Влад Савин - Поворот оверштаг
А вот гидросамолеты массой в несколько тонн, ангары и катапульты успешно используют на своих субмаринах японцы. И что важно, субмарины вполне обычного размера, в две тысяч тонн! Из чего делаю вывод, что не самолеты-снаряды определили для русских размер лодки, а наоборот, этот размер вызвал у них соблазн дополнительно поставить еще один вид вооружения.
Чем же руководствовались русские, строя такого гиганта? Решение лежит на поверхности. Энерговооруженность. Традиционная дизель-электрическая установка применительно к такому монстру, даст мизерные характеристики, но ведь и лодке обычного размера она не позволит долго и быстро двигаться под водой!
Давно разрабатываются «альтернативные» схемы. Это прежде всего схема Вальтера, по которой у нас построена экспериментальная субмарина V-80. Двадцать восемь узлов под водой, господа, — чтоб обеспечить такое на аккумуляторах, вес их должен был вдвое превысить вес самой лодки! Или схемы «крейслауф», замкнутого цикла, — первый подобный проект был, кстати, предложен русским, офицером Императорского флота Никольским, еще в тринадцатом году! Обработка выхлопа дизеля химикатами с поглощением углекислоты, обогащение кислородом, и снова в воздухозабор. С тех пор подобное неоднократно предлагалось, но не было практически осуществлено из-за целого ряда проблем. Во-первых, запас перекиси водорода (для схемы Вальтера) или химикатов и кислорода: к сожалению, уже упомянутая V-80 имеет дальность плавания те же двадцать восемь миль, емкостей хватает лишь на час! Во-вторых, при всех схемах химикаты для поглощения углекислоты отличаются крайней агрессивностью, пожароопасностью, ядовитостью и прочим букетом отвратительных качеств. И размеры лодки говорят о том, что русским удалось решить по крайней мере первую проблему. Резко увеличив количество химикатов на борту.
— Простите, герр Шюрер, а как же ваши слова о критичном для лодки увеличении размеров?
— Размеры критичны, но для прочного корпуса! Легкий корпус испытывает много меньшую нагрузку. Смею предположить, что прочный корпус, в котором русские должны были разместить все механизмы, экипаж, вооружение, все же большего размера, чем на стандартных лодках, отчего я и настаиваю на глубине погружения в шестьдесят метров. Но все же много меньше по пропорции к наружным размерам, которые, по сути, лишь пузырь с тонкой оболочкой, давление внутри которого такое же, как вовне.
— Но ведь это давление неизбежно уменьшится по мере израсходования запасов? И тогда «пузырь» будет раздавлен!
— Нет! Что мешает сделать, например, гибкую емкость внутри? Или поршень в цистерне? Когда по мере израсходования содержимого забортное давление само уменьшает занятый полезный объем, заполняя излишек водой? И, кстати, позволяет обходиться без насосов для подачи топлива или химиката внутрь корабля!
— И какие же будут ходовые характеристики такой суперлодки?
— Это зависит от того, что конкретно придумали русские. Но думаю… Мощность такой установки при схеме Вальтера, примем по максимуму, десять тысяч сил. При «замкнутом цикле» дизелей… Насколько мне известно, самыми мощными двигателями у большевиков являются двухтысячесильные, если как-то поставить два на один вал…
— При таких размерах валов может быть и четыре, как у линкора!
— Наружных размерах! Прочный корпус, где двигатели, как я уже сказал, меньше! Но примем по самому максимуму: три вала, на каждом — по два дизеля. Точные расчеты не провести, но по грубой прикидке… Четырнадцать-семнадцать узлов под водой длительно и двадцать, ну даже примем двадцать два, на короткое время. Замечу, что здесь будет еще одна проблема. При уже упомянутом ограничении глубины погружения. В движении под водой, с большой скоростью, при огромной инерции «акулы» чрезвычайно легко проскочить эту глубину при ее малости, что смертельно опасно. Ошибка в дифферентовке или оплошность рулевого-горизонтальщика, не говоря уже о боевых повреждениях, — и конец. Или необходима система автоматической стабилизации глубины. И еще… Сказать что-либо об акустическом оборудовании «акулы» я не могу ничего, кроме одного. Большие размеры корпуса дают хорошую базу для размещения датчиков, о чем уже указал герр Юнкер. Следовательно, можно предположить, что «видеть» и «слышать» под водой русская сверхлодка будет лучше, чем наши.
— Благодарю, герр Шюрер. Герр Тедсен?
— Я бы заострил внимание на некоторых тактических моментах. Например, скорость этой русской «акулы» я определил бы в восемнадцать узлов крейсерского. И соответственно, двадцать три — двадцать четыре кратковременно.
