ТОП сериал 1978 - Максим Арх
— И чего, — хмыкнул я. — Мной играют, и я играю.
— Тобой ещё никто не играл, а вот ты, если решишься это опубликовать, — он показал на магнитофон, — сыграешь жизнью девочки. Ты хоть представляешь, какой будет скандал, если американка это споёт? Или ты об этом не думаешь?
— Почему не думаю? Думаю! Но вы вообще-то забываете, что скандал для шоу-бизнеса — это всё. После этой песни певицу сразу же узнают во всём мире.
— Но такой скандал её похоронит. Её будут ненавидеть в стране даже несмотря на то, что некоторые американские граждане придерживаются левых взглядов, — сказал Лебедев, вновь перечитывая текст. — Да и не допустят там такую песню ни на радио, ни на телевидение. Я уж не говорю о том, что папа дочери не разрешит такое петь, ибо исполни она эту песню — представитель посольства в эту же секунду мгновенно угробит похоронит свою карьеру тоже. Так что и говорить не о чем.
— Я знаю, что не разрешит и что будет возмущён. Также я уверен, что Тейлор не захочет иметь с этой песней дело, — улыбнулся я, решив рассказать смысл.
— Тогда зачем ты предлагаешь это?
— Для того, чтобы, когда эту песню начнут петь во всём мире, они поняли, что мы и без них сможем раскрутить нужный нам проект.
— Ну, ты, Васин, даёшь, — ухмыльнулся Кравцов. — Прям стратег. — Он улыбнулся, а затем, неожиданно сделав лицо серьёзным, спросил: — А ты не подумал о том, как её воспримут тут?
— А что тут? — удивился я. — Народу, без сомнения, должна понравиться.
— Я говорю не о народе. Я говорю о руководстве.
Мы все переглянулись.
А ведь действительно, как на то, что эту песню споют не местные — советские певцы, отреагируют руководители Кубы? Это большой вопрос. С одной стороны, должны отреагировать положительно, ибо в композиции восхваляется человек, многое сделавший для революции. С другой же стороны всегда есть место ревности, прошлым разногласиям и даже, быть может, обидам.
— Мы сделали кавер-версию на песню, которую поёт народ — не более, — пояснил я. — Композиция, на мой взгляд, хорошая. Ясно, что она американцам не подойдёт. Но ведь её Юля записала, тогда пусть в клипе Юля и снимается.
— Это ты так думаешь, что мы просто споём и всё, а другие могут подумать по-другому и сделать совершенно другие выводы.
— Товарищи, давайте послушаем её ещё раз, — предложил Минаев и, перемотав, вновь включил прекрасную композицию.
Я же во время прослушивания ещё раз всё обдумал и, в конечном итоге, пришёл к выводу, что, вполне возможно, эту песню я записал и предложил на рассмотрение несвоевременно.
Она явно могла поссорить нашу страну с американцами. Нет сомнения в том, что после того, как мы раскрутим нашу версию на весь мир, этого США не простят и начнут вставлять палки в колёса, ибо недопуск распространения коммунистической идеологии суть их кредо. Также нет сомнения в том, что приложи мы совсем небольшие силы — и песня обязательно приобретёт массовую популярность, а, значит, будет элементом угрозы для американцев. И, естественно, они начнут предпринимать ответные шаги как по отношению к композиции, так и по отношению к тем, кто эту самую композицию продвигает.
«А значит, нам с Тейлором не поздоровится. Да и вообще, Тейлор вполне может после такого отскочить. На фига ему такие проблемы, когда он станет изгоем у себя в стране? Западные спецслужбы так возьмут его в оборот, что и пикнуть не сможет. И останется у него, как говорится, два единственных выхода — либо всё бросить и «остепениться», либо эмигрировать к нам, либо умереть от неизвестной болезни или несчастного случая. А мне он ещё нужен там, — размышлял я. — По ходу дела поторопился. Рано мне с амерами ссориться. Так-то я просто приколоться хотел. Ясное дело, что никто девчонке не разрешил бы исполнять фактически антиамериканскую песню. Просто хотел потроллить посланника и отдать песню Юле, а американке выдать другой текст. Теперь, вероятно, придётся обойтись без троллинга».
Как только композиция закончилась, я рассказал о своих опасениях товарищам и в конце сказал:
— Так что надо для младшей дочки песню записать. Пусть поёт чего-нибудь попроще. Сейчас смонтирую пару серий. Пока актёры будут переозвучивать, я для неё новую напишу. Текст у меня уже есть, а музыку придумаю.
— Правильное решение, Саша, — похвалил меня Минаев.
— Что делаем с песней? — посмотрел Кравцов на Лебедева.
— Ничего. Сотру её, и «Вася кот», — ответил за мидовца я, вставая со стула.
Лебедев вытащил из магнитофона кассету, покрутил её в руках, а затем неожиданно произнёс:
— Песня хорошая. Слушается очень завораживающе. В таком варианте звучит намного лучше оригинала, а, следовательно, лучше воспринимается и запоминается слушателем. Уничтожать её пока считаю неправильным. Передадим информацию в Москву — пусть там думают.
На том и порешили. Быстро написал ещё один текст, передал Лебедеву и они ушли.
Я же вернулся в киностудийный бокс и продолжил монтаж. Тут работа была поставлена на поток. Совместно с двумя режиссёрами монтажа я вначале собирал серию из отснятого на Кубе, а затем вмонтировывал туда «флешбэки», которые были отсняты в Москве. Далее в серию вставлялись уже готовые титры в начало и в конец. И, в общем-то, серия становилась почти готовой. Оставалось наложить звук — сначала актёры должны были продублировать свой текст на студийном оборудовании, потом звукорежиссер редактировал материал, ставил общий фон, добавлял звуковые спецэффекты и в самом конце подключал музыку. Именно в таком порядке мы монтировали фильм про робота-убийцу и именно так я и собирался поступить при этих съёмках.
До вечера удалось смонтировать шесть серий, три из которых были переозвучены актёрами. После этого записали песню для младшей американки и отправились отдыхать.
Ну а в 21:00 мы получили срочную радиограмму.
««Песню ни в коем случае американцам не передавать. Для её исполнения будет найдена другая вокалистка. До того времени на композицию
