Дмитрий Хван - Ангарский Сокол
– Ты кореец? – спросил Сергей на родном языке.
Воин с изумлением уставился на него и тут же быстро-быстро заговорил со своими товарищами. Ким, учивший на Сахалине литературный сеульский диалект корейского языка, пленников не понял, разобрав лишь несколько слов.
– Серёга, я смотрю, ты их не совсем понимаешь? – усмехулся Матусевич, снимая с одного из корейцев поясок с пенальчиками отмеренного на выстрел пороха.
– Понимаю, просто мне сложно говорить с ними. Уже почти двенадцать лет, как я по-корейски не разговаривал. Сначала армия, потом это вот. Ничего, со временем всё вспомнится. А эти товарищи ещё и на диалекте каком-то говорят, похож на хамгёнский, это северо-восток Корейского полуострова, – пожал плечами Сергей.
– А порох неплохой! Не хуже нашего, – раскатывая пальцами тёмный порошок, сказал Матусевич.
Вытащив из кармана свёрнутую в трубочку бумагу, он расправил её и, высыпав на поверхность немного пороха, попросил Кима чиркнуть спичкой. Порох мгновенно сгорел, оставив на бумажке лишь жёлтое пятнышко.
– Ну точно, отличный порох! – воскликнул Матусевич.
Тем временем с кораблей подходили группки ангарцев. Пришёл и Сазонов, осмотрел вместе с Сартиновым результаты стрельбы. Первые выстрелы с обоих канонерок попали в цель, разметав половину укреплений и убив до трети находившихся тут воинов. Вторые же выстрелы легли рядом с частоколом, обдав градом осколков четырёх лошадей и немногих бывших вне частокола людей.
– А пушки надо на платформы крепить, а то второй выстрел уже с раскачивающейся палубы делается. Да и расшатаем так конструкцию к чертям, – заметил Сартинов, показывая Сазонову, как отклонился второй выстрел от цели. Вдруг Алексея окликнул пятидесятник Семён.
– Лексей Кузьмич, воевода! Пищаль маньчурская, – Дежнёв держал в руках корейскую аркебузу. – Тяжеленная, зараза. Несподручно опосля ангарки-то. Заберу, авось и пригодится.
Подошёл к Алексею и Матусевич:
– Дальше что, Алексей? На Нингуту пойдём?
– Нет, – покачал головой майор, – рано ещё. Надо запереть до зимы Сунгари и оставить наблюдателей на Уссури.
– Следующий ход хочешь им оставить? – кивнул на пленных маньчжуров Игорь.
– Получается так, – согласился Алексей.
– А что с пленными делать, товарищ майор? – спросил у Матусевича Мирослав.
Игорь вопросительно посмотрел на Сазонова.
– Корейцев отведите на «Даура», маньчжуров в расход. Патроны не тратьте. И надо будет сжечь остатки этого недоразумения. – Сазонов показал на полуразрушенную крепостицу.
– Токмо сначала пошурудить там надобно. Пороху взять, снеди какой али железа, – сказал Дежнёв, отправляя на холм своих мужиков.
Ким, услышав слова Семёна, тут же, хлопнув себя по лбу, метнулся вслед за казаками. Раз там были корейцы, должен быть и острый перец! Сергея уже давно и весьма болезненно мучило отсутствие этого продукта.
…Когда дерево уже пылало, корабли, развернувшись, уходили вниз по Сунгари на Амур. Пленные корейцы смирно сидели на корме под присмотром казаков и то и дело посматривали на Кима, разговаривающего с человеком, что приказал убить их недавних командиров. Им не хотелось повторить бесславную смерть маньчжуров, поэтому взгляды их были преисполнены немой мольбой. По их мнению, выручить их мог только тот высокий кореец, что служил у этих бородачей. По-видимому, он был из высокопоставленной семьи, наверняка сын кого-то из сеульских чиновников, бежавший от маньчжуров на север.
– Слушай, Сергей, а когда это Соколов говорил о том, чтобы выйти на Корею? – недоверчиво поглядывая на пленных, отчего те прятали взгляды в доски палубы, спросил Кима Сазонов. – Ты знаешь, Матусевич вон знает, а мне не ведомо это. Как так?
– Товарищ майор, он не говорил такого. Это я думал… – начал было Сергей.
– Ты думал?! – нахмурился майор.
– Понимаете, товарищ майор, в нашем положении у нас не так много вариантов для стратегического союза с местными народами. Более-менее развитое государство, имеющее большой опыт ведения войны с использованием тактики, схожей с нашей, то есть широкое использование огнестрела, – это Корея, – скороговоркой выпалил Ким.
– Так нас прямо сразу и приняли в союзники, – недоверчиво протянул Алексей.
– Не сразу, конечно, надо наладить связи. Нужно сначала продать им наши винтовки и кое-какие технологии и конечно же заявить о себе как можно громче.
