Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков
Я, со своей стороны, им ничего толкового подсказать не смог. Разве что воспоминание из прошлой-будущей жизни, когда у моего приятеля вот так же никак не хотела заживать стопа и ничего не помогало, пока тот не съездил в отпуск. Дома затянулось как на собаке. Видимо климат не подходящий.
Так что пора и мне переезжать на север. Птицы скоро на юг, а я наоборот. Так ведь и не птица. Не гусь какой. Да и взрослеть пора. Хватит везде самому лезть. Подросли соколята, стали соколами. Справятся сами. Страшновато, спору нет, без пригляда оставлять, а вдруг напортачат, и все наши достижения уйдут псу под хвост? Но иначе никак. Такой огромной страной как Россия мне в одиночку ну никак не управить. Тем более что кроме болячки есть вопросы на севере и поважнее.
Но это все потом. А сегодня мои генералы должны сдать еще один экзамен. Самостоятельно. Без меня. На поле боя. План сражения они тоже почти полностью сами составили, я больше слушал. В итоге все вроде бы логично вышло, если не вспоминать, что все планы они только до первого выстрела.
Поскольку главный наш противник — легкая конница, первым делом мы озаботились изготовлением рогаток и плетением габионов — больших цилиндрических корзин без дна. При случае в них можно накидать камней и земли, и получится уже полноценная защита, но и без того от стрел могут прикрыть. Все это хозяйство погружено на собранные по всему городу арбы. Если их завалить на бок и связать друг с другом, получится заграждение не хуже вагенбурга.
Главной интригой для Джанибека и его беков оставался вопрос, через какие ворота будет выдвигаться мое войско. Потому они лишь держали дозоры напротив всех дорог, ведущих в город, а основная орда встала лагерем на изрядном отдалении.
Раззадорив татар и будучи твердо уверен, что они не отступят, а напротив, пойдут в бой, горя мщением, я занял место на одной из башен и стал наблюдать, как фон Грешов выводит нашу армию.
Первыми выдвинулись казаки Татаринова. Три сотни посаженных на коней донцов, с гиканьем и посвистом выскочили из ворот и тут же рассыпались по полю, обходя со всех сторон татарский разъезд. После недолгой перестрелки из луков и ружей, крымчаки отступили, не принимая боя. Что собственно нам и требовалось. Следом в поле вышли две роты немцев, большая часть из которых были мекленбуржцами, при четырех единорогах. В этом полку немало ветеранов, вставших под мои знамена еще когда я был простым принцем. Отойдя на сотню саженей от ворот, они остановились, выставив перед собой рогатки и развернув орудия, прикрывая выход остальной армии.
А уже за ними потянулись основные полки. Ертаул Михальского развернув знамена под призывные клики труб и гулкий перестук тысяч копыт о выжженную солнцем сухую до звона крымскую землю, двумя потоками через соседние ворота выметнулся в поле, разворачиваясь на ходу и образуя сплошную, непроницаемую для врага завесу.
— Как вы себя чувствуете, сир? — почтительно поинтересовался топтавшийся рядом О´Конор.
— Надо бы лучше, но уже некуда, — скривился я, не отрываясь от разворачивающегося предо мной зрелища.
Оно и впрямь того стоило. Марширующая правильными колоннами пехота, гарцующая кавалерия, грозная и при этом мобильная артиллерия. Перед боем, мне предлагали снять часть орудий с кораблей и поставить их на импровизированные лафеты, но, немного поразмыслив, я отказался.
Разговор у нас тогда вышел с господином кавалером серьезный.
— Федя, ну куда ты потащишь такую тяжесть? Они ведь со станками больше двухсот пудов весят?!
— Прости, государь, но своя ноша не тянет. — Прямо глядя в глаза, твердо возразил мне Панин. — Да и опять же, сколько тут пути? И версты не будет. Впряжем моряков да новонабранных, по сорок человек на пушку и докатим. А если мне еще и место для боя дадут у дороги, так и вовсе… Полевая пушка, тот же единорог — она всегда катится за пехотой, а то и за конницей поспевает. А нам нынче того не надобно. Доставим до поля боя, отстреляемся и назад, на корабли отвезем.
— Уговорил, черт языкастый. Но куршейные пушки все равно не тронь. Зато дозволяю набрать иных орудий, сколько сможешь утянуть. И вообще, «грифоны» для подобных дел слишком тяжелые, а если ты считаешь, что кулеврины и фальконеты легковаты, то можешь использовать все, что у турок захватили. По эффективности им до единорогов далеко, но у татар полевой артиллерии и вовсе нет.
На одной из башен устроен навес, под которым мы и расположились Мы, это я, царевич Дмитрий, неразлучный с ним Петька и несколько придворных. Чуть ниже, на стене маются горнисты, а еще ниже у коновязи ожидают распоряжений вестовые. В общем и целом, командный пункт получился достаточно комфортным и, надеюсь, эффективным.
Пока войска выходили и строились, казаки продолжали гнаться за крымчаками, время от времени настигая их, и тогда вспыхивали жаркие схватки, яростно звенела сталь и гремели выстрелы. Как и следовало ожидать, татары превосходили донцов как лучники, но против огненного боя устоять не могли и либо снова бросались бежать, либо падали на пыльную землю, орошая ее своей кровью.
Пока они так «развлекались», в поле вышла наша «морская пехота», то есть, Охотницкий полк кавалера Панина. Я, кстати, всерьез подумываю, не переименовать ли их в морских стрельцов, создав, таким образом, новый род войск, без которого России в будущем не обойтись. Но это дело не самое спешное.
Следом за вчерашними разбойниками катили двадцать шесть трофейных пушек самого разного калибра и целый обоз с рогатками и габионами, а еще дальше толпой шел наш единственный резерв — гребцы-матросы его эскадры, добровольцы из числа освобожденных в Синопе и сотня арнаутов.
Весь строй армии повторял подкову, обращенную к противнику своими «рогами». Вот как раз в ее основании — на позиции главного удара врага и предстояло драться панинцам. Ответственность Федора и его охотников огромная. Если враг сможет прорвать не слишком-то плотный строй, считай, нам конец. Рассекут надвое и амба.
На правом фланге встал сам фон Гершов с двумя
