Росток - Михаил Алексеевич Ланцов
— А ты разве ее не понимаешь? — криво усмехнулась визави.
— Нет.
— О том, что отряд мужа разбили люди Беромира уже известно в стойбище раса[42]. Это восстание, моя дорогая. Открытое. Учитывая угрозу гётов, оно выглядит тревожно и даже опасно. Сараку придется отвечать за это. Возможно, головой. Арак же… он лично зарежет моих детей, нежели даст им что-то унаследовать. Они в его глазах грязные полукровки.
— И при чем тут я?
— Понимаешь… Я уже отправил к стойбищу раса своего человека, который должен кому надо шепнуть на ушко, что, дескать, это Арак подставил мужа и спровоцировал восстание. И это будет правдой. Разве нет?
— Как будто твой муж не знал о набегах и не получал своей доли с продажи рабов. — холодно произнесла Мила.
— Но он никогда не доводил до восстаний. Он брал в меру. Даже на промыслы смотрел сквозь пальцы. А вот Арак увлекся. Жадность глаза застит.
— Может и так. Но, зная ваши нравы, рас отрубит головы им обоим. Одному, за то, что натворил, а второму — за то, что не уследил.
— Пусть так, — кивнула эта женщина, — но мои дети унаследуют имущество отца. Если же во всем окажется виноват муж — мы все сгинем. И ты, и я, и мои дети.
— И все равно — я не понимаю, при чем? Зачем тебе меня спасать?
— Если ты вернешься домой и мне удастся все уладить, то, быть может, я сохраню жизнь и мужу. В случае же твоей казни Беромир точно будет мстить. А помня о том, что его словно бы Фарн поцеловал — мне страшно даже представить тот тарарам, который он тут устроит.
— Ты, что его боишься? — удивилась Мила.
— Ходят разные слухи о том нападении. Кто-то болтает, что он собрал всех мужчин шести больших родов и повел в набег. Но это сущий вздор. Я разговаривала с выжившими воинами мужа, что ходили в тот поход. Беромир навалился посреди ночи, умудрившись не вспугнуть коней. Подобное сотворить толпой попросту невозможно. Значит, он вышел только со своими учениками. Сколько их? Два десятка?
— Два десятка и один.
— Это многое меняет, — скривилась сестра покойного мужа. — Два десятка юнцов нападают на отряд опытных воинов в шесть десятков и обращают их в бегство. Да еще и нанеся страшный урон. Тебе это не кажется странным?
— Беромир умеет удивлять, — пожала плечами Мила.
— Вот пускай и удивляет языгов. Так ему и передай. Нам их пастбища пригодятся. А еще лучше ромеев. Хочет ходить в набеги? Собирает под свою руку мужчин шести больших родов да идет с ними куда-нибудь за Дунай. Вернется с добычей, даст нам долю, и все будут только счастливы.
— Насколько я знаю зятя, дело совсем не в набегах. Он аж в лице меняется от продажи в рабство родичей. Убивать готов за такое.
— Подумаешь, неженка выискался, — фыркнула сестра мужа. — Ты о его голове лучше подумай. И о дочери своей. И о внуках. Ежели рас осерчает, зятьку твоему никакой Фарн не поможет…
Мила задумалась, уставившись куда-то в пустоту за собеседницей. В ее словах был резон. Она, правда, не верила, что рас простит Сарака. Это ведь помылить только — данники на них, на роксоланов в набег успешно сходили. Ну, строго говоря, не совсем так. Но преподнесут ему это именно в этом разрезе. И реагировать он станет соответствующе. Но интересный поворот событий…
— Арак в стойбище? — наконец спросила Мила.
— Отъехал на место нападения.
— Муж тебе этого не простит.
— А он не узнает. — усмехнулась она…
До самого вечера Мила себе места не находила. Хотя старалась держаться спокойно и больше лежать отдыхая. И даже пытаясь поспать. Но получалось плохо.
Уже в сумерках полог открылся, и вошедший незнакомый мужчина, бросил тюк с сарматской женской одеждой и произнес:
— Одевайся и жди.
После чего исчез.
Женщина не стала долго ломаться и быстро переоделась. Собрав заодно свои вещи в тугой узел. Специально, чтобы ничего не растерялось.
Но не успела она дух перевести, как вернулся недавний незнакомец и вывел ее наружу. Подсадил на коня. И они поехали в составе маленького отряда, того самого, о котором говорила сестра покойного мужа. Мила при этом находилась в центре. Ездить верхом она не умела хорошо, вот они ее и окружали, чтобы скрыть от любопытных глаз эту «корову», зачем-то забравшуюся на лошадь. Ведь сарматка, не умеющая ездить верхом, выглядела что рыба, не способная плавать.
Было тихо.
Все занимались своими делами и не обращали на них никакого внимания. Наймитов узнавали и отворачивались. Иногда сплевывая с презрением им под ноги. И уж точно не вглядываясь, а то еще разговор начнется, никому не нужный.
Но только они достигли края стойбища, как где-то в центре раздал душераздирающий крик. Да громкий какой! Словно не человек, а какое-то чудовище его издавало.
— Не пугайся, — буркнул старший, который говорил хоть и с сильным акцентом, но на славянском.
— Что там случилось?
— Дабы отвести подозрения от себя, жена Сарака попросила нас устроить ограбление. Мы так и поступили. И ее немного поколотили, как она велела.
— Ее⁈ Поколотили⁈
— Ну да. Губу разбили, глаз подбили, нос расквасили. Так, чтобы все на виду, но ничего серьезного. Заодно кое-что у мужа ее забрали ценное и ушли.
— Это еще зачем⁈ Погоня будет.
— Она будет так и так, — ответил старший, сворачивая на речной лед. Ветерок его неплохо подметал от снега, из-за чего следов от их конного отряда почти и не оставалось.
— Что вы у Сарака взяли?
— Подарки для твоего зятя. От нее. Ну и нам на жизнь кое-что. — оскалился старший.
— Мы ведь не вниз по реке идет. — оглядевшись, произнесла Мила. — Почему?
— Так, вниз по реке погоня пойдет, — усмехнулся он. — Нет. Мы вверх. Там чуть отойдем и напрямки по степи.
— Чу! — воскликнул один из спутников, перебивая их тихий разговор.
— Что? — нервно переспросил старший, покрутил головой и нервно выругался.
— Я так и знала… — мрачно буркнула Мила, но ее никто
