Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии
"Такая вот война…" — подумал Ильченко. И так больно ему стало… И хорошо, что никто не услышал этой боли. Он отвернулся…
— Ну, а ты когда успел? — спросил Владимир, мгновение спустя, Колю, кивнув на Золотую Звезду.
— Указом от двадцать девятого августа, за таран, — просто ответил тот. — А старлея, месяц назад дали.
— Таранил, значит, — сказал Владимир. — Пропеллером?
— Не-а… На скорости консолью рубанул по крылу. И сам тоже упал… Там такое было! Слыхал, как они на Владик ходили?.. По сотне бомбардировщиков за раз! И сотня истребителей в прикрытии. Такая мясорубка была!.. Вовку Малахова помнишь?
— Ну.
— Расстреляли в воздухе, когда он на парашюте выбросился из горящей машины.
— Сволочи!
— Я у самой земли открыл, все никак не мог вращение остановить, а то и меня бы тоже, наверное, — сказал Коля.
— Такая вот война, — сказал Ильченко и опять отвернулся.
А что тут еще скажешь… И не надо.
Владимир налил всем и встал. Как самый младший по званию из присутствующих, он поднял тост:
— З а С т а л и н а!
И все встали…
— З а С т а л и н а!!
И слова эти разнеслись по залу глубокой, низкой волной. И посыпались стулья, падая. И все вставали, один за другим. И все поднимали рюмки и бокалы. Ребята повернулись к залу. И Золотые Звезды засверкали на их груди…
— З а С т а л и н а!!!
И все, кто их видел. Все, кто в этом зале был. Все подняли бокалы вместе с ними!.. В с е!.. Ради этого можно было умереть!.. И они выпили! Все вместе! А потом захлопали… И эти аплодисменты, стоили, дороже всего на свете.
Владимир сел и склонил голову. Нет, он не пьян… Просто у него больше ничего нет. Не было. И не будет! Никогда! Кроме Сталина!
— А знаете что, ребята? — Ильченко разлил по новой из графина. — А давайте теперь, за вас, за Сталинских Соколов! И морских, и сухопутных…
Владимиру этот тост показался смутно знакомым… Но был он так красив! И за это нельзя было не выпить. Они и выпили.
— Ну, вот, а потом меня подбили… — Ильченко опять рассказывал свою историю, но уже обращаясь к Николаю. — Иваненко, помкомвзвода, рядом шел. Буксир завели по быстрому, пока самураи не набежали… Ну, и вытащили меня. А пока ехали, еще один экипаж подобрали из соседней роты. Вывезли. Обгорели ребята здорово. Это у нас обычное дело, — майор махнул рукой и поднял голову.
А лучше бы не надо…
Потому что в этот момент мимо них проходили музыканты и певица… Которая. Взглянула ему в глаза и улыбнулась… Е м у! Так нежно!
Ильченко онемел…
Яркая, безнадежно красивая блондинка в роскошном длинном платье, с прической как у немецкой киноактрисы Греты Гарбо… Н е з е м н а я женщина.
Когда музыканты заиграли, она запела нежным контральто:
…Забыть тебя не так уже легко мне!Забыть твой взгляд, забыть твой смех, обман!Жить мне одной без тебя невозможно!Не верю я тебе, твоим слезам!..
Танцплощадку перед небольшой сценой в центре зала сразу же заполнили пары.
И голос певицы, и все остальное, как весьма обтекаемо показал рукой майор, было очень даже, как бы это сказать! И ребята вдруг увидели, к а к это бывает. Когда к человеку приходит любовь с первого взгляда…
— Жаль пригласить нельзя, — вздыхал Ильченко. — Петь-то некому будет.
— А пусть музыканты одну песню без слов сыграют, — предложил Владимир.
— Точно! — ухватился за эту мысль майор. Он хлопнул рюмку вне очереди, встал, одернул свой серый френч, и направился к конферансье, притулившемуся недалеко от сцены возле столика администратора.
А под высокими сводами плыла грустная мелодия и разрывала душу:
…Признайся мне! В твоей слепой измене!Признайся мне! За правду все прощу!Ты и я в слезах любви найдем забвенье!Их запить хочу, измену, грусть свою…
— Ну, а ты, Коля! Ирину не забыл еще? — спросил Владимир.
Коля помотал головой. У него так щемило сердце от этой песни! Он обхватил голову руками… Нет! Зачем он об этом говорил… Нет! Причем, тут Володя… Нет! Ирину он не забудет никогда! И н и к о г д а, и никого больше не полюбит!.. Почему-то он знал это совершенно точно.
— Ты, не понимаешь, Володя… Я даже не знаю, какая у нее теперь фамилия! Как мне ее найти, если я не знаю, какая у нее фамилия?!.. Нет, ты скажи!.. Как?! Как я могу ее найти?!.. Как? — повторял он снова и снова.
А мелодия, отражаясь от мраморных стен, печально бродила по залу, между столиков. Чудесный голос проникал прямо в душу и терзал ее, и терзал… А может, певица так проникновенно пела о своей собственной горькой любви?
