Адвокат вольного города 8 - Тимофей Кулабухов
— Так. Фамилия! — рыкнул я в камеру, которую открыл для меня один из единорогов.
— Зачуханов!
— За что отбывал каторгу до побега?
— Два мешка пшеницы украл для голодных дитяток. Не губи, барин.
— Не ври мне, у тебя отродясь дитяток не было. Кто организовал похищение моих родственников? Отвечай!
— Я не знаю!
— Не ври мне!
— Что мне пусто было! Это вообще не наши, мало ли кто? Может, это цыгане вообще.
— Не ври мне, я сказал, — грозно пророкотал я. — А то застрелю. Где их удерживают?
— Не знаю.
— Меня такой ответ не устраивает.
Я достал и громко передёрнул затвор кольта, звонкое эхо жутко прокатилось вдоль камер.
— Отвечай или пристрелю как собаку!
В коридорах моих казематов царила тишина, даже мыши не скреблись, хотя по камерам сидела куча схваченных боевиков, а также Хомяковы в количестве двух штук.
— Стреляй, я не боюсь!
Глава 25
Роль снайпера в истории
— Стреляй! — мой собеседник истерично закричал.
Грохнул оглушительный выстрел, потом за ним ещё один и ещё, и четвёртый.
В образовавшейся затем мёртвой тишине с мягким звуком упало тело, а я, словно почуявший кровь разъярённый зверь, с бешеным криком выскочил из клетки:
— Открыть следующую камеру!
Пока оперативник с бледным лицом открывал, в магазин кольта с хорошо слышным по всему коридору лязгом добавилось недостающее число патронов. В этой камере сидел один из боевиков уже рангом повыше, между прочим, урядник, это что-то вроде сержанта, то есть лицо явно более осведомлённое, чем остальные.
Оперативник за моим плечом сделал ему страшное лицо, показывая знаками, что я сошёл с ума. Заметив это, я лишь криво ухмыльнулся:
— Не бзди, офицер, у нас их ещё полно. Распорядись пока убрать тело, мешок только пусть возьмут, а то грязновато чего-то получилось.
У меня в коридоре был небольшой деревянный стул, я перенёс его в камеру и сел.
Задержанный сжавшись сидел на середине кушетки и, боясь лишний раз пошевелиться, смотрел перед собой.
— Так, голубчик, начнём с тобой, — театральным (на самом деле, много раз отрепетированным) движением я спрятал кольт. — Фамилия!
— Приёмыхов.
— За что чалился на киче?
— Да я просто… ну, на перо одного поставил. Со смягчающими.
— Как давно служишь на Вьюрковского?
— Четыре года, кажись.
— Какой взвод произвёл похищение моего семейства?
— Да это всё четвёртый, это всё Новак!
— Это фамилия или прозвище?
— Я не ведаю, просто все так бают. Проститя, барин.
— Да ничего, ничего. Где, голубчик, ты говоришь, их держат?
По коридору волоком тащили мешок с телом. Мешок был красным внизу и при движении оставлял за собой жирную красную полосу. При виде мешка задержанный судорожно сглотнул.
— В основном лагере есть склад, тама лежать стройматериалы со времени последнего ремонта, а намедни та клеть ужо запирается и у ей крепкие стены. Я не ведаю точно, барин, но оне там. Их колдун стережёт, последний.
— Последний?
— Ага, Цырута. Остальные сказались, что им надоть в город и уехали.
— А Цырута что, боевой маг? Металл, охота?
— Он ваще по огню, дык его за то, что красного петуха пустил в Балашихе со множеством погибших, разыскивают, ему некуда тикать, вот он и сидит, как сыч.
— Но-но! Ты метлу-то не распускай! Какой ещё сыч⁈ Забудь про младшего брата Предка! Ладно, не ссы, я тебя понял.
— Вы не будете меня того… — осмелев, с надеждой спросил урядник, кивнув на место, куда был убран кольт.
— Ты со мной разговариваешь, на вопросы отвечаешь, зачем мне это?
Не заканчивая разговор, я встал и вышел в коридор. Почти во всех камерах заключённые сидели ближе к решётчатой двери или стояли, прислонясь к ней и внимательно подслушивали.
— Эй вы, кто-то считает, что урядник напрасно со мной разговаривает?
Все задержанные тут же сделали вид, что их тут нет, да и вообще, они туговаты на ухо.
— Ты, — я ткнул пальцем в ближайшего горемыку.
— Я? Я — нет, да Вы что, Ваша светлость! Да мы ж все туточки сызмальства мечтаем на Вас служить, верой и правдой, не щадя живота своего!
— Хорошо, — я резко перебил его слащавую речь.
Повернувшись, я поманил оперативника, в руках которого было множество папок.
— Да будем вам всем известно, что прежний ваш наниматель, Амвросий Дмитриевич имел на всех на вас досье, — нагло соврал я, взял пачку папок, потасовал и открыл нужную. — Вот ты Степан Михеич, а вот твоё участие в вооружённой группе, незаконное владение оружием из запрещённого списка, налёт на банковскую кассу, тяжкие телесные повреждения охраннику, приведшие к его увечьям и инвалидности, шесть лет каторги, сбежал в первый же год.
Потрясённый боевик за решёткой сжался в комочек. Сейчас он мало напоминал бравого грабителя банков, жизнь его уже изрядно потрепала.
— Смысл в том, что он вас держал за… за незащищённые части тела и при любом сомнении мог сдать полиции. Но я, как вы должно быть знаете, не мой дорогой родственник, я — это я. И отсюда вопрос, как мне поступить с вами?
Я взял стул, выставил в коридор и присел, переводя взгляд с одного на другого.
— С одной стороны, вы совершено точно люди не из списка достойных и благородных. С другой стороны, вы просто наёмники, которые не разобрались в ситуации. Но и оружие против меня вы направляли…
Они молчали, проникшись серьёзностью момента.
— Поэтому. Я предлагаю тем, кто хочет — пойти ко мне на службу. Есть такие?
Тот бедолага, который уже разговаривал со мной, поднял руку как пятиклассник на уроке, показывая, что просит вызвать его к доске. Его жест повторили ещё несколько.
— Список вариантов неполный. Я могу сдать вас полиции. Могу просто отпустить на все четыре стороны и посмотреть, что вы сделаете. А судьба ваша в таком случае очень простая. Вы ничего не умеете, кроме как нарушать закон и применять оружие. Сколотите банду, вас полиция всех и постреляет. И не важно, что это будет, кустовская полиция или челябинская.
— А Вы?.. — осторожно спросил один из задержанных, который мог
