Rein Oberst - Чужой для всех

Сталин приподнял руку, дав понять всем, молчать.

— Продолжай, Лаврентий. Мы тебя внимательно слушаем.

— Я, товарищ Сталин, изложил кратко полученную информацию. Благодаря умелым действиям наших контрразведчиков мы заранее знаем стратегические планы Германии, Америки и Англии. Как говорится: „Кто предупрежден, тот вооружен“. Дело за нашими военными и дипломатами вести свою игру.

— Ты правильно сказал, Лаврентий „Вести свою игру“, — Сталин с удовольствием подхватил мысль наркома НКВД. — И мы ее поведем. Только скажи, немцы не подбросили нам через этого Ольбрихта дезинформацию, чтобы поссорить нас с союзниками, накануне своей операции „Стража на Рейне“? Может такое случится…? Вот, товарищ Молотов, возмущен, он не верит, что подобный план может созреть в головах Рузвельта и Черчилля. Ты, Лаврентий, не спеши, посиди, подумай, а мы послушаем товарища Молотова. Что он нам скажет. Вопрос очень серьезный.

Берия послушно присел на край стула, остановив свой острый взгляд на наркоме иностранных дел. Тот кашлянул и медленно поднялся, продумывая свое выступление. Молотов по природе немного заикался, по этой причине в разговоре был сдержанным, немногословным.

— Смелее, товарищ Молотов, говори, — Сталин поторопил наркома.

Тот наклонил свое довольно тщедушное тело, в сторону Сталина и начал говорить:

— Я, т-товарищ Сталин не могу предположить, ч-что война с союзниками возможна. Еще не добита гитлеровская Германия. Она объявила т-тотальную мобилизацию и готовит наступление на Западном фронте. Пока англичане с американцами будут разбираться в Арденнах, мы войдем в Берлин. Ч-черчилль боится, что мы по инерции дойдем до Ла-Манша, вот и приходят ему б-бредовые идеи. Я думаю, это только прожекты английского генштаба, не подкрепленные делами. Готовится Ялтинская конференция о разграничении с-сфер влияния между государствами антигитлеровской коалиции в послевоенной Германии. Переговоры покажут, кто есть кто, — Вячеслав Михайлович сделал небольшую паузу, осмотрелся. Видя, что члены Ставки слушают его внимательно, продолжил выступление, уже менее заикаясь.

— Президент Рузвельт, товарищ Сталин, трезвый политик и на данном этапе видит в нас своих союзников. Думаю, он не клюнет на предложения Черчилля. Кроме того, у него есть огромное желание договориться с нами о вступлении в войну с Японией. Чтобы мы своими штыками опрокинули Квантунскую армию. Для него это сильный сдерживающий фактор. Но, президент Рузвельт, слаб здоровьем. Если с ним что-то случится и от „демократов“ придет Гарри Трумэн, то в этой ситуации можно ждать резкого похолодания союзнических отношений. Поэтому с-со счетов сбрасывать опасность нападения на СССР Америки и Англии нельзя. Если товарищ Берия доверяет своим разведчикам и информация в дальнейшем подтвердится, то надо ухо держать востро. Вот, собственно, все.

Сталин был удовлетворен ответом Молотова и с усмешкой произнес: — Ты как всегда дипломатичен. Ни нашим, ни вашим. Но мне понравились твои рассуждения. Подготовку Ялтинской конференции возьми на особый контроль. Она будет иметь решающее значение в послевоенном обустройстве мира.

— Понял, товарищ Сталин. Так и поступлю.

— Лаврентий, — Сталин вновь обратился к Берия, который сидел от него за столом по правую руку. — Ты подумал? Можно доверять твоим людям, а тем более этому немцу. Не будет это заранее подготовленной провокацией со стороны разведки Германии? Вот и Клим нервничает? Может Гитлер хочет нас столкнуть лбами, вбить между союзниками клин и таким образом ослабить антигитлеровскую коалицию? Затем воспользоваться моментом и поодиночке нас разбить?

Маршал Ворошилов, услышав свое имя, вздрогнул. Посмотрел на вождя как провинившийся школяр. Он уже сожалел, что не сдержался и подал реплику с места.

— Товарищ Сталин, — вновь заговорил нарком НКВД. — Я доверяю своим людям. Группа прошла испытания на всех стадиях операции и выполнила поставленные задачи. В настоящее время она внедрилась в структуры Генерального штаба Сухопутных сил Вермахта, тем самым легализовалась. В этом ей помог все тот же подполковник немецкой разведки Ольбрихт.

— А не слишком мы доверились этому Ольбрихту? — не сдавался Сталин. — Не ведет ли он свою игру нам пока неясную? Неужели все из-за этой женщины и девочки он переметнулся на нашу сторону? Не проявляем ли мы здесь близорукость?

