Александр Прозоров - Прыжок льва
Финикийцы бились отважно, но их количество уменьшалось на глазах. В ближнем бою римляне сейчас были гораздо точнее. Новый бросок легионеров буквально втолкнул Федора, Леху и еще пятерых пехотинцев во двор Архимеда. Удивленный странным шумом старик поднял свои глаза и воззрился на Чайку, с неудовольствием отрываясь от своего занятия. Впрочем, на его лице читалось только легкое раздражение, словно он надеялся на немедленный уход непрошенных гостей.
«А он все считает! — невольно усмехнулся Федор, отражая удар первого ворвавшегося во двор легионера, — помирать скоро, а он все задачи решает! Ну блин, математики».
Когда во двор ввалилось еще с десяток римлян, дело стало принимать крутой оборот. Карфагеняне пытались удержать строй, но бой быстро распался на неравные поединки. Мечи вышибали искры, скрещиваясь, гнулись о шлемы. Щиты разлетались в щепки от мощных ударов. Старик, между тем, молча смотрел на круговерть смерти вокруг себя, совершенно не собираясь куда-то бежать и скрываться. Поняв это, Федор толкнул Леху в бок между атаками легионеров.
— Следи за стариком! — крикнул Федор, оглядывая задний двор на случай отступления. — Мы должны его спасти во что бы то ни стало.
Леха кивнул. А когда один из легионеров, промахнувшись, пролетел мимо него и остановился напротив Архимеда, затоптав свежие чертежи на песке, скифский адмирал не погнушался всадить ему фалькату в спину. А Чайка зарубил другого, прикрыв спину друга. Оба мертвых римлянина рухнули под ноги Архимеду, истекая кровью.
Но Архимед смотрел уже не под ноги, а поверх голов финикийцев. Там, на улице, происходила невообразимая свалка. А вскоре послышался стук копыт, и во двор ворвался всадник. Чайка вскинул клинок, но, узнав в нем греческого катафрактария, вновь опустил.
— Архимед жив? — спросил тот хриплым голосом у командира карфагенян — словно не верил собственным глазам, — меня послал Гиппократ, едва узнав об этом прорыве.
— Жив, — подтвердил Федор, оглядывая полный трупов двор, где в живых из защитников остались только они с Лехой. — Передай ему, что Архимед жив.
И отбросив изрубленный в куски щит, в изнеможении опустился на скамью рядом со стариком.
— Кто вы? — наконец проговорил Архимед, внимательно разглядывая доспехи Чайки, когда всадник покинул двор. — Ведь вы не греки и не римляне.
Федор долго молчал, приходя в себя, обдумывал ответ. Вряд ли этот ученый старик знал, кто такие русские.
Глава восьмая
Остров Сицилия
Когда рассвело, прорыв римлян был полностью ликвидирован. Почти половина легиона, сумевшая прорваться за стены города, была уничтожена в кровопролитном бою. Впрочем, их удар был так силен, что докатился сначала почти до самого порта. Во всяком случае, легионеры успели побывать в районе казарм, неподалеку от которых Гиппократ держал в заточении своих пленников, и освободили часть из них. Осмотрев выбитые двери, сразу после боя Чайка поспешил в камеру, где держал Кассия. Дверь была вынесена, но римлянин оказался на месте, по-прежнему прикованным к стене. Правда, из его груди торчал короткий кинжал.
Между тем армия Сиракуз настолько вдохновилась победой, что, выбив противника из города, гнала его до самого лагеря. А затем попыталась с ходу штурмом взять укрепления Пульхра, который командовал осадой с суши. Марцелл же давно взял на себя осаду с моря.
Войска Сиракуз почти окружили лагерь и оставались там всю ночь, не давая противнику предпринять каких-либо вылазок. Наутро претору все же удалось вывести в поле своих легионеров и начать сражение с греками вне лагеря. Ларин с оставшимися бойцами тоже принял в этом участие, ему очень не терпелось прогнать римлян отсюда. Надоело сидеть взаперти. Хотелось уже перенести боевые действия на территорию противника, даже несмотря на то что подкреплений все не было.
Сражение началось с атаки римлян. Греки отбили ее и перешли в контрнаступление по всему фронту. Федор еще не успел вступить в бой, ожидая сигнала от Гиппократа, как вдруг заметил нечто странное, происходившее позади внушительного строя легионеров. Из-за холмов, что возвышались над ведущей к лагерю дорогой, неожиданно показались новые части, стройными рядами спускавшиеся вниз. Судя по количеству прибывших к месту сражения войск, Сиракузы были обречены. Их было очень много, десятки тысяч солдат, между которыми быстро перемещалась на фланги тяжелая конница. Как минимум тысяча всадников. Но изумлению Федора не было предела, когда он заметил в разрывах пехотного строя «шагающие танки» античности — боевых слонов, с медными кольцами на бивнях, сверкавшими в лучах солнца.
