Сергей Мавроди - Тюремные дневники, или Письма к жене
Серьезная, в общем, команда. Не шайка наркоманов каких-то, которых сдашь сейчас в мусарню, и на этом все закончится, а конкретные люди.
Если начинает артачиться — сразу ему на стол пачку фотографий. Весь расклад его и его семьи. Какой бы ни был крепкий человек, а все за семьи свои боятся. А куда ему деваться? Сам-то он, может, и уехал бы куда-нибудь, спрятался… Ну, а семью куда денешь? Родственников? Да там иногда такие ситуации возникают — караул! Жен с любовниками фотографируют, еще чего-нибудь выясняется. Такая иногда грязь всплывает — вообще пиздец! — А все это и сейчас есть? — Конечно.
Только сейчас все уже поделено, все в легальном бизнесе уже пристроились. Поэтому совсем беспредельных наездов нет практически.
Ну, а так — все есть. У нас, вот, есть ряд очень серьезных людей.
Бизнесменов. Они давно уже платят и будут всегда платить. А куда им деваться? Если человек отказывается платить — его обязательно надо или заставить, или убить. Иначе и другие откажутся. Все развалится.
— А ты говоришь: жучки ставить? А как это делается? Через окружение?
— Обычно через окружение. А в самых сложных случаях — можно на стекло в квартире. Сверху с крыши спускается человек на веревке и аккуратно прикрепляет к стеклу. Обычно ночью это делается, вдвоем или втроем. Веревку через вентиляционную трубу на крыше перекидывают, закрепляют и человека опускают, а потом поднимают такой специальной ручной лебедкой. Тут даже и особой подготовки физической не требуется. — А как сигнал снимать? — Специальный автобус с аппаратурой внизу ставится под окнами или рядом где-нибудь, и слушаешь там все и записываешь. Все, что в квартире делается. Эта аппаратура обычно на свои ЧОПы официально оформляется.
Но когда дело серьезное, у них забираешь ее, так как там же менты бывшие работают, в ЧОПах. Они, хоть и свои, но все-таки до конца им нельзя верить. Поэтому, когда серьезное дело — забирают у них автобус и сами работают. Н-да… Вообще-то все это очень любопытно… Очень! Воздержусь, впрочем, пока от каких бы то ни было комментариев. Информации вот побольше соберу — тогда, может, и прокомментирую. Но вообще-то о-очень интересно!.. Ну прямо очень!
Кое-что, похоже, только сейчас начинает для меня наконец-то потихоньку проясняться. И некоторые, честно говоря, весьма и весьма неприятные мысли и столь же неприятные и совершенно неожиданные к тому же догадки в этой связи у меня, признаться, возникают… Были ведь там в свое время отдельные эпизоды, были… Довольно, скажем так, странные… И даже более того — просто порою абсолютно на тот момент необъяснимые. И вот теперь… Впрочем, не будем торопиться с выводами. Информации все ж пока еще совершенно недостаточно.
Подождем продолжения. Тем более, что и ожидать-то его, похоже, долго не придется. Темп событий вокруг меня явно ускоряется. Судьба играет уже открытыми картами. Если так пойдет и дальше, то, чувствуется, еще совсем немного — и из отдельных кусочков мозаики сложится наконец-то и вся картина в целом. Щелчок! — и вот уже в густом переплетении ветвей и листьев вдруг четко проступают контуры прячущейся там фигуры. До этого невидимой. Вот только я что-то не совсем уверен, что хочу ее узнать. Какое-то предчувствие… Не так уж много по-настоящему близких людей у меня сейчас уже и осталось.
Впрочем, пустое. Если судьбе опять угодно предложить мне сыграть с ней ва-банк — что ж, я готов! Я выиграю. «Но не поверите, как нехорошо на душе у меня».
24 июня, вторник
Опять, блядь, вокруг меня какая-то непонятная суета начинается.
Два события, и оба не очень-то приятные. А точнее, очень, я бы даже сказал, пренеприятные. Во-первых, Толина мама на свидании рассказала ему, что сегодня внизу, на проходной видела, как какой-то мужчина, весьма пожилого и преклонного возраста, настойчиво пытался выяснить, здесь ли сидит Мавроди? («Мы не даем таких справок!» — «Нет, ну все-таки?») Ну вот, кто это, спрашивается, может быть? Ясно ведь, что, скорее всего, какой-нибудь акционер, вкладчик. А кто же еще? И это не есть хорошо. Это плохо. Это, блядь, очень даже плохо! Ведь если они, акционеры, сюда ходить повадятся, митинги свои около тюрьмы устраивать начнут — кончиться все это для меня может весьма и весьма печально. Хуево, прямо скажем, может кончиться! Вот переведут еще куда-нибудь отсюда. Укатают, блядь, на хуй в какую-нибудь богом забытую Капотню, как в свое время Соловьеву. От греха и от акционеров подальше. А что? Запросто! (А хуй ли, спрашивается, мне в этой Капотне делать? Чего я там не видел!) Пиздец, короче.
Внеочередной. Господи, спаси и сохрани! А во-вторых, передача на первом канале сегодня про меня была. Ну, вообще-то, не совсем про меня. Точнее, не только про меня. А про всю, так сказать, проблему в целом. Про всех, блядь, современных вредителей и врагов народа.
Словом, про строителей финансовых пирамид. Такова была тема этой замечательной передачи. Сама же передача — это сорокинский «Основной инстинкт». Вот удивительное дело! Пока эта дамочка вела «Вести», она мне даже нравилась. Ну, честное слово! Умная такая, сдержанная, интеллигентная, милая и симпатичная женщина. Довольно обаятельная.
