Александр Афанасьев - В огне
Дальнейшая цель их наступления – Шаки, прорыв к одиннадцатой дороге, приказ на день поступил от Волка-главного ровно в восемь ноль-ноль. Десант перед ними не высадили, посчитали район слишком рискованным для вертолетов, но авиационная поддержка обеспечивалась, как прежде. Помимо этого, у них были тяжелый танк и две боевые машины пехоты на ходу.
Капитан Бурцев, старший по званию, находился как раз у боевых машин пехоты, когда свист от танка известил всех – началось. Боевики, не дожидаясь выступления русских десантников, начали первыми.
Танк начал разворачивать свою массивную квадратную башню, когда первая граната, вылетев откуда-то спереди, ударила его в скулу башни, разорвалась, отставив рваную дыру на решетке. Не дожидаясь новых, десантники залегли, открыли заградительный огонь.
Поручик как раз заканчивал с пулеметом – боеприпасы перераспределили, осмотрели трофеи и отобрали, что годилось к применению, теперь у Татицкого было четыре ленты, по сто к пулемету, и его автомат, из которого он почти не стрелял, – как в той стороне, где был танк, громыхнуло разрывом и зашлись сразу несколько стволов.
– Общий сбор! Татицкий! Тащи сюда свою задницу, мы выходим!
Танк, не дожидаясь команды, двинулся вперед, оба его пулемета в башенке открыли огонь на прикрытие, орудие пока молчало.
– Выдвигаемся! Идем за танками! Прикрывать броню!
Вопреки общераспространенному мнению, танки в городе вполне можно применять, вопрос в правильной тактике их применения. Саперный танк, подобный тому, что шел сейчас вперед по относительно открытой местности карьера, создан специально для городских боев, у него усиленная броня с решетками для подрыва гранат, спаренный пулемет в закрытой башенке, бульдозерный отвал впереди для расчистки завалов. Один его снаряд вполне способен разрушить здание. Но для обеспечения действий такого танка в городе нужны примерно два отделения опытных солдат, желательно, чтобы у них было больше, чем один пулемет на отделение. Танк прикроет их огнем и броней, а они должны прикрыть танк от гранатометчиков и от специальных противотанковых групп противника. Танкисты, к примеру, ничего не смогут сделать, если вынырнувший из развалин солдат противника применит накладной кумулятивный заряд большой мощности. И от расстрела гранатометчиками со всех проекций, в том числе с плохо защищенной тыловой, танк тоже должны спасти солдаты прикрытия.
Второй раз гранатометчик выстрелить не успел – он укрывался за экскаватором, но едва успел высунуться с трубой гранатомета на плече, как кто-то срезал его из снайперской винтовки. А через секунду пулеметчик добавил из своего оружия, да так, что новенький экскаватор в мгновение превратился в уродливое решето, наклонился вбок и задымил.
Танк остановился, как раз на то время, пока группа прикрытия не добежит до него, помимо Татицкого прикрывать танк вызвались восемь человек, с ним получается девять. Зато на всех – четыре пулемета. Не пропадем…
Добежав, капрал дернул на себя рычажок, высвободил трубку полевого телефона, о которой местные, наверное, и не знали. Полезное изобретение, позволяет солдатам прикрытия общаться с танкистами, при том что танкисты не выходят из-под прикрытия брони, не подвергают себя опасности.
– Татицкий.
– Капрал… Это Барчук, я за командира. Ты прикрываешь?
– Да.
– Добро. Тогда посмотри, что впереди. Мы потихоньку двинемся и подъедем за вами.
При совместных действиях танков и пехоты даже на учебе постоянно возникал вопрос, кто кого прикрывает, танки пехоту или пехота танки. Командование считало, что пехота танки, потому что танк сам по себе более ценная и значимая единица на поле боя, нежели пехотинец. Сам Барчук был десантником, командиром десантного транспортера по специальности, но тогда он, помнится, весьма активно и публично высказывал несогласие с мнением командования. А сейчас… быстро же переменил свое мнение, спрятавшись под полуметровой броней, быстро.
– Добро. Начинай движение сейчас. Мы пойдем побыстрее. Перебежками – вперед!
При первых же перебежках по ним открыл огонь снайпер… недобиток, откуда-то со стороны автострады. «Громовержца» сейчас над ними не было, и поэтому обошлись прикрывающим огнем и дымовыми шашками. Дымовые шашки создавали дополнительную опасность, они закрывали поле зрения, как снайперу, так и им самим.
