Писатель: Назад в СССР 2 - Рафаэль Дамиров
— Тебя очень хвалил, — поведала она. — Оказывается, у тебя талант! Артистический.
— Ну, милая моя, а у тебя столько талантов, что мне такое и не снилось. Кулинарный, например. Что у нас с обедом?
— А тебя что, в гостях не накормили? — мгновенной остротой отрикошетила Настя.
— Было дело. Но мне хочется твоего отведать…
Эх, товарищи дорогие, вот как описать состояние, когда ты хочешь писать, писать и писать⁈ Когда тебя распирает изнутри. Когда вдохновению тесно, и оно превращается в судьбы, в жизни придуманных тобой людей. Древние китайцы наверняка сказали бы, что это ты удачно попал на источник энергии Ци, что, впрочем, неважно. Это ты как хочешь назови, суть не изменится.
Подкрепившись и чувствуя поток энергии Ци, прущий сквозь меня, я с веселым бешенством набросился на пишущую машинку. И ипонслось!
Напротив неба. Так. Главный герой — ну, назовем его Виктор Савельевич — человек в том возрасте, когда уже надо подводить первые итоги. Где-то под пятьдесят. Экватор пройден. Жизнь сложилась. Обыкновенно, без падений, но и без взлетов. Семья, дети, работа. Квартира. Жена как жена, дети как дети. Старшая дочь уже студентка, младший сын в девятом классе. Карьера? М-м… что-то вроде замначальника отдела на солидном, при этом вполне рядовом предприятии. Типа завода, строительного треста. Неплохо, но звезды с неба — конечно, не про него. Куда ни кинь, везде серединка.
Так оно вроде бы и ничего, таких людей тысячи. Но Виктора Савельевича в его «под пятьдесят» начинает глодать мысль, о которой он ничего никому не говорит. Ни жене, ни маме, ни друзьям. Он чувствует, что мог бы добиться куда большего. Что судьба программировала его на кого-то великого. Черт знает, может, художника, может, физика. А может, и писателя!
И постепенно им овладевает идея: узнать, кем же он должен был стать, и не стал. И как только он решает за это дело взяться, в его жизни начинают происходить странные события…
Я молотил по клавишам дотемна. Хотелось петь. Точку в рукописи я шандарахнул на таком кураже, что чуть не снес каретку.
— Все!
Конечно, это был только синопсис. Конечно, книга была впереди. Но теперь-то я знал, что надо. Видел путь.
Вскочив, я словно барс пометался по комнате. Сила кипела во мне. Добьюсь! Я своего добьюсь! Главное — не лениться, не расслабляться, не распускать себя ни на секунду. А секунда — вот она, уже пришла. Трудись, писатель Краснов!..
И я заставил себя взяться за папку, переданную Курбаном.
…Наутро я с удовольствием подбил итоги. Два синопсиса готовы, хорошо. По туркменскому роману — пойду бодренько по имеющемуся тексту, буду перелопачивать по ходу дела. Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи! В принципе, к чекистам можно было идти хоть сейчас, но я себя сознательно притормозил. Это народ такой: точность любят, и память у них хорошая. Спешить не буду. Как договорились, так и приду.
Неделя пролетела быстро. Я ходил на работу, возился с рукописями, успевал писать свое. Ни я, ни Мизин никак не проявляли то, о чем был наш крайний разговор за коньяком. Я и в кабинете-то главного с тех пор был раза два по незначительным делам: забегал что-то подписать. Но знал, конечно, что какие-то незримые пласты стронулись с места, привел их в действие Станислав Мелентьевич… Не знаю, может, и показалось, что иначе на меня стал поглядывать завотделом. И даже не то, что поглядывать, вроде бы и разговоры пошли такие осторожно-масленые, что-то раньше я за ним такого не замечал… Кто знает! Мир тесен, а уж московский литературный мир — это, можно сказать, закрытый клубный поселок, где слухи расплываются мгновенно. Как достоверные, так и всякая чушь. Я, впрочем, делал вид, что намеков не замечаю, службу исполнял исправно. И уж конечно, писал, писал и писал. И ровно в оговоренный день и час был в Черемушках.
На сей раз меня встретили дуэтом — Владислав Ильич и Наталья. Наверное, они были в одном каком-то подразделении… о дальнейшем я не знаю и догадываться никогда не пожелал. Как всегда, сдержанно-приветливый разговор; я доложил, что задание выполнено, передал рукопись синопсиса в тонкой картонной папке. Старший кивнул, стал читать. Никаких эмоций на лице. Прочитав, передал Наталье. Она… ну, если вежливое внимание можно считать эмоцией, то это было, но не сверх того.
— Как ваше мнение, Наталья Григорьевна? — спросил начальник.
— Мне нравится, — спокойно ответила она. — Главная идея хорошо схвачена. Кое-какие линии можно развить.
Владислав Ильич поощрительно кивнул.
— Стало быть, вердикт положительный, — подтвердил он. — Работа принимается.
Он слегка взмахнул папкой. И продолжил:
— Аванса не будет. Но все наши договоренности в силе. Двухкомнатная квартира в Беляево. Тут неподалеку. Новый дом. Корпус уже построен. Сейчас идет подвод коммуникаций, скоро отделочные работы. Можете взглянуть!
— С большим интересом, — вежливо сказал я. — Рукопись мне вам по частям показывать?
— Лучше так, — был серьезный ответ. — Может быть, у наших товарищей возникнут какие-то коррективы. Лучше исправлять сразу.
— Хорошо. А вот если я правильно понял —сценарий достоверный? То, что написано, похоже на правду?..
Здесь Владислав Ильич воззрился на меня стальным чекистским взором. Несколько секунд смотрел прямо в душу. И сказал:
— Вы даже не подозреваете, насколько похоже. Конечно, детали отличаются, но… Хотите взглянуть на оригинал?
— То есть?
Он довольно ухмыльнулся. И таким тоном, чтобы я не сомневался — разговор под грифом «совершенно секретно» — поведал: раскрыт один такой спящий агент. Со времен войны. Не немец, правда. Украинец. Бывший офицер РККА, попал в плен, согласился сотрудничать. Был заброшен в наш тыл в сорок третьем. Сумел затеряться. Информация о нем была, подозревали, что легализовался в Москве, но идентифицировать его не могли. Неясно даже было: жив или нет… И вот с год назад по косвенным
