В. Бирюк - Парикмахерия
Да, если «глаз пристрелявши» за пятимиллионную кратность увеличения — тут уж хоть какой рукой работай. Но волосья ему за время обучения все повыдрали.
Такая же картинка и при обучении грамотности. Сухомлинов в 40-е годы 19 века как большое достижение и недавнее новшество отмечает использование в тогдашних американских школах отдельных столов и сидений для учеников. А если детишки сидят за одним столом на одной лавке, то и писать они могут только «в строю»: все — правой.
Есть ещё одна деталь, которая здесь, похоже, улавливается на интуитивном уровне, а в третьем тысячелетии как-то проходит незамеченной. Развитие левой руки приводит к усиленному развитию правого, «женского» полушария мозга. Грубо говоря, женщины-левши должны становиться умнее. И более женственными. В психологическом плане. Но мужчин-левшей вчетверо больше чем левшей-женщин. Например, еженедельно подписываемый президентом Обамой «чёрный список» — перечень персонажей, подлежащих уничтожению на планете — подписывается левой рукой.
И вот для таких мужчин возникает, вероятно, двойной конфликт.
Во-первых, усиливаются «женские» элементы психики, стиля поведения. И входят в конфликт с основным, «мужским» стилем. Во-вторых, у них по-прежнему отсутствует свойственная женщинам гипертрофия «мускулистого тела» — части мозга, обеспечивающая коммуникации между полушариями. Для нормальной женской психики это даёт многопотоковость сознания, способность одновременно делать несколько дел, более широкое восприятие окружающего мира. Получается, что часть «женских» элементов нормально развиваются в мужской психике левшей, а часть гаснет, деградирует из-за отсутствия необходимых дополнительных внутримозговых информационных каналов. Надёжных данных по этой теме мне не попадалось, но проблемы должны быть статистически различимы.
В «Святой Руси» этих проблем нет — есть табу. Не столь жёсткое, как в некоторых древних культурах, где левшей просто убивали. Но «левой — не пишут». Жёсткость этого правила держалась ещё восемь веков и посыпалась уже у меня на глазах, в России второй половины двадцатого века. Сделаем это сейчас. Спрогрессируем.
– Глава 107
– Грубый ты, Потаня, не вежливый. Себя мудрецом почитаешь, а меня дурнем лаешь. Вот смотри.
Ну-ка, дрын мой берёзовый, палочка-выручалочка — выручай. Я начал, держа свой посошок как обычно в левой руке, рисовать буквы на земле возле постели Потани.
– Вот — «аз», вот — «буки», вот — «веди». Видишь, можно и левой рукой писать. Небеса не разверзлись, гром пока не гремит. Может, тебе ещё и юс иотированный изобразить?
В сарае было уже темно, Потаня свесился с постели, напряжённо приглядываясь к чёрточкам, оставляемым на земле концом моего дрючка.
– Так это, какие же это буквы? Будто курица лапой. Не устав совсем.
Какие знакомые слова! Будто снова в начальной школе. Никогда не видел, чтобы курица писала лапой. Или ещё чем. По мне — процарапывать бересту острой палочкой — ничего другого получить не возможно. Устав здесь скоро сменится полууставом. Потом придёт скоропись. Которая в каждой школе будет своя. Настолько разная, что уже в 16 веке поп в Витебске, выступая свидетелем в деле о подлоге завещания своего ученика, будет говорить:
– Сиё есть лжа. Он так писать не мог, ибо у меня учился. А я сей скорописной грамоты и сам не знаю.
Потом много чего будет. Включая весьма интересную школу российской казённой каллиграфии. И десятки тысяч людей, чьё благополучие основывалось исключительно на красоте почерка. Только на красоте — знание, например, арифметики — не считается. И писари главного штаба российской армии, красиво вырисовывающие приказы и реляции, не могут правильно сложить три-четыре четырёх-пятизначных числа — в сводных ведомостях русской армии, составляемых, по крайней мере, в течении месяца до и месяца после Бородинской битвы, нет ни одной правильной суммы. Потом появится «поколение указательного пальца», и умение вырисовывать буковки и складывать циферки — отомрёт за ненадобностью.
– Тебе челобитные светлому князю не писать, а я и без завиточков пойму. Писать-то для меня будешь. Хочу тебя тиуном в Пердуновку поставить. Вот тебе и работа круглый год, и обе руки не надобны. Что грамотку составить, что мужиков подправить — с таким-то кулаком… И одной левой справишься. Жильё, прокорм — у смердов возьмёшь. Не нагло, не через меру, но без ущербу для себя. Управляй себе селищем. И в ус — не дуй.
Пауза несколько затянулась. Мужик переваривает щедрость моего предложения. Сейчас благодарить начнёт, руки целовать…
– Назад в холопы загнать хочешь?! Чтобы Светанке с Любашей удобней подолы задирать было?!
