«Битлз» in the USSR, или Иное небо - Буркин Юлий Сергеевич
– То есть, что я сошел с ума?
– Вот именно.
– Черт! И наша реальность – единственная, имеющая бесконечное продолжение?
– Да нет же! – Виктор Дмитриевич затянулся сигаретой. Валентина Александровна помахала всем рукой и ушла спать.
– Конечно же, нет. Существуют и жизнестойкие линии. Другое дело, я не верю, что с линии на линию можно перескакивать. Я не верю разговорам о путешествиях в параллельные миры… Но кое-кто считает, что это возможно. Есть, например, в Томском НИИ оптики атмосферы один персонаж…
И писатель с легкой иронией в голосе стал рассказывать о своем знакомом, Вилене Петровиче Корнееве, кандидате технических наук, который уже несколько лет в свободное от работы (а часто и в рабочее) время занимается тематикой параллельных миров.
Особенно Корнеева заинтересовали так называемые «зеркала Козырева», о которых он узнал, когда писал диссертацию о вполне безобидных «глухих зеркалах», применяемых в лазерах. Он был бы рад и сам построить «зеркало Козырева», но где взять необходимые материалы?
Однако на ловца и зверь бежит. Однажды институт по чьей-то ошибке вместо заказанной латуни получил полтонны прекрасного полированного алюминия. Сначала его попытались сбагрить подшефному заводу, а когда не вышло, раздали по лабораториям, и внезапно Корнеев оказался счастливым владельцем того самого дефицитного материала, о котором не смел и мечтать.
Засиживаясь на работе до ночи, он стал мастерить «зеркало Козырева», и через две недели конструкция была готова. Чтобы проверить ее работоспособность, нужно было поместить в нее что-нибудь органическое и посмотреть, что будет. Под рукой оказалась только непонятно откуда взявшаяся пачка дрожжей. Недолго думая, Вилен сунул дрожжи в аппарат и ушел домой спать.
А наутро его вызвали на ковер и строго спросили, зачем ему понадобилась в промышленных масштабах, около сотни килограммов зимаза (результат брожения дрожжей) и не пытается ли он использовать достижение немецкого химика с говорящей фамилией Бухнер в каких-то иных, вовсе не научных, целях.
Вилен с трудом, но оправдался, однако ему пришлось просидеть четыре часа у своего друга, вахтера и бывшего филолога, Саввыча, пока его лабораторию отмывали и тщательно проветривали.
Он утвердился в мысли, что зеркала определенно влияют на ход времени объекта испытаний. Той же ночью он самолично сел в кресло и проторчал в нем два часа, но ничего не почувствовал. Потом он поочередно провел опыты почти со всеми сотрудниками института, но всё безрезультатно.
Корнеев впал в отчаяние. Вот уже два года каждый вечер он проводит испытания «зеркала» – на мышах, на кошках, на собаках и на людях, изыскивая все новых и новых волонтеров, но ничегошеньки сверхъестественного с ними со всеми не происходит.
Если бы не «дрожжи первой ночи», Вилен решил бы, что «зеркала» – пустышка, фикция, и прекратил бы попытки. Но откуда-то они появились, эти десятки вонючих килограммов! Значит, имела место какая-то флюктуация времени!
– Параллельно, – заканчивал свой рассказ Виктор Дмитриевич, – Вилен подводит теоретическую базу под существование иных миров, и тут он преуспел значительно больше, нежели на практике. Собственно, все, что я вам по этой теме рассказал, – дилетантские выжимки из его работ. Еще один только раз повезло Вилену. Когда в кресле подопытного оказался некто Коновалов Сергей Александрович тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения. Сел и тут же потерял сознание. А когда, спустя полчаса, очнулся, рассказал, что ему сорок три года, он живет в городе Снежинске, работает в телеателье и имеет двоих детей. Возраст Коновалова совпадал с реальным, но он был бездетным и нигде не работал уже восемь лет.
Вилен Корнеев был готов поздравить себя с победой, если бы не одна подробность: Сергей Александрович Коновалов потерял работу и до времени стал пенсионером в связи с болезнью. Все эти восемь лет он регулярно проходил стационарное лечение в психиатрической больнице «Сосновый бор» с диагнозом диссоциативное расстройство идентичности. Так что победа была пирровой.
– Но если нет внятного экспериментального подтверждения, то теория ничего не стоит, – покачал головой Джордж.
