Джуд Деверо - Рыцарь в сверкающих доспехах
Даглесс склонилась над вышиванием. Странно, но она считала, что родители во все века обожали детей, а матери всегда мучились тем, что недостаточно дают своим чадам. Но разница между шестнадцатым и двадцатым веком, очевидно, заключалась не только в одежде и политике.
Теперь, глядя на Люси, она остро ощущала одиночество девочки. Она жила в этом доме с самого раннего детства, но успела познакомиться с куда меньшим количеством людей, чем Даглесс.
– Привет, – поздоровалась она.
Люси широко улыбнулась, но тут же спохватилась и поджала губы.
– Доброе утро, – сухо процедила она. – Собираетесь сделать это снова?
Вместо ответа Даглесс скинула халат. Люси поспешно отвернулась.
– Сегодня и каждый день, – пояснила Даглесс, свистнув мальчику. Тот стал вертеть колесо. Вода оказалась ледяной, но чистое тело стоило некоторого дискомфорта.
Пока Даглесс купалась и мыла волосы, Люси ни разу не повернулась. Но и не ушла. Даглесс поняла, что девочке что-то нужно. Но возможно, ей просто не хватает подруг?
Даглесс вышла из фонтана-душа, вытерлась, накинула халат и шагнула к Люси:
– Сегодня утром мы собираемся играть в шарады. Хочешь присоединиться к нам?
– А лорд Кристофер будет? – поспешно спросила та.
– А… вот оно что, – кивнула Даглесс. – Вряд ли.
Люси, разом обмякнув, опустилась на скамью, словно большой надувной мяч, из которого выкачали воздух.
Вытирая полотенцем мокрые волосы, Даглесс задумчиво уставилась на нее. Как толстая девочка-подросток с плохой фигурой и самым заурядным лицом привлекла внимание красавца аристократа вроде Кита?
– Он только и говорит, что о вас, – угрюмо бросила Люси.
Даглесс присела рядом.
– Кит говорит обо мне? Когда ты его видела?
– Он часто меня навещает.
Как похоже на Кита! Он кажется ужасно заботливым и добрым и, вероятно, считает подобные посещения невесты своим долгом.
– Кит говорит обо мне, но о чем разговариваешь с ним ты?
Люси заломила руки:
– Ни о чем.
– Ни о чем? Все время молчишь? Он приходит к тебе каждый день, а ты сидишь, как ворона на суку, и молчишь?
– Леди Холлет считает, что мне неприлично…
– Леди Холлет? – не выдержала Даглесс. – Это чудовище? Она так уродлива, что от вида ее затылка треснет даже зеркало!
– Представляете, сокол однажды принял ее за своего хозяина и сел на руку, – хихикнула Люси. – Я подумала, что он принял ее за свою самку.
– Вполне возможно, учитывая, какой у нее клюв! – ухмыльнулась Даглесс.
Люси расхохоталась во весь голос, но тут же испуганно прикрыла рот.
– Жаль, что я не похожа на вас… – задумчиво протянула она. – Если бы только я могла рассмешить своего Кита…
Этого было достаточно, чтобы Даглесс растрогалась. «Мой Кит»… все равно что «мой Николас»…
– Может, мы сумеем что-нибудь придумать. Я хотела вместе с Гонорией сделать эстрадный номер, но, может, вместо Гонории стоит взять тебя?
– Эстрадный… номер? Вряд ли леди Холлет позволит…
– Люси, – перебила Даглесс, взяв девочку за руки. – Кое-что не меняется со временем, независимо от того, сколько лет пройдет, и вот что я тебе скажу: если хочешь получить мужчину, нужно за него бороться. Ты мечтаешь, что Кит заметит тебя, а для этого необходимо хотя бы немного уверенности в себе. Кроме того, следует доверять своему мнению, а не суждениям окружающих. Может быть, мы сумеем чего-то добиться, если поставим этот номер. Кит увидит, что ты уже не маленькая девочка, да и леди Холлет не мешает это понять, а мы обе прекрасно проведем время. Ну как?
– Я… я не знаю…
– Что сказал один герцог другому?
Люси удивленно приоткрыла рот.
– «Это была не леди, а моя жена».
Люси потрясенно охнула, но тут же захихикала.
– Где сидит трехсотфунтовая канарейка? – продолжала Даглесс и, помедлив, пояснила: – Да где захочет.
Люси рассмеялась еще громче.
– Пойдет, – решила Даглесс. – У тебя все получится. А теперь давай составим план. Когда начнем репетировать? И никаких отговорок. Помни, ты богатая наследница, а леди Холлет у тебя служит.
К тому времени как Даглесс вернулась домой, солнце уже взошло. Она вполне сознавала, что многим в доме известно, чем она занимается каждое утро, поскольку здесь ничего нельзя было утаить. Но все вежливо воздерживались от расспросов.
