Выпускник - Мэт Купцов
Хороший знак. Если так всё пойдет дальше, то с Валентиной всё сложится, несмотря на ее устаревшие очень правильные взгляды.
После просмотра фильма выходим под впечатлением, идем в гардеробную.
— Понравилось?
Кивает и задумчиво смотрит на меня.
— Проводишь, уже темно. Я боюсь, у нас во дворе злая собака по ночам бродит.
— Обязательно провожу, — отвечаю серьезно, нащупывая открытку в кармане. Достаю ее и протягиваю Вале, пускай на свету рассмотрит приглашение на фабрику.
— Что это? — она вертит открытку, читает и ее глаза округляются. — Это мне?
— Да. Я долго думал, какой подарок достоин такой возвышенной и красивой девушки как ты, и мне пришла в голову мысль, что тебе понравится.
— Спасибо, — Валюша не выдерживает натиска эмоций, прикладывается к моей щеке алыми губами.
И я улетаю. На лету хватаю какие–то слова, которые тараторит Валя, и, под звук ее восторженных речей, выходим из кинотеатра.
Девушка на автомате берет меня под руку, и ведет в сторону остановки.
Я даже не часы не смотрю. А время уже позднее, и проводив Валю, могу не успеть вернуться к себе, до закрытия общежития.
Но мне всё равно. Я сейчас на другой волне.
Валя довольна, щебечет.
Резко останавливаюсь и чмокаю ее в щеку. Прямо под фонарем. Вижу, как щеки заливаются краской, как открывается и закрывается красивый ротик барышни. Пока она не пришла в себя окончательно, целую ее в губы.
— Ты чего? — она отталкивает меня от себя, злится, аж губы дрожат и подбородок.
— Ты где Новый год будешь встречать? — спрашиваю у нее, давая ей надежду.
— Я… еще не думала. Рано же. Двадцатое ноября всего, до Нового года еще так далеко.
— Если ничего дельного не придумаешь, можем что–нибудь соорудить вместе.
— Вот как? — задумчиво глядит на меня.
Дальше едем и идем молча.
Мой расчет оказался верным, я сбил девушку с толку.
Подходим к подъезду дома.
— В центре живешь?
— Бабушкина квартира.
— Бабушка дома? — спрашиваю, как бы, между прочим.
Девушка мотает головой.
— Она старенькая стала, болеет сильно, родители ее к себе забрали. Они недавно получили квартиру большую в новом микрорайоне.
— А тебя одну значит, оставили?
Кивает. Смотрит, прищурившись, будто решает, пустить или нет.
— Зайдешь?
— Зачем? — спрашиваю, глядя прямо ей в глаза.
Тупит взор.
— Поговорить о советском кино. Я расскажу, что мне нравится, ты –что тебе. Чай попьем. Если голодный, колбасой накормлю.
— А тебе не нужно отдыхать или к учебе готовиться? У Вас там в МГИМО на факультете журналистики лютуют преподаватели, небось.
— Не беспокойся, у нас всё также, как и у вас. Спрашивают, что положено, — улыбается.
Поднимаемся на шестой этаж на лифте. Подходим к добротной двери. Валя долго возится со связкой ключей. Я бы ей помог, но смотреть на старания девушки приятнее. Разглядываю ее — всё–таки интересная она со всех сторон — и с женских, и с человеческих.
Спустя пять минут хожу в ее сопровождении по огромной трехкомнатной квартире. Здесь всё как у многих в 1976 году в СССР — стенка, в ней югославский хрусталь, стол, телевизор. В комнате — кровать и швейная машинка, на полу темный ковер, на стене — ярко–красный.
— Шьешь?
— Конечно, машинка бабушкина. Зингер. Электрическая. Но я могу тебе на ней что угодно сшить.
Следую за хозяйкой на кухню. В центре над столом абажур, кухонный гарнитур распростерся через всю кухню.
Гостиная и две спальни.
— В этой жила бабушка, а я — в той, — показывает на вторую спальню. Папа с мамой спали в гостиной, — показывает на большой диван.
По нехитрым вещам понятно, что у родителей стабильный доход, и деньги, отложенные на сберкнижку старательно тратятся на приобретение вещей, как у всех.
В магазинах сейчас много красивых вещей. Это раньше стояли серванты и буфеты, сейчас их заменили стенками, пришедшими из ГДР и Югославии. На кухне теперь стоит красивая и практичная мебель.
Беда одна на всех — товара на всех желающих не хватает и из–за дефицитов нужно выстаивать многомесячные очереди, чтобы купить телевизор или пару кресел с модным журнальным столиком.
— Достань посуду из стенки, — говорит Валя, — показывая на бокалы и тарелки.
— Ты уверена? Вдруг разобьем?
Она склоняет головку на бок, и у меня в груди щемит. Валюша уже успела волосы распустить, и они упали на грудь, переместив мое внимание именно туда.
— Ну давай, — подбадривает она меня, пододвигая к нам журнальный столик, с телефоном цвета слоновьей кости.
Открываю дверцу, и она виснет, оставаясь у меня в руках. Шуруп вылетает, падает на пол.
— Валь, отвертка есть? Неси.
Чиню дверцу, спустя пять минут уже сидим за журнальным столиком, накрытым ужином.
— Кем у тебя работают родители?
— Папа — на заводе, мама — преподает в МГИМО, она профессорская дочка.
— Вот как? Неравный брак?
— Что? — хлопает на меня серыми глазищами. — Что ты сказал?
Вспоминаю о разговоре с Леней — он посмеялся над тем, что отец Валентины на заводе работает. Значит, неправда это. Девушка не доверяет мне пока, поэтому рассказывает тоже, что и всем. Ясно. Подождем. А пока я меняю тему разговора.
— Ну… я… — ты очень красивая, — протягиваю руку, и убираю выбившуюся прядь волос ей за ушко. — Музыка есть? Потанцуем?
Кивает. Уходит в свою комнату.
