Валерий Большаков - Дорога войны
Легат огляделся в недоумении. Что они делают? Потом еще несколько человек в рваной одежде приблизились к желобам и опрокинули в них ведра каменной крошки. Черпальщики тут же промыли насыпанное. Вон оно что. Так это золотой рудник!
— Эй! Ты кто такой? — раздался вдруг грубый голос. Гай обернулся и увидел трех легионеров, неспешно подходивших к нему.
— Меня зовут Гай Антоний Скавр! — громко представился легат, чувствуя радость облегчения.
— Да?! — развеселился бородатый воин. — А меня кличут Публием Элием Адрианом!
Вся троица расхохоталась. Гай растерянно огляделся.
— Я послан в Факторию Августа, — пролепетал он, — по делу государственной важности!
— Слазь, — буркнул бородатый.
Двое других легионеров помогли Гаю спешиться — попросту сдернули его с седла и отобрали меч.
— Я скажу, кто ты и куда послан, — усмехнулся бородатый щербатым ртом. — Ты — лазутчик Оролеса и вынюхивал, много ли тут наплавили золотишка! Где ты видел, вонючий варвар, чтобы патриции ходили в заношенных шкурах и ездили на конях с клеймом Оролеса?! А насчет золота. Что тебе сказать. Много его добыли! А теперь добудут еще больше — с твоей помощью! Ювений, отведи лазутчика к управителю. Он вчера жаловался, что рабов нехватка, так пусть попользуется этим. Парень вроде крепкий и по-нашему балаболит.
Названный Ювением ткнул мечом Гая в бок и молча указал, куда идти.
— Постойте! — растерялся легат. — Вы что делаете?!
Ювений не стал объяснять суть своих действий, а врезал Гаю по зубам. В последнюю секунду легат увернулся и спас резцы и коренные, но тут же заработал такого пинка, что пропахал сугроб головой.
— Иди давай!
Подчиняясь насилию, легат пошел. Случившееся с ним было настолько невероятно, настолько не ко времени, что Гай скривился и замычал. Легионеры не препятствовали — рабочей скотине и положено мычать.
Привели легата в теплое бревенчатое строение, где обитал толстяк в шерстяной тунике, в кожухе и мятых галльских штанах.
— Рабы нужны? — весело спросил Ювений. — Вот, поймали одного!
— Ага! — сказал толстяк и оглядел Гая. — Годится! Определите его к Диурпанею, в крутильщики. Скажете, я послал.
— Сделаем.
И Гая повели дальше. Мимо черных зияний штолен, пробитых у подножия скалистых холмов, из которых то и дело вылезали мальчишки-оборванцы, бледные и нечесаные, волокущие салазки, полные рыжеватых кусков золотоносного кварца.
Упитанные надсмотрщики пощелкивали плетьми, и дети поспешали, напрягая все силы, подтаскивали салазки к огромным деревянным коробам и пересыпали в них породу. Взрослые рабы оттаскивали короба к мельницам. Крутильщики, прикованные цепями к деревянным маховикам или рамам из брусьев, вращали базальтовые жернова, размалывая хрупкий кварц в песок.
Командовал мельницами длинный, как жердь, дак по имени Диурпаней. С неприязнью оглядев Гая, он указал на мельницу под навесом из камыша.
— Туда его! — приказал он. — И привяжи покрепче. Кузнеца не будет до послезавтра, а как явится, прикует этого молодчика.
— Понял… — буркнул Ювений, без особого желания подчиняясь даку, и потащил легата к свободной мельнице.
Вернув Гаю Антонию отнятые ранее рукавицы, легионеры прикрутили его руки к рукоятке мельницы и посоветовали крутившемуся поблизости надсмотрщику направлять рудокопов к новому рабу. Гая как кипятком ожгло. Он — раб?! Да как боги могли позволить такое?
Вскоре до него донеслась громкая брань надсмотрщика, и двое изможденных пацанов подтащили короб с рудой. Напрягшись так, что задрожали коленки, они опрокинули его, загружая мельницу рудой.
— Крути! — злобно сказал один из мальчишей, белобрысая личность с обветренными скулами. — Плетей ждешь?
Гай напрягся и стронул с места жернова. Пришлось как следует поднатужиться, чтобы куски кварца перетерлись в крупный песок.
Напарник белобрысого, черненький и худой, как скелет, воспользовался мгновением для отдыха. Сквозь дыры его изношенной куртки были видны ребра.
— Как вас звать? — просипел Гай, дрожа от натуги, но проворачивая громадное колесо маховика.
— А тебе какое дело? — буркнул отчужденно белобрысый.
— Вы же тут не по своей воле, верно?
— И что? — глянул белобрысый исподлобья.
— Нам надо бежать отсюда! У меня срочное донесение для наместника, а эти. Короче, помогите мне — и я помогу вам!