…Признайся мне! Пока еще не поздно!Признайся мне! Но не жалей меня!Ты провинился! Поправить все возможно!Твоя! Признайся мне! Прощу тебя!..
Владимир смотрел на друга и сосредоточенно размышлял…
Они уже выпили два графина на троих. И мысли у него были ясные. Хотя как-то потихоньку начинали крутить виражи… Надо найти Ирину, решил он… Да, но как? Как найти человека, если не знаешь его фамилию? Нет фамилии, нет и человека… Владимир посмотрел на Колю, сидящего, уставившись в одну точку. Надо найти Ирину, решил он… Стоп! Выходим из виража! Он наполнил рюмку и выпил.
И, как ни странно, это помогло!
— Был такой древний грек, — начал он издалека.
И Коля, подняв голову, недоуменно взглянул на него.
А Владимир продолжал:
— Его звали Ар-хи-мед. Так, вот, он как-то сказал "Эврика!" — и Владимир хлопнул товарища по плечу. — Я знаю, как найти твою Ирину!..
А у того в глазах вдруг загорелась безумная надежда. Он вдруг поверил, что способ действительно есть, и Владимир его з н а е т!
— Значит так! Берешь отпуск. Едешь в Оренбург… Общагу ты знаешь? Знаешь!.. Во-первых, если она сначала поменяла фамилию, а потом съехала оттуда, то в домовой книге есть запись. Во-вторых, если она сначала съехала, а потом поменяла фамилию… Стоп!.. Так!.. В любом случае ты знаешь ее девичью фамилию! Есть фамилия, значит, есть и человек! Это раз! И, вообще, наверняка, она сначала вышла замуж, и только потом уехала из Оренбурга!.. Короче, покупаешь конфет и обходишь все ЗАГсы по списку. И просишь, чтобы они посмотрели, какую фамилию взяла такая-то и такая-то! Ты же Герой! Да они землю будут носом рыть, чтобы ее для тебя найти!.. Ты, понял?!
…Признайся мне! Пока еще не поздно!Признайся мне! Но не жалей меня!Ты провинился! Поправить все возможно!Твоя! Признайся мне! Прощу тебя!..
И он понял… Коля вдруг понял, что просто боялся ее искать. Ведь, Володька все верно говорит! М о ж н о ее найти!.. Нет, не так! Он помотал головой… Н у ж н о ее найти!.. И Коля от всего сердца пожал другу руку!
В это время к ним подошел поздороваться старый знакомый. По виду моряк. А на самом деле, речник!.. Это был капитан третьего ранга Ревякин. Они обнялись все трое… У Шурки на кителе поблескивал новенький орден Ленина.
— Здорово, ребята!.. Я смотрю, в этой гостинице прямо дом свиданий! — Шурка был немного навеселе. Впрочем, как и они с Николаем. — Еще кого-нибудь видели?
— Нет, пока! — ответил Владимир. — Ты-то как? Давай рассказывай!
— А что рассказывать!.. Дали, вот, на днях кап-три вне очереди и Ленина. За Харбин! Мы там самураям холку так намылили…
Владимир схватил Александра за рукав:
— Стоп!.. Ты сказал за Харбин?
Шурка даже осекся от неожиданности:
— Ну, да!.. По Сунгари дошел до Харбина, на своем линкоре! Я тебе скажу, у них там укрепрайонов понатыкано было!.. И засады на каждом перекате… Хорошо, у нас броня! Но, однажды чуть-чуть всерьез не прилетело! Под Хуньхэдао…
— Шурка! — дернул его за рукав Владимир. — Про Харбин давай! Парашютистов видел?
— А как же! Я тогда, после Хуньхэдао, к командующему пришел и говорю, чем так ломиться и с каждым Фуцзинем и Сансинем разбираться, может просто рвануть сразу в Харбин?! А командующий и говорит, дело говорите, товарищ старший лейтенант! Вот, вы и рванете!.. Я и рванул… Прямо от Хуньхэдао… А так еще неделю ковырялись бы! Там все эти парашютисты полегли бы, на хрен, за это время, пока пехота пешком дошла бы! А танки все в грязи застряли, а которые не застряли, тех смертники пожгли! Сволочи! Они у меня штурмана застрелили, Лешку Стрекалова… Такой штурман был!
— Так это ты, значит, к ним в Харбин прорвался! — Владимир сжал виски руками.
— Ну, да, я… Мы с Лениным. В смысле мой "Сун Ят-Сен" и "Ленин". Такой же линкор, однотипный, как у меня. Привезли мы с ним с собой два батальона стрелков. Высадили их на рассвете в тылу у самураев… И постреляли потом. Как следует… Жаль только, ни одна канонерка подраться не вышла. Их там парашютисты еще тринадцатого, оказывается, тепленькими взяли… Ну, да ладно, в другой раз! Не последняя, чай, война… — Шурка был все такой же удалой речной пират!