Но стоило ей только попытаться заняться чем-то самостоятельным, «серьезным», стоило начать о чем-то там «рассуждать» и что-то там «анализировать»… Боже мой! И в какой только поистине злосчастный миг пришло в ее хорошенькую головку эта кошмарная мысль создать свою собственную «умную» передачу?! Кто только ей это насоветовал? Какой злой и коварный бес-искуситель ночью на ушко нашептал? Не слушайте его, о, моя Светлана! Не верьте врагу рода человеческого! Он же вас обманывает! Красавицы не должны вести умные передачи. Они вообще не должны слишком много думать. От этого портится цвет лица. Если и они начнут думать, то что же останется делать Аристотелю, Платону и Канту? Красавицы должны быть все время холодными, загадочными и молчаливыми (как царевна-лягушка). Разговаривать на умные темы, рассуждать и дискутировать им противопоказано. Лучше, конечно, вообще молчать (подобно спящей красавице). Ну, в самом крайнем случае — бесстрастно зачитывать заранее подготовленный кем-то текст в качестве диктора «Вестей». Но говорить что-то от себя — боже упаси! Дорогая моя Светлана Ивановна! Светочка! Опомнитесь!
Остановитесь! Не делайте этого!! Умоляю вас! В качестве диктора «Вестей» Вы были настолько прекрасны, что улучшить этот ваш замечательный волшебный образ уже решительно ничто в этом мире не сможет. А вот ухудшить… Вы и так сейчас царевна! Зачем же вам опять в лягушку-то превращаться? Стойте!! Да стойте же! Молчите!! Не на-адо!! Не-е-ет!!!.. Все, поздно. «Ворона каркнула во все воронье горло». Сыр выпал. Чары рассеялись. Часы пробили полночь, карета превратилась в тыкву, кучер — в крысу, а блистательная теледива — в обычную полноватую, средних лет бабу. Не слишком умную, но зато слишком даже болтливую. С интеллектом, кругозором, образованием и безапелляционностью средней руки домохозяйки, рассуждающей на кухне о мировых проблемах. Бог ты мой! И какой только Иванушка-дурачок эту спящую царевну поцеловал? Кто, блядь, ее разбудил?! Господа, никогда не целуйте спящих красавиц! Не будите их! А если уж все-таки ненароком разбудите, если не удержитесь и поцелуете, то, по крайней мере, сами потом слушайте все те бесконечные потоки бесконечной болтовни, которые неизбежно обрушит на вас любая женщина, проснувшаяся после столетнего молчания. И уж ни в коем случае не пускайте ее на телеэкран. Даже близко к нему не подпускайте! Мы-то здесь причем? Сами разбудили — вот сами и расхлебывайте! Н-да… Ну, так вот. Тема передачи, повторяю: «Вредители… Тьфу, черт! Строители финансовых пирамид». Тема, конечно, совершенно удивительная. Ладно, ну самой-то Сорокиной это, положим, и простительно — она особа в общем-то бесхитростная и простодушная, что с нее возьмешь? Ей, конечно же, тема передачи абсолютно безразлична — какая, собственно, разница, о чем сегодня щебетать — о радиоактивных отходах или о финансовых пирамидах; она ни перед чем никогда не спасует, и ничто ее врасплох не застанет. Ей, как истинной женщине, легкомысленной и ветреной дочери Евы, все эти высокие материи глубоко безразличны. Ей главное — на телеэкране покрасоваться, с почтеннейшей публикой поперемигиваться и пококетничать, да глазки ей с экрана построить.
Это и есть ее основной инстинкт, основное блюдо ее передачи. А тема — это только гарнир, соус, под которым это блюдо сегодня к столу подается. Тема — это всего лишь деталь туалета, дополнительный аксессуар, нечто вроде сумочки, не более, чем выгодный фон для ее нового платья и вот этих самых премиленьких туфелек (правда, прелесть?). Итак, с самой Сорокиной, еще раз повторяю, взятки гладки. Бог уж с ней! Но остальные-то?! Остальные? Как можно целый час говорить ни о чем? Если вы говорите о финансовых пирамидах, то хоть определитесь сначала, что же это такое? Неплохо бы все-таки внести, наконец, ясность. А то ведь люди до сих пор бог весть что про них думают. Кто во что горазд. Так что же такое «финансовая пирамида»? Самое удивительное, что точного ответа на этот вопрос никто не знает. Все кругом говорят: «Финансовая пирамида!.. финансовая пирамида!..», даже целые передачи, дискуссии и обсуждения на эту тему устраивают, часами воду в ступе толкут и из пустого в порожнее переливают, но никто так толком и не знает, что же это, собственно, такое? Это, когда «деньги предыдущим выплачиваются за счет последующих»? Но под это определение сразу же автоматически подпадает, скажем, любая азартная игра. Там ведь тоже выигрыши победителям выплачиваются исключительно за счет проигравших. Так почему же азартные игры существуют совершенно легально, и пирамидами их никто не называет? Да что там азартная игра? Возьмем любой банк или даже вообще любую финансовую структуру и присмотримся к ним повнимательней. За счет чего, к примеру, тот же банк выплачивает проценты по вкладам? Сам-то он, естественно, утверждает, что за счет осуществляемой им собственной деятельности; что он, дескать, прокручивает ваши деньги и зарабатывает на этом. Но так ли это?