Мальчишки переглянулись, и белобрысый сказал отрывисто:
— Ты крути пока, мы вернемся с рудой, тогда скажем. Гай ничего не ответил, только приналег на рукоятку так, что явившийся по его душу надсмотрщик лишь крякнул довольно.
— Верти, верти, — хихикнул он, — скорее сдохнешь! Гай только зубы сжал. Он с усилием толкал рукоятку вверх, выпрямляя ноги, и тянул ее вниз, приседая. А тут и взрослые рудовозы появились, притащили здоровенный короб с рудой и с грохотом опорожнили его в приемный бункер мельницы. Поднялось облако удушливой пыли, и Гай понял, почему рабы обматывают тряпками рты.
Силы его быстро иссякали, а несмолотой руды меньше не становилось. И вот по снегу заскрипели салазки, влекомые давешней парочкой.
— Мы согласны, — отрывисто сказал белобрысый, — иначе Сасса, — он указал подбородком на товарища, — не переживет зимы.
— Быстрее надо! — вырвалось у Гая.
— Раньше вечера — никак! — сердито ответил белобрысый. — За тобой придет Адномат, это надсмотрщик из бастарнов, чтобы отвести в барак. Тебе надо будет его убить, тогда некому будет поднимать тревогу.
— Чем убить? — хрипло спросил Гай и неловко потерся лицом о рукав куртки, снимая капли пота.
— У нас есть нож.
Легат мигом приободрился и осведомился:
— А потом как? Где взять коней?
— Коней!
Белобрысый тихо засмеялся, чернявый Сасса поддержал его бледной улыбкой.
— Пешочком пойдем! Тебе куда надо?
— В Факторию Августа!
— Так это рядом совсем! — удивился Сасса. — Чего ж тебя сюда занесло?
— С дороги сбился…
— Гета, — робко спросил чернявый белобрысого, — а нам разве можно в Факторию?
— Можно, — буркнул Гета, — если хотим клеймо получить на лоб.
— Доверьтесь мне! — твердо сказал Гай.
— А с чего бы это?
— А с того, что я патриций и сын сенатора и не позволю клеймить ни себя, ни двух своих юных слуг!
— То есть нас? — повеселел Сасса.
— Ну да!
Мальчишки переглянулись и кивнули друг другу.
— Работать! — завопил надсмотрщик, и свистнувшая плеть огрела худую спину подвернувшегося подносчика руды.
Сасса и Гета мигом впряглись в салазки и порысили к штольне.
Начало смеркаться, и вдоль всего берега реки запылали костры. Готовясь к побегу, мальчишки и Гай берегли силы — легат вращал жернова впустую, а пацаны сваливали руду не в бункер, а рядом. Все равно темно, не видно.
И вот издалека донесся долгожданный звон бронзового била — работе объявлялся конец до раннего утра.
Переваливаясь, приплелся коренастый Адномат. Засопев при виде ремней, стянувших руки Гаю, он перерезал их и отступил в сторону.
— Шагай, — буркнул бастарн.
— О-ох… — простонал легат, наклоняясь, и подхватил нож Геты, воткнутый в снег.
Адномат не ожидал нападения и умер сразу, пораженный в сердце. Заклекотав, он рухнул на колени и упал лицом на обод сколоченного из деревянных плах маховика. Короткий гул возник и угас.
Из темноты вынырнули мальчишки. Они споро раздели и разули надсмотрщика, а потом Гета скомандовал Гаю:
— Раздевайся!
— Зачем?!
— А как ты хочешь смыться отсюда? Тут путь один — через полынью!
— Юпитер Всеблагой! Да ты никак рехнулся!
— Слушай сюда! — сказал Гета с силой и показал на темнеющий неподалеку частокол. — По берегу мимо не пройдешь, а то место, где ты проехал, всегда охраняется. Хочешь на волю? Тогда ныряй в прорубь и плыви по течению подо льдом!
— Плыть недолго, — утешил Гая Сасса, — за частоколом ручей вливается, с правого берега, там большая полынья. Как выйдем, сразу переоденемся.
— В мокрое?!
Гета подал легату два кожаных мешка из-под зерна.
— Одежду суй сюда! И ты тоже, — обратился он к Сассе, — и быстрее, быстрее давайте!
Гай Антоний живо разделся и, ежась от холода, стал запихивать штаны и куртку в мешок. Рядом разоблачался Сасса. И тут Гай выпучил глаза — товарищ белобрысого Геты был девочкой! Вернее, девушкой — груди ее едва выдавались, а темные волосики на лобке прятали маленькую розовую щелочку.
— Т-ты… — еле выговорил легат. — Ты… не мальчик?!
— А то ты не видишь! — огрызнулся Гета. — Хватаем мешки, и пошли! Чем быстрее уйдем, тем быстрее будем в тепле!
Босиком по снегу, пригибаясь за желобами для промывки золота, они добрались до обширной проруби.