– Но дрожжи-то были, – возразил Виктор Дмитриевич. – Институт пропах насквозь.
– Дрожжи – не люди, – философски заметил Джордж.
– Не может быть! – засмеялся Колупаев.
Джордж, не поняв шутки, озадаченно на него посмотрел.
– Виктор, – словно очнувшись, прервал его Джон. – Ты можешь нас свозить к этому своему другу? Как волонтеров.
Колупаев нахмурился.
– У нас что сегодня? Суббота? – Он виновато развел руками. – Очень сожалею, Джон. Сегодня дежурит Саввыч, то есть Владимир Саввович Сухотин, а у нас ним… Не то чтобы вражда, но… Затаил он на нас обиду, в общем. Считает, что его из партии и из университета из-за нас выгнали. И докторскую его завалили.
– Папа, не из-за нас, а из-за меня! – покраснев, возразила Ольга.
– В общем, долго рассказывать, неприятная история, – махнул рукой Виктор Дмитриевич. – Вы уж извините. Хотя… Есть вариант. Я позвоню Вилену, усажу вас в такси, а он встретит вас у входа в институт.
– Atlishna! – блеснул Джон русским словом. – Джордж, ты как?
– А долго ехать? – поинтересовался осторожный Харрисон.
– Если таксист честный попадется, минут пятнадцать.
– А мне все это как-то неинтересно, – улыбнулся Пол своей фирменной улыбкой. – Я бы остался тут, если вы не против, Виктор. Не возражаете, Ольга?
– Пол, я не возражаю, – потупилась она, – ноя как раз собиралась сказать, что иду спать. С вами ужасно интересно, и такое бывает раз в жизни, но мне завтра с утра в университет.
– Зато я с удовольствием посижу с вами еще хоть час, хоть два, – заверил Виктор Дмитриевич. – Да хоть всю ночь. Наливка еще имеется, кроме того, у меня, между прочим, есть мандолина, и если мы сыграем что-нибудь дуэтом, я буду хвастаться этим всю жизнь.
– Папа отлично играет, – заверила Ольга и поднялась. – Спокойной ночи. Я надеюсь, мы еще увидимся.
Она ушла, Пол поскучнел, а Виктор Дмитриевич подошел к телефону.
– Виль, – сказал он, набрав номер. – Привет. Не спишь? Ну, я так и думал. Прости, что поздно. Ты, пожалуйста, не удивляйся и много вопросов не задавай, но сейчас к тебе приедут «битлы» – Джон Леннон и Джордж Харрисон. Хотят в твои зеркала. Да нет, какой розыгрыш! Для розыгрыша глуповато как-то, нет? – Он немножко постоял молча с трубкой у уха, выслушивая собеседника, потом сказал: – Ну, все, встречай у дверей института.
– Did your friend believe you?* – спросил Джон. [* Твой друг поверил тебе? (англ.)]
– He believes in other worlds…** – усмехнулся Джордж. [** Он верит в другие миры… (англ.)]
– Билив… билив… – наморщил лоб Колупаев. – А! – понял он, о чем речь, и, с трудом подбирая английские слова, пояснил. – Yes! He watch TV, and know, that you…*** э-э…1п Tomsk now****. [*** Да! Он смотрит телевидение и знает что вы… (англ.)**** В Томске (англ.).]
Пол сообразил, что ему предстоит куковать тут не только без женского общества, но и без нормального общения и сказал Джону:
– Я все-таки тоже поеду с вами.
– Это правильно, – кивнул Джон. – Мне тогда и Линде в глаза как-то проще смотреть будет.
Пол укоризненно покачал головой, но ничего не ответил. Вместо этого обернулся к хозяину и сказал:
– I'll go with them*. [* Я пойду с ними (англ.).]
При этом он указал на себя, на дверь, на Джона с Джорджем, потом показал сначала три пальца, а потом двумя изобразил бегущего человечка.
– Ну, что ж, – развел руками хозяин. – Жаль, конечно. Стало быть, не получится у меня дуэтом нашим хвастаться…
Вчетвером, точнее, впятером, если считать собаку Нельму, они вышли на улицу Красноармейскую. Гитару Пол не взял – будет повод зайти еще. Колупаев поймал такси, сунул водителю десять рублей и листок с адресом Вилена Корнеева, его и своим телефоном.
