Кровавое Благодаренье - Валерий Петрович Большаков
— Спасибо, товарищ директор! — пробился прочувствованный голос телевизионщика. — Сюжет выйдет на следующей неделе. А можно нам пока цеха поснимать?
— Поснимайте, — ворчливо ответил Жуков.
Уф-ф! Дышать, и то легче стало. Повеселев, гендир бодро зашагал на работу.
Глава 15
Четверг, 19 сентября. День
Щелково-40, улица Колмогорова
Приятный голос Наташи, не терявший нежных обертонов даже по радику, долго ворковал, лаская мое ухо, но так и не передал главного — где и когда встречать «ведущего специалиста СП 'Нортроникс»?
Я вывел на экран компа расписание полетов, но на сегодня прямых рейсов из Тель-Авива вообще не было. И мне стало ясно — «ведьмочка» в своем репертуаре. Хочет устроить нам сюрприз.
Удивительное дело — Наташа пришлась ко двору всем в доме, даже ревнивице Юльке! Я сам давеча услыхал (случайно, совершенно не желая подслушивать!), как дочечка, нашептывая в радиофон, делилась с «Натой» совершенно секретной информацией — о ее переживаниях после первого поцелуя Антона…
Само собой, Алёхину я учинил допрос с пристрастием, и тот сознался, что коварная «Юлечка» обдурила его, прибавив себе три лишних года. Высокая, стройная брюнетка с точеной фигуркой (тут она в маму пошла) и выдающимся бюстом (а тут скорее в бабушку) кого угодно могла соблазнить! Правда, доча сама раскаялась и явилась с повинной.
Долго хлюпала носом, забравшись ко мне на колени, чтобы пуще разжалобить, и поклялась, что даже не думала о постели («Да ты что, папусечка⁈ Я даже целовалась в первый раз!»). Просто хотела «испытать на человеке» свою девичью силу и власть. Испытание прошло успешно…
Мы целый час просидели с ней молча, воздыхая по очереди, а думая об одном и том же. Моя Юлька, Юльчонок, Юлиус выросла…
…Прогоняя тревоги, вспугивая страхи, я укрылся на кухне и занял наблюдательный пост — на стуле перед окном. Отхлынувшие мысли накатили вновь.
…А Васёнок? Этот заносчивый технарь, этот сопливый хакер, который даже на папочку поглядывал свысока, с глубочайшим почтением относился к Наташе. Всегда с ней советовался, как с великим гуру! И не она ли промыла Ваське мозги, растолковав, что папочка отстал по уважительной причине — родитель совершенно забросил программирование, предпочтя вычтеху научный поиск?
А мамуля? Для нее же Наташка — родной человек! Да и с кем еще поговорить по душам, о своем, о женском, выбалтывая «бабьи» тайны?
Настю мама, огорчаясь и смущаясь, держит за простоватую домохозяйку. Рита представляется ей далекой и недоступной «звездой»…
Но как раз в отношении Ритки мамулька заблуждается. Именно «Лита Сегаль» стала лучшей Наташиной подругой! Сам не верил в подобную дружбу, пока не застал их за глубоко интимным занятием — обе, стыдливо хихикая и шушукаясь, обсуждали меня…
Маргаритка реально скучает по Наташе. А уж как переживала за нее все это лето! Недаром нервничает с самого утра… Вот, что она сейчас делает?
Я прислушался. Наверху густо гудел пылесос. Понятно… Третий раз за день начищает ковры! Хотя Юле погромыхивающая щетка не мешает ничуть…
Наша девятиклассница до сих пор не переоделась. Так и сидит в школьном платье, делает уроки — разложила учебники, открыла тетрадь… И отсутствующим взглядом смотрит в окно.
Даже Лея нервничает. Бродит, как неприкаянная. В холле подойдет к высокому узкому окошку, встанет на цыпочки, выглядывая… А на улице пусто. Коша таращится беспокойно на любимую хозяйку — девочка погладит его мимоходом, вздохнет…
— Пап… — Лея неслышно подошла и прильнула к моему плечу.
Я молча усадил ее к себе на колени. Ожидание перенести легче, чем тоску, но, истекая, оно становится мучительным…
— Ле-ея… — заворковал я с тяжеловесной нежностью. — Какое у тебя имя ласкательное… Так и хочется погладить, как киску!
Девочка захихикала, и притихла. Подняла лицо ко мне, сказала со вздохом:
— Утешаешь, да?
— Ага. Теперь твоя очередь.
Малышка привстала на коленки, и обняла меня за шею.
— Ты не переживай, папочка, — опалил ухо горячий шепот, — мама скоро приедет, вот увидишь!
Мое сердце заколотилось, как сигнальный колокольчик — рядом с калиткой остановилось светло-оливковое такси.
— Лея, — сказал я подсевшим голосом, — кажется, мама приехала…
Девочка сильно вздрогнула. Глянула за стекло — и тихонько захлопала в ладоши.
— Пап! — вытолкнула она голосом, сдавленным под шквалом ликования. — Пошли, встретим мамочку — и никому не скажем! Давай⁈
— Давай! — выдохнул я.
На втором этаже что-то упало, учебник или швабра, однако мы с Леей все равно опередили домочадцев. Выскочили на крыльцо, побежали по дорожке, взявшись за руки…
Наталья, нагруженная сумками, чемоданами и яркими пакетами, как раз тискалась в калитке. Увидев нас, она охнула, уронила всю свою кладь — и поймала, обняла, прижала к груди радостно верезжащую Лею.
— Леечка… Дочечка… — лепетала Наташа, плача и целуя свое чадо. — Мишечка…
Вот и мне перепало…
— Наташка! — я скупо чмокнул девушку в зареванную щеку.
— И-и-и! — это налетела Юля.
Блудной тете пришлось сначала отцепиться от Леи, прыскавшей смехом, чтобы обнять девушку. А тут и Рита подбежала, смешавшись, но Наташа первой бросилась к ней — и радостный девичий визг разнесся по всей улице…
Там же, позже
Измятую постель покинули вдвоем — сначала я встал, сладко потягиваясь, разминая тело после длинноты «слияния», а затем Наташа дурашливо перекатилась и поднялась, с удовольствием хватаясь за меня. Обнимаясь, посмеиваясь, мы прошлепали к окнам.
Сосны застили луну, цедя холодное сияние сквозь нахлесты ветвей, зато синие, серебрящиеся отсветы выявляли из тьмы смутные образы беседки, флигеля в соседнем дворе, а «Москвич», брошенный у ворот, отливал тусклыми бликами, словно волна ночного озера.
— Хорошо-то как… — поплыл умиротворенный шепоток.
— Угу, — велеречиво поддакнул я.
