30 сребреников - Дмитрий Викторович Распопов

— Ваше высочество, — склонил он голову, — я по чрезвычайно важному делу.

— Да? Какому ещё? — нахмурился Альфонсо, — расскажешь мне, как вы грабите мой город? Уже кто только мне на вас не пожаловался.

— При чём здесь я? — возмутился архиепископ, — это всё приезжие инквизиторы!

— Ага особенно самый мелкий из них, — король замучался разбирать сотни жалоб на бессовестные продажи индульгенций мелким инквизитором, который словно торговец, а не монах продавал их налево и направо. Ладно бы только просто продавал, но в некоторых случаях ещё и принуждал к этому под угрозой ареста или пыток.

— Да, то-то все последние украшения в главной ювелирной лавке города выкуплены тобой, — хмуро ответил король, — моим закупщикам ничего не достаётся после тебя.

— Это всё наветы врагов Ваше высочество, — дрогнул архиепископ, сказав правда это не очень убедительно.

— Так что ты хотел? — Альфонсо точно был не в настроении. Выданная им самим бумага сковывала ему теперь руки, к тому же ничего такого, чего не делали другие инквизиторы, кроме продажи индульгенций, они не делали. А тут уже дело было почти добровольное, люди сами отдавали за них деньги.

— Синьор Иньиго, хотел бы с вами встретиться, — ответил с заминкой архиепископ, — он хочет сказать вам что-то очень важное, выяснившееся в ходе расследования.

Король вздрогнул и заметил.

— Ты же должен был мне об этом докладывать, а не он.

Архиепископ скривился, демонёнок наотрез отказался сообщать сведения ему, сказав, что это тайна следствия и может ей поделиться только с Его высочеством Альфонсо V. Он бы ему отказал, но тот привёз вексель на тысячу флоринов и невзначай помахивал им себе лицо, так что устоять архиепископ просто не смог. С приездом инквизиторов его состояние резко возросло и теперь он не зависел ни от доходов епархии, ни от редких подачек короля. Инквизиторы оказались для него просто манной небесной не иначе и портить отношения с тем, кто эти деньги ему стабильно приносил, крайне не хотелось.

— Ваше высочество, дело касается дворян из вашего круга, — ответил он ровно то, что знал сам.

— Надеюсь он с тобой? — настроение короля упало ещё ниже, так как он уже знал об арестах некоторых дворян и помещении их в тюрьму. Волна возмущения дворянства от поступка инквизиторов не давала ему теперь спокойно пройти по собственному дворцу. Каждый считал своим долгом подойти к нему и выразить недовольство их действиями и попранием чести дворянства не только неапольского, но и арагонского и сицилийского. Альфонсо сейчас собирал сведения, чтобы как-то решить эту проблему, не поссорившись при этом со Святым престолом, поскольку переменчивость пап в отношении его королевства он знал не понаслышке.

— Конечно Ваше высочество. Позвать?

Король сделал жест и один из его советников отправился за дверь, чтобы вскоре принести того, о ком шла речь: маленького, уродливого карлика с трясущимися конечностями, но с таким эго внутри, которому позавидует любой правитель.

* * *

— Ваше высочество, — я постарался не улыбаться, чтобы его не спугнуть раньше времени, — как же я рад вас видеть!

— А я вот не очень, — буркнул он, — ты без сопровождения? Не очень это правильное дело, носить тебя целому графу Латаса.

— Граф был так добр, ведь я оставил своих людей за дверью, поскольку хотел бы, чтобы тоже сделали и вы, — прямо ответил я, посмотрев ему честно в глаза.

Альфонсо задумался, затем кивнул.

— Все кроме советников выйдите, не думаю, что ребёнок сможет напасть на трёх взрослых мужчин.

— Но брат Иньиго, — возмутился архиепископ, — я привёл вас сюда!

— Чему я вам ваше преосвященство безмерно благодарен, — склонил я голову перед ним, говоря миролюбивым тоном, — уверен, Его высочество вам сам потом расскажет о нашем разговоре.

Охрана, недовольный архиепископ и слуги покинули кабинет, и мы остались вчетвером. Я понимал, что мне нужно ошарашить короля, чтобы завладеть его вниманием, так что я зашёл сразу с козырей.

— Есть возможность поделить за преступление против церкви, имения и земли пяти дворян-еретиков из вашего окружения Ваше высочество, — просто сказал я, — на это нужно лишь ваше согласие, а также согласовать размер вознаграждения, который получит Святой престол за проделанную работу по разоблачению грешников.

Что же, своей цели я явно добился, глаз короля дрогнул, а его советники изумлённо на меня посмотрели.

— Имена? — хлёстко спросил он.

Я достал из-за пазухи листок и трясущейся рукой протянул его ему.

— Сюда можно добавить ещё и тех, кто может оказаться потенциальным грешником, — абсолютно невинным тоном добавил я, — расследование только началось, кто знает, на кого оно нас выведет.

Альфонсо отдал листок советникам и те тихо стали совещаться, а король стал меня внимательно рассматривать.

— Вас что-то тревожит Ваше высочество? — невинно поинтересовался я, — могу отпустить вам любые грехи всего за тысячу флоринов.

— Мне интересно, тебе не стыдно? — неожиданно поинтересовался он, — грабить людей, нагло продавать индульгенции, до этого не дошёл даже наш архиепископ, имея остатки совести делать это хотя бы из-под полы, сохраняя хоть какое-то подобие приличий.

— Я мог бы сказать, как брат Иаков, что моё сердце зачерствело потому, что люди с самого раннего возраста называют меня уродом и монстром, — я отвечал так же миролюбиво и спокойно, как и упомянутый мной священник, — или как кардинал Торквемада, сказать, что я иду к цели, не видя перед собой препятствий. Но вы отнеслись ко мне с пониманием Ваше высочество, так что вам я отвечу правду.

Король посмотрел на меня со взглядом, полным вниманием.

— Мне стыдно, что церковь превратилась во всё это, но поскольку я простой её маленький винтик, то без перестройки всего механизма целиком, трудно требовать от винтика перестать быть винтиком, — я посмотрел на короля и он меня понял.

— Завтра я дам ответ, — сказал он, — три фамилии из списка нужно вычеркнуть и несколько ещё добавить. Одной трети доли от всего конфискованного, Святому престолу будет достаточно. Конкретику вам передаст завтра архиепископ.

— Позовите пожалуйста моего управляющего, — сказал я, кивая, поскольку разговор точно был закончен и условия меня устроили. Требовать больше трети, было глупо и так он дал