Ты чего, дядя?! Какая связь?! У тебя чего, не только с рукой, но и с головой проблемы? Я к тебе со всей душой, такой вариант, обеспеченный, для тебя выигрышный придумал…
Ё-моё! А я и вправду дурак! «Русская Правда»! Боярин, владетель отдаёт самое важное — управление имуществом и воспитание детей — только рабам. В «Правде» чётко выделены три позиции: тиун, пестун и кормилица. За них и вира больше — не 5–6 гривен, как за простых рабов и рабынь, а — 12. В суде раб говорить не может. Кроме тиуна — при отсутствии других свидетелей из вольных людей его показания принимаются. Основания для такого особого порядка при замещении этих должностей простое: уследить за воровством управляющего, за нерадивостью воспитателя-пестуна или кормилицы — владетель часто не может. А риск — велик, цена — высока. Поэтому — «гамбургский счёт»: «делай как знаешь. Но ответишь — головой». Заболталась с бабами, недосмотрела за младенцем — «секир башка» — «господин волен в животе рабов своих».
Так же — с имением. Во все времена, во всех странах, управляющие господским имуществом использовали эту возможность для личного обогащения. И, выкрутив доверенное досуха, по истечению контракта покидали место службы со значительно увеличившимся собственным благосостоянием. На «Святой Руси» — эта хохмочка не проходит. Раб контракта не имеет, служит — пожизненно, под топором ничем не ограниченной господской воли. Проворовался, лопухнулся, не досмотрел, не так глянул, не так встал… на усмотрение левой пятки господской ножки. И наоборот: по закону тот, кто служит без контракта-ряда — считается рабом. Именно так формируется «головка» каждого боярского владения. Холопская и холопствующая элита. По этой норме местного законодательства. Через два века именно об этих, «верховых холопах», верхушке всякого боярского подворья, будет впервые сказано слово «дворяне». Чуть изменённая форма более общего определения: «дворовые люди», дворня.
Малушу, мать Владимира Крестителя, в летописях называют рабыней и ключницой. Пожалуй, единственная причина, по которой сестру княжеского гридня и любовницу Великого Князя могли объявить рабыней — назначение на должность ключницы. Дальше всё по логике закона и общепринятых норм поведения. Включая Рогнедово: «не хочу робича разувати».
А мне чего делать? Против закона я не пойду. Не поймут-с. Продолжаем работать под мерзкого, злобного, зелёного крокодила.
– Ага. И как ты насчёт подолов сразу угадал? Только, вишь ты, какая несуразица получается: жена твоя сегодня сама передо мной этот подол задирала. Высоко и мне вполне удобно. Сейчас там, под тем подолом, поди, Чарджи наяривает. Так что твоя вольность — не помеха. Любава… я только свистну — она сама мне на шишку вскочит. Она давно налезть мылится. Или ты не знал? Может, боишься, что я тебя самого приспособлю? Ну, тут — извини. Мне матёрых мужиков раком поставить — интересно. А вот залазить на них — нет. Придётся тебе, Потанюшка, покуда в целках нецелованных походить.
Мужик аж зубами заскрипел. Рванулся, было, ко мне. Снова за горло цапнуть. Не, дядя, шутишь — я ваше семейное боевое искусство уже понял. У меня и контрприём есть — отскочить вовремя. За вылет этой твоей… щуйцы. Потан свалился с постели, зацепил раненую руку, взвыл. Потом долго ворочался на земле, пытаясь усесться. За время вынужденной паузы в разговоре я ещё раз прогнал свои умопостроения и внёс коррективы с учётом проявившейся информации.
– Лады, языками побренчали — давай по делу. Мне нужен толковый тиун в Пердуновку. Предлагаю место тебе. Если идёшь — составляем кабальную запись. Будет у меня ещё один холоп с семейством. Нет — вольному воля, спасённому рай. До первого кулака покрепче. Как думаешь, от чего девка твоя громче кричать будет: от моего уда или когда на неё дебелый дядя навроде Звяги залезет?
– Ты! Я тебя…
– Хайло прикрой. Тесть хренов. Какой ты есть нынче — ты ни на что не годен. Разве что — бледной поганкой обожраться. Не препятствую. Попросишь — велю принести. Сам кусочек по-жирнее подам. Хочешь сдохнуть — сдохни. Что в раю, что в пекле — о подолах бабских заботы нет. И душа твоя успокоится. По этому поводу. Но ты уж сделай милость — сдохни здесь. Не тащи своих на большую дорогу. Я тут с тобой вообще попусту время трачу. Тебя в яму положить — твои баба с девкой сами у меня ошейники бегом просить будут. Дошло?