По утрам леди Маргарет бывала слишком занята, чтобы требовать развлечений, поэтому Даглесс побрела в сад и вскоре уже чертила палочкой на песке алфавит для троих ребятишек, работавших на кухне. Не успела она оглянуться, как настало время обеда. Ни Кит, ни Николас к столу не явились. Даглесс дала себе слово, что после обеда непременно поищет Николаса и снова попытается с ним поговорить. Хорошо еще, что Кит не успел показать брату тайник в Белвуде, и, значит, следующие несколько дней можно спать спокойно: Кит не погибнет.
Даглесс с улыбкой встала из-за стола и пошла за Гонорией, пообещавшей еще раз показать ей, как плести кружева из льняных ниток. Сама Гонория плела чудесную манжету с именем Даглесс, окруженным странными птичками и животными.
Склоняясь над работой, Даглесс ощущала покой и довольство. Она сумеет помочь Люси, а вчера Николас что-то вспомнил о своем пребывании в двадцатом веке.
Она то и дело поглядывала на сверкающий на большом пальце изумруд. Нет никакого сомнения, скоро к нему вернется память, и она добьется того, чего не сумела достичь в тот раз.
Глава 27
Голова Николаса раскалывалась, да и на ногах он держался не слишком твердо. Он так и не спал всю ночь, поэтому видения больше его не преследовали, зато с самого утра в ушах продолжал звучать голос женщины.
«Что, если ты ошибаешься?» – повторяла она.
Ошибается? Но в чем? В том, что считает ее ведьмой? И те видения, которые она вложила ему в голову, – неоспоримое доказательство его правоты.
Так и не придя в себя, он спустился вниз, чтобы потренироваться на шпагах со своими людьми. Он едва не прикончил первого же противника, яростно орудуя шпагой и не обращая внимания на растерянный вид рыцаря. Обычно он не был так агрессивен, но сегодня ничего не видел от головной боли и застилавшей глаза ярости. И поэтому нападал снова и снова. Рыцарь, опустив шпагу, поспешно отступил.
– Сэр? – удивленно пробормотал он.
– Ты собираешься драться, как мужчина, или нет? – взревел Николас, кидаясь в бой. Может, если он доведет себя до изнеможения, голос, звучавший в ушах, стихнет, а стоящее перед глазами лицо женщины померкнет.
Он успел измотать троих противников, прежде чем четвертый, только вступивший в поединок, вывел его из строя. Николас прыгнул вправо, вместо того чтобы переместиться влево, и шпага рыцаря пронзила левое предплечье, почти дойдя до кости. И пока Николас тупо пялился на свою окровавленную руку, перед ним снова возникла картина.
На этот раз все было по-другому: вместо того чтобы видеть сон, он сам оказался его участником.
Он шел рядом с рыжеволосой женщиной по странной улице. Они остановились перед зданием со стеклянными окнами, окнами, о существовании которых он даже не подозревал. Рядом проехала большая уродливая металлическая телега на колесах, но он и не пытался ее рассмотреть. Вместо этого ему не терпелось рассказать женщине, каким образом он получил этот шрам. Да-да, он утверждал, что его ранили в тот день, когда утонул Кит.
Видение пропало так же внезапно, как и появилось. Придя в себя, он обнаружил, что лежит на земле. Вокруг столпились встревоженные рыцари, а один из них пытается остановить кровь.
Но у Николаса не было времени поддаваться боли.
– Оседлайте двух коней, – спокойно велел он. – Одного под дамским седлом.
– Коней? Вы хотите куда-то ехать с женщиной? Но, милорд, ваша рука…
Николас устремил на него ледяной взор:
– Для леди Монтгомери. Она…
– Но она едва держится в седле, – презрительно бросил другой.
Николас неуклюже, опираясь на кого-то, поднялся с земли.
– Перевяжите меня, чтобы остановить кровь, а потом оседлайте двух коней – мужскими седлами. И побыстрее. Не тратьте времени зря, – тихо, но властно приказал он.
– Привести женщину? – спросил рыцарь.
Николас терпеливо выждал, пока ему туго затянут рану чистой тряпкой, и посмотрел на окна дома.
– Она придет, – уверенно бросил он. – Вот увидите. Она сама придет.
Тем временем Даглесс, не прерывая работы, слушала пикантную историю о том, как одна дама пыталась завлечь в постель мужа подруги. Она так увлеклась, что только охнула, когда яростная жгучая боль внезапно пронзила предплечье. Даглесс от неожиданности упала с табурета и с грохотом приземлилась на пол.
– Моя рука! Кто-то ранил меня в руку! – причитала она, горько плача.
Гонория вскочила и, подбежав к Даглесс, встала перед ней на колени.
– Растирайте ей ладони. Не дайте лишиться чувств, – командовала она, поспешно развязывая и спуская рукав Даглесс. Девушка стонала все громче. Гонория, встревоженно хмурясь, отвела руку Даглесс от груди и подняла полотняный рукав блузы. На первый взгляд все было в полном порядке. Даже кожа не покраснела! – Я ничего не вижу, – испуганно пробормотала Гонория. Даглесс ей нравилась, но уж больно странно себя вела. Сэр Николас обвинил ее в ведьмовстве. Может, эта боль и есть признак ее дурных намерений?
