Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика - Игорь Валерьевич Осипов
Рина шла рядом и в правой руке несла корзину со склянками, в которых росла всякая лечебная плесень. Лёвой поддерживала шатающуюся сестру.
Всего в трёхстах метрах от нашей стоянки нашлись и скакуны отряда искателей, их повёл Дед, и стало немного тяжелее. Жаль, что пять новых лошадиных сил не добавить к четырём имеющимся – снаряжение не позволяло.
Я потерял счёт времени. Казалось, тащили не меньше недели без передыха, но когда вышли из леса, только-только начало темнеть. Значит, убили весь день, зато потом пошло проще. Просто шли по высокой мокрой траве рядом с повозкой.
Лишь раз вытянул шею, выискивая мёртвых разбойников. Место нашёл только по дерущимся за мясо хищникам. Там и синие псы и один здоровенный кабан-людоед, с громким визгом отгоняющий конкурентов от кровавой трапезы, и стая обычных ворон, каркающих наперебой и кружащих в нетерпеливом ожидании своей очереди. На нас не обратили никакого внимания.
До древней дороги добрались, когда моросящий дождь уже начал вязнуть в сгущающемся сумраке.
Я на последнем дыхании развернул тент. Бакенбардовый Самогоныч быстро сунул под сырые дрова какую-то химию, заполыхавшую жарким белым пламенем с едким дымом, но она быстро прогорела, и трещали простые поленья и ветки.
Кису уложили под тремя одеялами в фургоне, сами остались снаружи.
– Ну, добрались, – мягко протянул Дед, устраиваясь под навесом.
Мы все скучковались, так что с одного боку у меня Рина, у другого – Куня, чьё полное имя звучало как Кунимара.
Орчанке на вид лет двадцать. Кожа тёмная с оливковым оттенком. Нос с лёгкой горбинкой. Челюсть больше, чем у человеческой женщины, но внешность не уродует. Волосы прям вороные, к тому же ухоженные, заплетённые в несколько недлинных кос. Глаза, тёмные настолько, что вспоминается старинная песня «Очи чёрные». Клыки небольшие. А то бывает, у их мужиков даже мешают нормально говорить, отчего орки часто шепелявят басом. Из-за этого же орочье наречье изобилует гласными и шипящими.
Я глянул на Рину. Куня была полной её противоположностью.
– Спать хочется, – заметив мой взгляд, произнесла эльфийка и прислонила голову к моему плечу.
Да, все устали. Я тоже задолбался, но сон не шёл. Под мерное потрескивание костра гномы клевали носом. Самогоныч молча глядел на пламя, отражавшееся в его зрачках.
Только Килька слегка оживилась с приходом ночи. Ночными её родичей звали исключительно потому, что они не любили вылезать из убежища днём. Слишком ярко. Слишком сильно жжёт прозрачную кожу солнце. Говорят, они вырождаются, и только Великое Древо до сих пор не даёт угаснуть их роду. Не удивлён, ведь если даже Рина, волшебница не самого высокого полёта, меняет травы по своему усмотрению, то всемогущее древо легко исправит уродства кровосмешения. Или, как говорила моя спутница, ошибки гнома… Нет, ошибки генома. Так кажется.
Чтобы скоротать время, достал дневник.
– Занятная вещь, – сразу же протянул Самогоныч, – можно взглянуть?
Я бросил взгляд на вещицу древних и подал старшому. Тот подкинул дневник на ладони, покрутил в пальцах и вскоре вернул.
– Мы пару раз находили такие. Но зачем эти вещи, не знаю.
Я ухмыльнулся и специально по-будничному сунул за ухо.
«Ошибка тегов. Восстанавливаю», – сухо произнёс уже знакомый женский голос. Что-то противно пискнуло. И лишь через несколько мгновений мир поплыл. Свет привычно померк, утаскивая за собой реальность и принося ей на смену видения из чужого прошлого.
– Отвечай! – орал стоящий рядом здоровяк, направив ствол на какого-то парня в цветастой футболке.
– Я не знаю, – прикрывая голову руками и чуть ли не плача, отвечал тот. Он стоял на коленях посередине комнаты. Рядом с ним был ещё один, с куцей бородкой.
Никита быстро оглянулся на дверь, словно опасался, что сейчас вломятся в это небольшое серое помещение с множеством экранов и каких-то губящих коробов. На экранах отображались строчки незнакомых символов.
Я стал всматриваться в происходящее. Похоже, что дневник продолжил оборванный на полуслове штурм руин с бешеными роботами и поиском каких-то хакеров. Значит, нашли, а с момента обрыва предыдущих воспоминаний минуло не больше десятка минут. Не моих, а жизни Никиты, и если сравнивать со строками, абзацами, станицами и целыми главами книги, то пропущен небольшой абзац.
Я жадно прислушивался к частому дыханию древнего и громко бьющемуся сердцу. Принюхивался к запаху пороха и горелого пластика. Впитывал прикосновения пальцев к тяжёлому оружию. Я старался понять его, быть им, древним, не упуская ни малейшей крупицы прошлого.
– Я тебе голову снесу! – орал здоровяк. – Отвечай!
– Не знаю! – истошно завопил хакер. – Нам поступил заказ! Дали файлы! А потом нам угрожали! Обещали убить! Если не сделаем! Больше ничего не знаю!
Здоровяк резко перевёл ствол на второго хакера.
– Теперь ты! Говори! Живо!
Никита нервно оглянулся на дверь, за которой послышались частые выстрелы и взрывы.
– У нас есть пять минут, – произнёс он.
– Угу, – буркнул здоровяк и заехал ладонью по затылку испуганного паренька, – отвечай!
– Не… не… не знаю, – заикаясь, затараторил тот, – но файлы уже были готовые. Даже инструкция, как залить и куда залить. На… на… наверное, заказчик не хотел светиться даже через прокси сервера. Но я… вот…, – он протянул такой же дневник, что был на моём ухе, – по совпадению обрывков нашёл. Залил. Может деза, может, он специально что-то оставил. Не знаю, там бред.
Никита выхватил дневник и снова глянул на выход.
– Прикрой. Если что, толкани, – прокричал он и сунул дневник за ухо.
Это было до дико. Казалось, что схожу с ума. Я погружался в воспоминания, уже будучи в них. Комната дрогнула и сжалась в точку, замолкли выстрелы, затихли причитания хакеров и крики здоровяка. Тьма окутала меня. Я словно провалится ночью в глубокий колодец. Падал и падал до тошноты.
Несколько секунд казались вечностью, а потом в глаза ударил ровный белый свет. Думал, рухну на колени, но тело не принадлежало мне, и я остался стоять, глядя на широкий белый стол со стеклянной столешницей и множеством картинок под ней.
Я стоял и медленно водил по гладкой поверхности худыми старческими руками. На мне белый халат. На носу очки. Непривычно с ними.
В светлой комнате было тихо, как в склепе. Ощущение склепа дополняют и многочисленные части тела роботов: руки, ноги, головы. Не держал бы конечность андроида, подумал бы, что маньяк расчленённой балуется.
А у стены стоит ангел. Тот самый, что уничтожил схрон.
– Скажи, пользователь, – вдруг произнёс белокурый атлет знакомым до жим-жима в одном месте голосом.
– Да? – ответил