— Почему?
— Во-первых, восемнадцать — это экономичная скорость большинства надводных кораблей, в том числе и русских эсминцев. А значит, для лодки становится реальным до того недостижимая мечта быть по-настоящему эскадренной, совершать переход в одном строю и тактически взаимодействовать в сражении, особенно в сочетании с хорошей акустикой, обеспечивающей связь. Во-вторых, восемнадцать — это также рубеж собственной скорости наших противолодочных кораблей, за которой акустический поиск становится затруднительным. Конечно, это всего лишь мои домыслы, но надо полагать, еще при проектировании русские задавались вопросом о тактическом использовании этого монстра, стоившего их казне как крейсер, если не линкор? Причем и первое, и второе очень хорошо подтверждается тем, что мы видели. Действительно, отчего действия этой «акулы» оказались настолько успешны? Да потому, что в одиночных действиях ее тактикой было стрелять самонаводящимися с предельной дистанции и сразу же уходить, не будучи обнаруженной, на невозможной для субмарины скорости выходить из области поиска. А в составе эскадры «акула» выбивала наших главных игроков, опасных для эсминцев, которые вступали после и добивали уцелевших, и к этой тактике мы оказались абсолютно не готовы, потому что никто и никогда ее не применял, с обычными субмаринами это было просто исключено!
— А в итоге мы потеряли флот, Петсамо с рудниками, армию Дитля. И тысячи жизней моряков, смею предположить, преданных Германии! И все из-за одной русской «акулы». Что будет завтра? Нарвик, Берген, Тронхейм? Кто тогда будет отвечать, герр рейхсфюрер?
— Дениц, помолчите, прошу! И не надейтесь, что если гнев фюрера падет на меня, вам это в чем-то поможет. Скорее наоборот. Ваш единственный шанс не отправиться вслед за Редером — это я, рапортующий о победе и упомянувший о вашей исключительной помощи. Так что будем делать, господа?
— Ну, герр рейхсфюрер, прежде всего следует значительно увеличить количество наших сил в Норвегии, если не хотим окончательно ее потерять. Потому что если русские сейчас решат идти от Киркенеса на юг, я не знаю, как мы будем удерживать приморский фланг при господстве врага на море и отсутствии своих коммуникаций. В среднюю Норвегию, положим, можно везти войска и снабжение по железной дороге от Осло. А с Нарвиком что делать?
— Дениц, вы не в курсе, что сейчас все идет под Сталинград? Не говоря уже о том, что в Норвегии придется расширять аэродромную сеть. И это не гарантирует нас от новых хебуктенов. До взятия этого проклятого города имени русского вождя и речи быть не может о переброске на Север даже одной лишней дивизии! А кораблей у нас нет. Вернее, почти нет. Есть лишь наши мозги. Думайте, что сделать.
— Срочно развертывать производство лодок-охотников с вальтеровской турбиной исключительно для использования их в противолодочной «завесе» у своих берегов, там большая дальность не нужна. Как гончие собаки — почуяли, бросились, вцепились.
— И сколько времени это займет? Строительство серии абсолютно новых подлодок?
— Год. Если будет режим наибольшего благоприятствования, девять месяцев. Семь — это рекордно.
— Что??! У нас НЕТ этого времени. Хотя на будущее… И чем вы собираетесь стрелять в «акулу» под водой? Герр Юнкер?
— За тот же срок мы беремся довести до ума наши самонаводящиеся торпеды. У нас есть задел, уже упомянутая мной T-IV, пока в стадии проектирования, наводится на шум винтов. Если пройдет испытания, то поступит на вооружение в следующем году. Но у нее наведение лишь в горизонтальной плоскости. Думаю, что наведение по вертикали также можно устроить. Но никаких обещаний в части ее эффективности дать не могу. Только боевое применение даст ответ.
— Время! То, о чем вы говорите, тоже… Но что мы будем делать завтра?
— Русские торпеды, очевидно, наводятся на звук определенного спектра. При атаках в качестве приоритетной цели были выбраны самые крупные корабли, и они же были поражены. Кильватерная струя явно не мешает попаданию в цель, потому что в нескольких случаях были поражены именно винты.
Единственное средство борьбы с этими торпедами, которое можно запустить в производство быстро, — ложные цели. Небольшие буксируемые подводные устройства, издающие шум, в точности имитирующий шум винтов корабля. Причем спектр шума надлежит подбирать индивидуально для каждого корабля. Тактика их применения… Ну, тут флоту и карты в руки. Я в этом не настолько силен.