Под натиском заданных вопросов Берия стушевался. Он понял, что Сталин хочет переложить ответственность на него в случае принятия неправильного решения. От напряжения он вспотел, по упитанному чисто выбритому лицу пошли красные пятна, мелко стали подрагивать пальцы рук. Он подался вперед к столу и чуть оперся об него руками. Пауза затягивалась. Надо было давать ответ товарищу Сталину. В этот момент он вспомнил о полученной после обеда шифрограмме. Агент из Берлина передавал:

Сведения о переброске трех танковых дивизий с Восточного фронта подтверждаются. Дальнейшая информация возможна после получения твердой гарантии от нас, не проводить наступательных действий в период планируемой операции „Стража на Рейне“. Возможны переговоры о бескровном продвижении наших войск на территорию Германии.

Донесение не было перепроверено, и он не спешил докладывать его Сталину, но придется.

— Товарищ Сталин! — громко и с нажимом на псевдоним вождя, обратился к Верховному Главнокомандующему Берия. — Немец не врет. Он нам благодарен за спасение его женщины и дитя. Но не только чувства благодарности им движут. Он нагло выдвинул новые условия, при которых, возможна дальнейшая совместная работа.

— Что такое, Лаврентий? — Сталин вскинул удивленно брови. — Ты мне ничего об этом не говорил.

— Сегодня после обеда получили донесение из Берлина. Его нужно перепроверить. Не успел вам доложить.

— Так докладывай. Чего ты ждешь?

— В донесении сказано, товарищ Сталин, о том, что немецкий разведчик просит нас воздержаться от наступательных операций на Восточном фронте на период проведения Вермахтом контрнаступления в Арденнах. Для усиления своей группировки войск, участвующей в операции „Стража на Рейне“ они хотят перебросить с нашего фронта три танковые дивизии.

У Сталина расширились глаза от удивления, когда он услышал, о чем просит немецкий разведчик. Он чуть не рассмеялся. — Ну, отмочил твой немец, так отмочил! — воскликнул удивленный вождь. — Так и просит, чтобы мы не начинали наступление, пока они не разобьет англо-американцев с помощью снятых с Восточного фронта дивизий?

— Да, товарищ Сталин. Это его просьба.

— И он согласен поверить нам под честное слово?

— Выходит так, товарищ Сталин. — Берия тоже заулыбался, видя, как развеселился лидер государства. Улыбались и все члены Ставки.

— А что? — глаза Сталина вдруг заискрились каким-то бесовским весельем. — Может и вправду нам позволить немцам передислоцировать несколько танковых дивизий. Союзники наши зазнались, хитрят. Пусть на себе почувствуют увесистый немецкий танковый кулак. Глядишь, в заокеанских головах дури и поубавится, — сказав так, Сталин поднялся из-за стола, медленно разжег трубку, раскурил ее. Сделал несколько затяжек. Его глаза по-прежнему возбужденно искрились. Подошел к карте боевых действий, не приглашая членов Ставки, которые также поднялись со своих мест, стал рассматривать линию Восточного фронта, разрезавшую Европу с севера до юга.

Просторная комната наполнилась легким ароматным запахом табака папирос „Герцеговина Флор“. Сталин думал. В зале столовой воцарилась тишина. Маршалы напряженно смотрели на согбенную спину думающего вождя.

— Товарищ Василевский, — Сталин обернулся к столу и обратил свой взор на начальника Генерального штаба Красной армии. — Доложите нам вкратце о готовящихся наступательных операциях Красной армии и сроках их проведения… Подойдите к карте, товарищ Василевский. Ви тоже, товарищи, идите сюда, — Сталин пригласил членов Ставки к столу, где были разложены карты боевых действий.

Маршал Василевский взял указку и стал левее Сталина. К нему подошел Жуков. Берия и Молотов стали по правую руку вождя.

— Товарищ Верховный Главнокомандующий, — обратился Василевский к Сталину, — разрешите докладывать?

— Говорите, товарищ Василевский.

— Анализируя создавшуюся боевую обстановку, Генштаб пришел к выводу, что задача разгрома гитлеровской Германии может быть решена в два последовательных этапа завершающей кампании, — уверенно стал докладывать маршал. — На первом этапе намечено наступление на юге советско-германского фронта силами 2-го и 3-го Украинских фронтов с задачей к 30 декабря выйти к Вене. Угроза разгрома Южного фронта должна будет заставить немцев перебрасывать дополнительные силы за счет войск Западного направления. Это создаст благоприятные условия для развития наступления на берлинском направлении главных сил советских войск. К началу 1945 года планируется выйти на рубеж нижнего течения Вислы до Бромберга, захватить Познань, овладеть рубежом Бреславль – Парубице – Йиглава – Вена, — маршал указкой провел линию рубежа. — Это обеспечит проведение второго этапа кампании, в итоге которого Германия должна будет капитулировать, — подчеркнул маршал Василевский и отстранился от карты.