Сергей Арбенин - Дети погибели
Телеграфист – совсем молоденький парнишка, почти гимназист, белокурый, румяный, – с готовностью потянулся к аппарату.
– Дыктуйтэ, господин ротмистр! – важно сказал он.
* * *СПб ЖАНДАРМСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ.
На следующий день Байков ждал телеграммы из Чернигова. Но телеграммы не было. Входя в кабинет Комарова, Байков натыкался на выжидательный и одновременно угрюмый взгляд. Разводил руками:
– Никаких известий, Александр Владимирович…
Комаров молча углублялся в чтение бумаг, а Байков быстро выходил, – чуть ли не на цыпочках.
Прошёл день, – известий не было.
И вдруг, вечером, принесли сразу ворох телеграмм.
Байков схватил их и начал читать. По мере чтения лицо его становилось всё мрачнее.
Телеграммы было три. Первая – из Чернигова. В доме Старушкиных обнаружены мёртвая хозяйка и тяжело раненные слуга и служанка. Убийца действовал с помощью топора: топор был найден в огороде, в засохшей крови и прилипшими к обуху волосами. Из дома ничего не пропало, кроме некоторых предметов женской одежды. Полиция начала следствие при содействии жандармов. Пока неизвестны ни личность убийцы, ни мотивы преступления. Однако всё сходится к тому, что действовал сбежавший из психиатрической лечебницы Антон Старушкин.
Вторая телеграмма – из Черниговского жандармского управления железных дорог: на Нежинском вокзале была замечена подозрительная женщина, похожая на богомолку. Женщина села в поезд, следующий в Москву. По словам ротмистра Хворостенко, женщина показалась ему подозрительной по характерным движениям, свойственным только мужчинам.
Третья – из Конотопа: жандармы, предупреждённые Хворостенко, задержали поезд, проверили все вагоны третьего и второго классов, а также бегло осмотрели вагон первого класса. Женщины, сходной по описанию, присланному в Конотоп Хворостенко, в поезде не обнаружено.
Банков нервно пригладил волосы и задумался. Значит, сбежав из больницы, Антоша каким-то образом добрался до Чернигова. Интересно, каким? Пешком отмахал за ночь триста вёрст? Или часть пути проехал поездом, кружным путём, через Харьков и Сумы? В арестантской-то одежде? Или он по дороге ограбил какого-нибудь припозднившегося крестьянина, или пьяного мастерового, снял с них одежду и переоделся?
Это невероятно. Этого не могло быть. И, однако, было.
В Чернигове он проник в дом, убил топором родную мать. Взял женскую одежду, переоделся (опять – переоделся?) – и к утру добрался до Нежина. Тоже маловероятно: шестьдесят вёрст по дурной дороге, да ещё, видимо, в обход населённых мест, а значит – лесом да полями!
Поезд, выйдя из Нежина, не останавливался до самого Конотопа. Стало быть, Антоша (если эта подозрительная богомолка – он) спрыгнул с поезда где-то на подходе к Конотопу.
И где же он может быть сейчас?
Байков вызвал писаря канцелярии и велел принести хорошую карту северной Малороссии. Карты в канцелярии не оказалось. Байков немедленно послал писаря в книжную лавку, где продавались карты Генерального штаба.
Но и карта ничего не прояснила. Из Конотопа было только два пути: через Ворожбу снова на Сумы, или через Навлю и Сухиничи – на Москву.
У Байкова внезапно заныли зубы. Этот Антоша оказался орешком покрепче своих братцев! Кто его знает, какой дорогой он двинется дальше? Может быть, вообще выберет кружной путь? Скажем – Байков покосился на карту, – через Гомель?..
Да, внезапно решил он, надо немедленно телеграфировать на все ближайшие к Москве станции, с подробным описанием преступника, его склонностью к переодеваниям, с предупреждением о его особой опасности, дьявольской изобретательности, невероятной жестокости…
Кстати, в Чернигов Антоша ездил не только за бабьим платьем, – внезапно догадался Байков. Ему нужны были деньги, – ведь он купил билет на поезд в Нежине. Значит, какие-то деньги он всё же нашёл. Возможно, госпожа Старушкина неосторожно показала ему однажды, где хранит свои скудные сбережения… Да-а… Антоша удивлял Байкова всё больше. Этак-то он ухитрится и до Питера добраться, прежде чем его опознают. Прикинется бродягой, затаится в каком-нибудь притоне на Обводном. И будет выслеживать… Кого?
Байков порывисто поднялся и устремился к двери.
Войдя в кабинет Комарова, Байков бросил на него короткий взгляд, и сказал:
– Александр Владимирович, получены три депеши… Этот Антоша – невероятно хитрая бестия…
Комаров протянул руку и сказал неожиданно грубо:
– Дай сюда!
