его на баланс рода. Жадный, глупый, ленивый. Кроме того, он преступник. Мы не можем позволить себе ставить пятно на репутацию рода, принимая в него преступников. Это видео наверняка показали на Совете, и теперь все знают, что из себя представляет Николай.
— Шелагин затребовал с вас компенсацию за выращивание чужого наследника. Я признал ее правомерной.
— Совсем меня по миру пустить хочешь, да, Костенька? — жалобно всхлипнула Живетьева.
— Сама напросилась. Рассказала бы вчера. Возможно, что-то удалось бы придумать. А так вас уже начали щипать. Песцов, вон, дом затребовал и фабрику.
— Какую фабрику? — всполошилась Живетьева.
— По производству шелка.
— Ах, эту. Ну и шут с ней, она все равно убыточная. А дом я не могу отдать, и не проси.
Информация об убыточности была грустной. Но я вспомнил о планах по производству паучьего шелка и решил, что убыточной фабрика перестанет быть сразу, как я докачаю до нужного рецепта алхимию.
— Я и не прошу, я уже подписал все бумаги по передаче прав и отправил в канцелярию.
— Нет, Костя, нет! — воскликнула она. — Ты не понимаешь!..
— Чего я не понимаю? Объясни.
— На участке источник энергии, которую могут использовать только целители. Нельзя этот дом отдавать в чужие руки. Впрочем…
Я ее не видел, но мог бы поклясться, что она плотоядно улыбнулась.
— Впрочем, — повторила она. — Все это можно использовать для нашей пользы. Только пообещай, что вернешь мне участок. Дом-то все равно мне не нравился, я давно подумывала его перестроить. А тут такой повод наметился.
Мне, кстати, дом тоже не нравился. Но для меня тоже ценность была именно в участке. Даже если бы там был всего лишь сарай, то он для меня был бы предпочтительней самого красивого дома.
— Как я его могу тебе вернуть?
— После смерти всех Шелагиных, — предложила старушка. — Подорвем дом вместе с ними. Запустим слух о проклятии целителей, когда отбирают их собственность. Остальные поостерегутся. В результате все мы в плюсе: ты забираешь еще одно княжество, а я получаю назад участок.
— Как ты это представляешь? У тебя на доме защиты немерено. Плюс Шелагины артефакты не снимают.
— Есть у меня один вариант алхимической бомбы. Похожей меня Коленька пытался приложить, но там концентрация пожиже была, — уклончиво ответила она. — Защиту с дома я сниму, а личные артефакты не выдержат. Одна воронка останется. Я ее потом засыплю и поставлю новый дом.
«Нужно как-то сделать, чтобы взорвалось само. Тогда действуем по опробованному в поселке варианту, — задумчиво предложил Песец. — В том магазине были варианты домов очень и очень интересные…»
«Слух опять же запустим, что наши артефакты перебивают любые целительские проклятия», — с усмешкой добавил я.
Вариант, когда Живетьева будет уверена, что своими руками снесла собственный домик, и на участке не останется никаких закладок от нее, меня устраивал полностью.
— Уговорила, Арина Ивановна. Ты была очень убедительна. Но после поездки в собственный дом опять отправишься в заключение. Если не надумаешь дать клятву.
— Илюшу только жалко, — неожиданно выдала она. — У меня на него были такие планы. Но кем-то все равно придется жертвовать. Раз уж я жертвую Эрнестом, будет справедливо пожертвовать и представителем другой стороны.
— А ты жертвуешь Эрнестом?
— Он меня очень расстроил, — грустно сказала Живетьева. — А значит, из дома он не выйдет.
— Учти, что выносить вещи будете в присутствии моих людей, — неожиданно предупредил император. — Все проверим, всех найдем.
— Да не собираюсь я Эрни вытаскивать. Он знатно накосячил, пусть отвечает. Поехали, Костенька. Дело не терпит отлагательств.
— Действительно. Если сегодня Шелагины вступят в право наследования, завтра всё вернется ко мне и больше никто не захочет предъявлять претензий.
— Не всё Костенька. Ты должен пообещать мне вернуть участок, — встревожилась Живетьева. — Иначе я тратить заряд не буду, он невосполнимый, понимаешь?
До дома Живетьевых мне пришлось ехать с ними, причем даже с некоторыми удобствами. Да, император, который решил не полагаться на группу своих людей и то ли проверить все лично, то ли переговорить с Живетьевым, ехал с Ариной Ивановной в автомобиле представительского класса, на крыше которого теоретически тоже можно было расположиться. Но за ними ехала еще и колонна грузовых автомобилей, в кузове одного из которых я и устроился. Предполагалось, что император оказывает помощь Живетьевой по переезду.
На деле же он тщательно изучал каждую мало-мальски ценную вещицу и часть из них попросту отжимал в свою пользу под предлогом дальнейшей проверки. По лицу Живетьевой было понятно, что на возврат рассчитывать не приходится, поэтому у нее появилось желание взорвать дом вместе с тем, что там еще оставалось. Тем более что внука внутри она не обнаружила, хотя устроила допрос всем, кто проживал в доме: и членам своей семьи, и прислуге, и охранникам. Эрнеста Арсеньевича никто не видел. Он почему-то не только не появлялся в доме, но даже родителям не позвонил, что особенно взбесило Арину Ивановну.
— Затаился, паршивец, — прошипела она себе под нос. — Он меня хорошо знает. Понимает, что не спущу. Но если рассчитывает, что остыну и прощу, то зря.
От злости она чуть ли не дымилась, что не помешало ей очень аккуратно подготовить все для взрыва дома. Алхимическая бомба была всего лишь одна, поэтому