Длинная «рабочая» дорога у котлованов заканчивалась поворотом, а потом – это было сюрпризом – еще одним поворотом, намного более резким, чуть ли не девяностоградусным. Перед тем как пройти поворот, десантники остановились у стены, бросили гранату – гулко бухнуло, визгнуло осколками по стенам. Потом попытались зеркальцем просмотреть, что впереди, – не удалось, только увидели баррикаду из машин, перекрывшую улицу, и больше ничего, зеркальце выбило пулей.
Татицкий осмотрелся по сторонам. Стена. Глухая. И ожидать тут не стоит – не то и тебе сюрприз подбросят. Где-то сзади пыхтел танк.
– Пробиваем! У кого заряды?
Готовясь к уличным боям, они сделали хорошее дело там, еще на кораблях. Берется длинная рейка с углублением, туда набивается пластиковая взрывчатка, самая мощная, какая только есть. Потом детонатор и строительный пластырь, чтобы крепить получившуюся конструкцию на стенах. Получается взрывное устройство для пробития стен в городе, а иногда очень нужно это сделать. Можно, конечно, попросить танкистов поближе подъехать и садануть в упор, но тут весь дом рухнет, а им этого не надо.
– Готово!
– Горит!
Бросив еще гранату, Татицкий вместе со всеми побежал назад.
Бахнуло, стена мгновенно скрылась в облаке пыли. Из-за поворота выехал танк, увидев сгрудившихся пехотинцев, остановился, едва не наехав на них.
– Вперед!
Прижались к стене, Татицкий шел первым – есть пролом! И немалый! Пыль толком не улеглась, поручик сунул туда гранату, дождался, пока громыхнет, и полез внутрь.
Там внутри – пыль, перевернутая взрывом мебель, что-то типа баррикады, на полу хрипит человек, кровь его, смешиваясь с пылью, кажется черной грязью. И пули – град пуль через окна, но идут они либо ниже, бьют по стенам, либо выше, рикошетят по потолку. Видимо, стреляют из-за баррикады, и стрелять неудобно.
В помещении были уже Татицкий и еще один солдат, когда долбанули сразу две реактивные гранаты, одна вывалила кусок стены снаружи. Другая, противотанковая, рванула внутри, оглушив и контузив, но если бы она была противопехотная, убила бы обоих.
Поручик повалился на грязный, заваленный осколками стены пол, в ушах гудело, как при колокольном звоне на Воскресение Христово. Потом пришло осознание – цел. Начал подниматься, сквозь звон в контуженных ушах услышал танковую турбину, и в этот момент на улице, откуда по ним стреляли, жутко громыхнуло, новая горячая волна, снова хрустящая на зубах пыль. Танкисты, выгадав момент, пока все внимание засады приковывает к себе пробитая первая линия обороны, сделали рывок вперед и пальнули с ходу из своего чудовищного саперного орудия.
– Цел?
Капитан глянул в перемазанное лицо сослуживца.
– А? – крикнул он, как кричат оглохшие люди, они кричат изо всех сил, потому что сами не слышат.
– Идти надо! Пробились на улицу! Цел?
Мимо окон проползал стальной борт танка, жаря из пулеметов, могучая машина опустила бульдозерный отвал и пошла на штурм баррикады.
Надо и в самом деле идти.
Там, за импровизированной баррикадой, оказалась лестница на второй этаж, на лестнице лежал боевик, то ли оглушенный, то ли раненый, он пытался что-то нащупать руками, как раздавленный жук. Татицкий выстрелил в него – сам едва успел упасть. У кого-то наверху сдали нервы, и он дал очередь, пули визгнули рикошетами.
Не дожидаясь, пока полетит граната, поручик бросил гранату сам, рванулся следом. Громыхнуло, а он уже упал с пулеметом и открыл огонь в коридор, в который выходили двери комнат. Двое солдат успели проскочить и укрыться в первой, прежде чем в коридор догадались выбросить гранату. Поручик успел съехать по лестнице вниз от осколков, и тут же на втором этаже послышались звуки перестрелки и новые взрывы гранат. Оказывается, был еще и внешний балкон, и засевших в комнатах боевиков просто забросали гранатами.
Пока перезаряжал пулемет, подскочили еще несколько человек, вместе пошли вперед, поднялись на второй этаж. Дальше улица снова делала резкий поворот, оттуда непрерывно стреляли. Танк остановился перед самым поворотом, кажется, целый, но дальше проламываться не рискнул, опасаясь гранатометчиков. Перед ним на бульдозерном отвале тащилась искореженная машина, остальные он просто сдвинул в сторону или смял гусеницами. Многотонную махину сложно было остановить.
– Общий сбор! Сюда все!
Собрались – краше черти в аду. Ранены или контужены почти все. Почему-то так получилось, что противник на протяжении всей кампании владел безусловным численным перевесом, но они все равно дрались.
