Росток - Михаил Алексеевич Ланцов
От стойбища, которое они огибали, в их сторону выскочил небольшой отряд. Видимо, приметил их или еще по какой-то причине. Вряд ли люди сумели отреагировать на ограбление.
Выкрикнули что-то и замахали руками. Но наймиты не стали убегать или робеть. Просто развернули коней и бросились во весь опор на преследователей. Молча.
Мгновение.
И всадники сошлись в сшибке. Точнее, это была даже не она. Просто наймиты налетели, ударив копьями. Кто-то увернулся. Кто-то упал, сраженный ударом. Потом короткая «собачья свалка». И… все. Только лошади разбегались пустые. Внезапное нападение, да еще по темноте оно такое. Раз-раз и готово. Тем более что люди, выехавшие с относительно освещенного кострами стойбища, не обвыклись так быстро в полной темноте и не разглядели атаки.
— Быстрее! — рявкнул старший, подлетая к Миле. — Уходим!
И схватив ее коня за повод, потянул его за собой. Крикнув через плечо.
— Крепче держись! Крепче!
После чего они на рысях рванули, стараясь максимально оторваться. Недолго. Какие-то шагов пятьсот. Все ж таки достаточно мелкие и слабые степные лошади просто не могли слишком долго так бежать под нагрузкой.
Пересели на заводных.
Еще рывком удалились, свернув в один из притоков малых.
И дальше уже спокойным шагом. Лишь под утро остановившись у большой «полянки» сухой травы, торчащей из-под снега. Для отдыха.
Миле же уже сдохнуть. За эти несколько часов в седле она так умаялась, что ее зад уже нуждался в крепкой передышке. Все же непривычное дело. Но, увы, этот забег только начинался…
Глава 10
168, просинец (январь), 4
Марк Аврелий стоял у окна и крутил в руках странную штуку, называемую компасом. Грубо сделанную каким-то варваром, но вполне исправно работавшую.
— Откуда она?
— К северу от земель сарматов живет лесной народ. Вот один из их жрецов ее и изготовил.
— И почему он до сих пор не в Риме?
— Только потому, что он может делать такие поделки лишь у какого-то своего места силы при поддержке местного бога.
— И вы ему поверили? — усмехнулся Марк Аврелий, который совмещал должность Императора и Великого понтифика, а потому многое знал о богах.
— Да. Верный человек, который с ним беседовал, вообще подумал, что столкнулся с земным воплощением какого-то местного божества. Возможно, духа места. Но даже если это наваждение, все одно — местный бог позволил этому жрецу добыть индийский сахар в холодном и скудном северном лесу.
— Что⁈ — удивился Император и даже повернулся.
— Вот, — указал на берестяной туесок этот центурион, явившийся к нему из Мёзии. — Мы все проверили. Настоящий. Даже чище и белее, чем из Индии.
— Как… интересно. И что еще он добыл в том северном лесу?
— Этот нож.
— Нож? Серьезно? — расплылся в улыбке Марк Аврелий.
— Вы не смотрите на то, как нож выглядит. Да, он грубо сделан, но из индийского железа. Его этот жрец может тоже там добывать.
— Что же это за бог такой?
— В донесении его называют Velesus, называя младшим братом-близнецом Perunus — небесного громовержца.
— И кого из богов эти дикари так прозвали? Разве у Юпитера есть брат-близнец?
— Дикари, — развел руками центурион. — По словам того жреца, мы называем разные ипостаси Velesus своими именами и считаем отдельными богами. Он говорил, что и Плутон, и Нептун, и Вулкан[43] — суть одно и то же. В их поверьях есть единый бог ремесленного мастерства и учености, связанный с низинами, водой и подземным царством.
— Вот как? Значит, он в своей берлоге о том ведает, а мы здесь нет?
— Верный человек тоже над его словами посмеялся. Но… этот жрец сделал и компас, и добыл сахар с индийским железом. К тому же он не отрицал наших богов. Он говорил, что мы все поклоняемся одним и тем же богам, просто иначе их называя и по-разному понимая.
— Хм… что-то еще?
— От него поступило очень важное сообщение, относительно событий на Дунае. Проверить его нам не удалось, но оно звучит довольно тревожно.
— Что за сообщение?
— Этот жрец утверждает, что германцы стали собираться в большие племенные союзы. Чего ранее почти не случалось. Из-за чего становятся сильнее. А стычки, что сейчас идут на Дунае — это только начало. Несколько германских племен и языги станут проверять нас на прочность, а весь остальной Барбарикум наблюдать за этим.
— И это ты считаешь чем-то интересным? — скривился во вспышке раздражения Марк Аврелий. — С тем же успехом он мог бы заявить, что днем светло, выдавая это за некое откровение.
— Да, но довольно странно слышать подобное из уст человека, живущего невероятно далеко от происходящих событий. Да еще и в глухих лесах. Верный вам человек утверждает, что этот жрец… он невероятно странный. Словно бы посвящен в какие-то тайны. Например, он неплохо описал животных, которых никогда не мог бы увидеть и далекие страны. Ту же Индию. Его описания проверили. Карту мира изображал палочкой на песке с обширными неизведанными нам землями.
— Хм… — фыркнул Император, но куда более спокойно. — Значит, говоришь, проверяют на прочность и наблюдают?
— Да. С тем чтобы решить — нападать ли всем разом или пока подождать. Со слов этого жреца наша германская граница слишком ослабла и заплыла жиром. Да и никогда серьезного давления, подобного натиску парфян, не испытывала. Посему, если на нее навалятся племенные союзы, то легко ее прорвут.
— Глухой северный лес… — медленно произнес Марк Аврелий, — а поди ж ты — словно наш сенатор рассуждает. Хотя, признаюсь, это мнение не такое популярное, как следовало бы. А что эти… хм… компасы, сахар и индийское железо сей жрец и впредь может нам делать и продавать?
— Да. Не очень много, но может. И обещает еще интересные товары.
— А почему немного?
— Людей не хватает. Там вообще очень малолюдные места.
— Так предложите ему доброй волей приехать в Италию и поселиться у нас. Людей мы ему найдем и гражданство дадим. Если он потребуется — я даже найду сенатора, который его усыновит. Сахар, индийское железо и компасы стоят, без всякого сомнения, намного дороже.
— Ему подобное предлагали, но он отказывался, каждый ссылаясь помощь своего бога, который в этом случае его оставит.
— Какой