Взял телеграммы и принялся читать.
Прочитал. Поднял бледное, внезапно осунувшееся лицо:
– Вот что. Вызови ко мне подполковника Судейкина. Копии телеграмм передай Кириллову. Пусть всех поставит на ноги, и чтобы все, до последнего дворника в Питере, знали приметы Антоши. Поставь в известность Зурова и Дворжицкого.
* * *Судейкин явился через четверть часа. Комаров, забыв предложить ему кресло, молча протянул все бумаги, относившиеся к делу Антоши, начиная с первого рапорта о смерти Старушкина и обнаружении в подполье третьего сына. Судейкин быстро всё прочитал.
– Что вы об этом думаете? – не глядя на подполковника, спросил Комаров.
– Думаю, что вам грозит опасность, ваше превосходительство, – неожиданно ответил Судейкин.
Комаров вздрогнул, поднял голову:
– Что вы такое говорите? Почему – мне?
Судейкин сделал шаг к столу, за которым сидел Комаров.
– Потому, что, как я понимаю, в его глазах именно вы стали главным виновником гибели его братьев.
Комаров широко открыл глаза, словно увидел подполковника впервые.
– Да как вы смеете… – начал он, и замолчал.
– Говорю, что думаю, ваше превосходительство, – спокойно ответил Судейкин.
Комаров молча смотрел на него.
– Думаю также, – сказал Судейкин, – что у нас есть лишь одно средство: попытаться направить Антошу на ложный след. А именно: на тех, кто мешает нам.
– Вы имеете в виду… – мрачным голосом начал Комаров.
– Да, тех самых, что называют себя «истинными лигерами».
– Но ведь мы их не знаем, – возразил Комаров.
– Отчего же? – удивился подполковник. – Кое-кого знаем, и очень даже хорошо знаем!
Комаров прокашлялся.
– А ваша агентурная сеть?
– Её-то я и собираюсь задействовать.
– Не проще ли направить её на поимку этого Антоши? – спросил Комаров.
Судейкин согласился:
– Проще. Но в данном случае, боюсь, малоэффективно. Судя по этим депешам, мы имеем дело с профессионалом высокого класса. Он один стоит десятерых агентов. И, будьте уверены, с лёгкостью обведёт вокруг пальца любого агента, городового, не говоря уж о дворниках. А кроме того… Я почему-то уверен, что этот Антоша наверняка рано или поздно появится здесь, на Фонтанке. Но как его узнать – вот в чём вопрос.
Комаров крепко потёр лоб.
– Не понимаю… – наконец сказал он. – Как может этот недочеловек, полупомешанный, перехитрить всю нашу полицию?
– Потому и может, что полупомешанный, – не задумываясь, ответил Судейкин.
– Хорошо, – согласился Комаров. – Действуйте. Но сначала потрудитесь доложить мне ваш план. А то знаю я ваши хитрости. Кстати, Кириллова в детали плана посвящать не обязательно.
Судейкин позволил себе лёгкую усмешку:
– Не беспокойтесь, Александр Владимирович. Мы понимаем… А я бы, со своей стороны, осмелился бы предложить… если вы позволите…
Судейкин сделал паузу, так что Комаров в конце концов был вынужден спросить:
– Ну, не тяните. Что?
– Усилить охрану здания управления, а также высших чинов корпуса и Третьего отделения.
Комаров удивлённо вскинул глаза:
– То есть, вы намекаете, что меня нужно охранять?
– Не намекаю, – осторожно заметил подполковник. – А настоятельно рекомендую… Ведь не только Антоши нужно опасаться. Насколько мне известно, Петрушу ведь так и не нашли? Вы уверены, что он убит?
– Ну… – Комаров нахмурился. – Есть сообщение от нашего агента в террористической партии.
– А насколько оно надёжное? Ведь трупа-то он не видел! И никто, как я понимаю, не видел.
Комаров тяжело вздохнул.
– Да. Вы правы… Хорошо. Я подумаю. Но всё время ощущать рядом чьё-то присутствие… Агента или переодетого жандарма…
– Не извольте беспокоиться. Я найду таких людей, которые будут для вас совершенно незаметны.
Комаров нервно пожал плечами и промолчал.
* * *Затем снова появился Байков. Положил на стол перед Комаровым несколько исписанных листов бумаги.
– Что это? – спросил Комаров.
– Писарь Рыбальченко записал рассказ городового Кадило.
– Какого ещё Кадило? – вскрикнул Комаров и тут же вспомнил. Кадило! Господи, совсем из памяти вышибло. – Кадило? – повторил он. – Он что, всё ещё в камере?
– Так точно, Александр Владимирович.
– Ну, и что же он интересного рассказал?