– А мы потянем полноценную войну с Цин?
– А не будет полноценной. Вся эпопея русско-цинского противостояния семнадцатого века – это серия локальных столкновений, в которых у нас отличные шансы. В отличие от полномасштабной войны на истощение. К тому же маньчжуры завязли в Китае, а если мы перекроем Сунгари, то они будут отрезаны от своих вассалов, а мы сможем устроить тем временем чистку на Амуре от проманьчжурских князей.
– Сергей, ты где был всё это время? Почему молчал?! – нахмурился Сазонов. – Почему только сейчас выдаёшь такую информацию?
Ким только пожимал плечами, а Алексей махнул рукой и стал пробираться по борту к Дежнёву на нос корабля.
Вверх по Амуру пошли только после небольшого путешествия к устью Уссури. Сазонов хотел показать свои канонерки как можно большему числу амурцев, чтобы о них пошла гулять молва средь них. Назад, к Усть-Зейску, шли медленно, с частыми остановками в пути. Остановки Сазонов старался делать в непосредственной близости от более-менее крупных городков. Зачастую старосты поселений, возле которых ангарцы становились на отдых, присылали мальчишку – узнать, что нужно не проявляющим явной агрессии гостям. И тогда за нехитрые железные изделия и стеклянные поделки – разноцветные бусы и разного рода фигурки – амурцы приносили к кораблям свежий хлеб, яйца, молоко и парное мясо. Сазонов позволил даже взять и местного вина. Кстати, на каждом ангарском изделии, что меняли амурцам, стояло клеймо – пикирующий сокол. Это нужно было, чтобы ангарцев впредь сразу узнавали, такой же герб был прикреплён и к бортам обоих кораблей. Наконец спустя несколько дней канонерки уже приближались к Зее.
– Острог они уже должны скоро закончить, – сказал Сазонову Матусевич. – Там осталось башни поднять, казарму поставить и пушку поднять на стену.
– Отлично, потом будем на Сунгари острожек ставить. До зимы, может, успеем хоть зимовье сладить, – отвечал Алексей.
Ким тем временем пробовал поговорить с пленными корейцами. Выходило пока с трудом, но с каждым часом общения Сергей чувствовал, как улучшается его разговорная речь после долгого двенадцатилетнего перерыва. Так, он начинал понимать то, что ему говорили пленные. Оказалось, что корейский король Ли Инджо по каждому требованию Айсиньгиоро Абахая был обязан выставлять воинов для нужд Цин. В связи с дефицитом у маньчжуров огнестрельного оружия корейские аркебузиры были как нельзя кстати. Часто маньчжуры вызывали своих вассалов, чтобы они усмиряли сунгарийских людишек, что бывали непокорны Цин. Совсем недавно корейцы участвовали и в разгроме князя Бомбогора, после чего амурцы признали себя вассалами Цин.
До Усть-Зейска оставалось пара часов хода, когда над рекой дальними раскатами пророкотал пушечный выстрел. Едва услышав его, и Сазонов и Сартинов, каждый на своём корабле, скомандовали машинистам полный ход. По мере приближения к посёлку всё чаще звучали сухие винтовочные выстрелы да ещё раз громыхнула пушка. У Сазонова было невесело на душе, ведь именно он затягивал возвращение канонерок, проведя несколько лишних дней на Амуре. Алексей оглядел своих людей: лица товарищей были напряжены и исполнены холодной решимости, пальцы их сжимали оружие. Ким уже был на своём месте, в небольшом гнезде над рубкой.
– Это не могут быть маньчжуры, – пролепетал Ципинь, отвечая на вопрос Сазонова.
– А кто тогда? – рыкнул на него Матусевич.
– Это Гуйдагур или Толга! – завизжал Ципинь, прикрывая голову руками. – Я передавал их людям приказ хана Абахая.
– Какой ещё приказ, собака? – спросил его переводящий слова ангарцев тунгус Пётр, схватив маньчжура за шкирку.
– Воевать против даурского князя Ивана и его большеносых военачальников, принудив его стать вассалом Цин, – судорожно выплёвывал слова Ципинь.
– Сколько у них воинов? – продолжал давить на маньчжура Матусевич.
– Не знаю… Тысяча, две, три! Я не знаю! – заверещал тот, и Игорь, подняв Ципиня за ворот, отбросил его на доски палубы.
Время шло в тяжком ожидании. Сазонов боялся непоправимого, ведь кроме дюжины казаков и Бекетова в строящемся остроге находились четыре десятка необстрелянных тунгусов-выпускников Удинской военной школы. Лишь некоторые из них успели пройти стажировку во Владиангарске, и как они поведут себя в первом бою при многократном численном перевесе врага, было неизвестно. Наконец показалась Зея. Ещё немного, пять сотен метров, – и покажется острог.