— Вот уж не знал, что римляне обзавелись слонами, — выдохнул Федор в ожидании сигнала к отступлению. Биться с такой армадой было бесполезно. Спасти их могли опять только стены.
И вдруг, наблюдая издалека за тем, как движется эта армада, он уловил что-то знакомое. Присмотревшись повнимательнее, Чайка обомлел.
— Да это же африканцы! — чуть не вскрикнул он, хлопнув по плечу стоявшего рядом друга, — Леха, это же армия Карфагена! Мы спасены.
— Ну слава богу, — приложив ладонь к глазам, чтобы не слепило солнце, выдохнул скифский адмирал, — дождались.
Неожиданно объявившись под Сиракузами, десант Карфагена сокрушил легионы Пульхра одним ударом, обратив их в бегство. Чайка с большим удовольствием наблюдал, как слоны, рассеяв римскую конницу, ворвались в лагерь. Там, правда, легионеры в отчаянной попытке остановить животных попытались напугать их огненными стрелами и кострами. Напугали. Но добились обратного эффекта. Зажатые в тесном пространстве, обезумевшие слоны принялись крушить и давить все, что попадалось на пути: палатки легионеров, бараки, ограждения и самих солдат. И вскоре от лагеря мало что осталось. Остальное победители просто сожгли, запалив грандиозный костер в честь победы над римским войском.
А в том, что это была победа, никто уже не сомневался. Этой новой армией, насчитывавшей двадцать пять тысяч пехотинцев, пятнадцать слонов и почти тысячу всадников, появившейся под стенами осажденных Сиракуз, командовал военачальник по имени Аравад.[15] Но как выяснилось, после встречи Аравада и командующего первым финикийским экспедиционным корпусом Федора Чайки, его прислал сюда отнюдь не Ганнибал.
— Меня прислал сенат Карфагена, — сообщил он Чайке после того, как легионы римлян были отброшены от Сиракуз, — с приказом помочь Ганнибалу захватить Сицилию.
— Вовремя сенат вспомнил о нас, — обрадовался Чайка, — а то мы уже и не ждали.
А узнав о том, сколько с Аравадом прибыло солдат, добавил:
— Ну, теперь мы рассчитаемся с Марцелом за все.
Прибытием сухопутной армии из Африки дело не ограничилось. Сама по себе она не могла здесь появиться. Ее перевез на Сицилию флот из восьмидесяти новехоньких квинкерем, часть из которого вскоре бросила якоря в бухте Сиракуз, отогнав в непродолжительном сражении от ее берегов потрепанный римский флот.
Дальнейшие события развивались стремительно. Переломив ситуацию, войска Карфагена и Сиракуз предприняли новое наступление и за месяц выбили Марцелла из северной части острова, захватив Мессану и заставив сенатора бежать с остатками войск в Италию. Не помогли даже легионы «провинившихся» под Каннами солдат, которые Марцелл все же задействовал в последний момент, вопреки запретам сената. Они были вновь разбиты и рассеяны. Затем настал черед тех сицилийских городов, где еще держались римские гарнизоны. И прежде всего Аравад отвоевал обратно Акрагант и Лилибей, бывшие карфагенские опорные пункты на острове, хорошо укрепленные и оказавшие жестокое сопротивление. Но и они пали, перейдя, в конце концов, в руки своих основателей.
Флот Карфагена, вновь объявившийся в этих водах, успешно пресекал все попытки Рима переправить на Сицилию новые легионы. А когда пришло известие, что Ганнибал взял Тарент, ликованию финикийцев не было предела. Теперь в их руках оказалась вся Южная Италия, включая гигантский остров, оторванный от нее всего на несколько километров.
— Ну что, брат, — заявил как-то Федор, убедившись, что на Сицилии он сделал все, что мог, — Завтра я возвращаюсь в Тарент. Ганнибал прислал за мной корабль. Зовет обратно. Поплывешь со мной?
Друзья прогуливались по стене Сиракуз, поглядывая на море, которое сегодня имело какой-то особенный, ярко-изумрудный цвет.
— Ясное дело, — не раздумывая согласился Ларин, — который месяц уже тут торчу. Там Иллур без меня, наверное, уже Рим взял.
— Еще нет, — успокоил его Федор, получивший от Ганнибала послание с последними новостями, — только до кельтов добрался. Но зато все иллирийское побережье, теперь наше.
Федор замолчал на мгновение, почесал бороду и поправился.
