Дмитрий Светлов - Черный князь
— Не поражение, а полный разгром, — ответил Норманн. — Степь диктует свою манеру войны, с которой европейцы совершенно не знакомы. Чистый горизонт не синоним отсутствия врага, конные отряды легко обойдут по ложбинам и ударят с тыла.
— Неужели вы не предупредили комендантов отрядов? — продолжал допытываться персидский посол.
— И предупредил, и каждому вручил специальную памятку! Беда в том, что ганзейцы привычны к морским сражениям, а здесь совершенно иные условия и неизвестный враг. Плюс ко всему они уверены в своем превосходстве, первая же неудача подорвет общее моральное состояние.
Садиги ас-Хафиз затеял с Ян Вэй Джуном диспут на тему тактики степных сражений, а Норманн вернулся к размышлениям. Между кочевниками и норвежцами много общего. Обе цивилизации еще не доросли до феодальных отношений, остались на уровне архаической демократии родовых общин. Кочевники собирались на курултай, норвежцы на тинг, где лучшие воины оспаривали право стать вождем племени или главой похода за добычей. В степь пришли монголы и разослали по улусам родственников Чингисхана. На Скандинавский полуостров пришли латиняне и поставили над норвежцами крещеных королей. В обоих случаях законы предков оказались грубо попраны, во главе встали далеко не лучшие из лучших. Норвежцы штурмовали королевские резиденции, а кочевники выжидали. Но вот в Самарканде умер хан Узбек, в Каракоруме началась резня между его сыновьями, и степь тут же откликнулась восстанием против Чингизидов. Именно этот фактор и собирался использовать Норманн для внедрения в низовья Волги и создания двух городов.
Сердобск оказался небольшой рубленой крепостью, расположенной у брода через небольшую речушку. Что интересно, на другом берегу сплошной стеной стоял настоящий сосновый лес. В понимании Норманна между голой степью и лесом должна была находиться промежуточная полоса кустарника с рощицами лиственничных деревьев. А тут как будто невидимая рука провела резкую границу. За рекой вековые сосны, а здесь ни одного деревца, лишь буйство татарника с черемисом. С этой стороны у дороги уже выросло несколько добротных деревень первопоселенцев с обширными полями. В ближайших оврагах воины насыпали дамбы, и следующей весной там появятся пруды. Пройдет время, и глинобитные домики утонут в благоухании садов.
Километрах в пяти от крепости сделали небольшой привал, надо было почиститься, привести себя в порядок и дать хозяевам время на подготовку к встрече. Посланный к воеводе Сердобска гонец вернулся два дня назад, но это было предупреждение общего характера. Норманн с интересом разглядывал стены, вдоль которых ровной линией висели на кронштейнах утыканные острыми кольями бревна. Надежная защита! Висящее на цепи бревно помешает поставить штурмовую лестницу, а между бревном и стеной не пролезть даже безоружному. В дополнение к бревнам через равные промежутки на балках висели такие же шипованные колобахи. Защита по полной программе! Чуть качни комель бруса, и колобаха начнет мотаться вдоль стены, сметая идущих на штурм безумцев.
Не так-то просто взять крепость даже с гарнизоном в пятьдесят человек, тем более что здесь заранее подготовили средства защиты. Малые силы повернут обратно, большой отряд пройдет дальше, и только войско остановится для штурма. На это и расчет, гарнизон обязан предупредить о приближении врага. На высоких столбах заготовлен материал для двух костров, одиного — дневного — с едким черным дымом, другого — ночного — с сильным пламенем. Норманн покосился на спутников, но те приводили в порядок одежду, крепость их совершенно не интересовала. Действительно, что здесь увидишь нового? Шипованные бревна на уровне зубцов? Болтающаяся защита? Общеизвестная методика обороны применялась с дохристианских времен от Китая до Балтийского моря. Что интересно, Европа застыла в трепете перед мощью греко-римских осадных башен, так и не найдя достойного противодействия.
Человечество придумало великое множество различных способов как защиты крепостей, так и их штурма. Некоторые из них вошли в историю как образцы изворотливости. В шестнадцатом веке Турция решила взять под свой контроль все острова Восточного Средиземноморья. Турки успешно крушили чужие крепости, пока не добрались до рыцарского ордена Ионитов, прозванного впоследствии Мальтийским орденом. Приготовив мощную осадную артиллерию, османы обложили стены и принялись усердно долбить ракушечник.
Нападающие и защитники в равной мере предвидели скорый конец осады, но великий магистр Жан Паризо де Ла Валетт нашел оригинальный выход. Дело в том, что в начале шестнадцатого века Франция заключила с Турцией военно-политический союз, который просуществовал до Первой мировой войны. Великий магистр в спешном порядке продал Мальту французам, а вырученные за остров деньги в качестве моральной компенсации отдал Стамбулу.
— Андрей Федорович! — встрепенулся Нил. — Из крепости вышли верховые, на рысях к нам повернули!
Ну что же, одежда вычищена, а переодеваться нет смысла, не тот уровень встречи. Остался последний штрих!
— В седло! — скомандовал Норманн. Это обязательное условие, как бы подчеркивающее равенство приезжающих и встречающих.
Шестеро всадников во главе с Нилом возглавили колонну и развернули над головой черно-желто-белый флаг со стоящим на задних лапах медведем. В четырнадцатом веке мишка присутствовал на гербах практически всех княжеств. Это и символ Макоши, и дань владыке лесов. Здесь, в лесостепном районе, главным зверем являлся тур, а крупнее волка хищников не водилось.
— Воевода в красной мурмолке, зовут Колыш, — шепнул полусотник, что ехал по левую руку от князя.
Норманн присмотрелся к приближающейся шестерке верховых: нарядная одежда из простых тканей, каждый при мече. У передового в руках пика с желто-зеленым флажком. Интересно! Четырнадцатый век, а на Руси уже есть полковые вымпелы! Позади всадников начала просматриваться панорама прилегающих к крепости полей и огородов.
— Не забыл предупредить воеводу о количестве наших воинов и лошадей? Вокруг крепости совсем мало посевов!
— Сразу предупредил, чтоб не пугались, — успокоил полусотник, — а сеют они только для себя. Здесь с десятины[58] берут берковец хлеба.
Полусотник принялся рассказывать о встрече с сердобским воеводой. О чем говорил, что спрашивал, чем накормил.
Норманн только делал вид, что слушает, его одолевали мысли о заселении Поволжья. Он внедрялся на ничейные земли, где исторически никогда не было постоянных хозяев. Вместе с тем это не давало никакой гарантии безопасного развития создаваемых городов. Что на север, что на юг — ближе полутысячи километров никого не увидишь. На западе вообще первое жилище — литовская крепость Гомель. Рязань на северо-западе и пока что потенциальный враг. Зато восточное направление обещало сюрпризы. Здесь недалеко в Волгу впадает река Большой Иргиз, которая выходит на башкирские земли Южного Урала. Вот и думай, где найти союзников и чем их заинтересовать.
Если со стороны крепость показалась крошечной, то изнутри она напоминала маленький город с центральной площадью, церковью и добротным домом воеводы. Единственные ворота в городской стене служили наглядным подтверждением того, что перед гарнизоном не ставилась задача задерживать врага. Брод находился вблизи угловой башни, что позволяло противнику пройти мимо крепости. Въезд в город оказался с заковыркой. Норманн впервые увидел так называемый «косой прируб», широко распространенный на Руси и практически неизвестный в Европе. Под угловой башней находились широкие ворота, а сам прируб в конце сходился клином с боковым въездом в город. Прорвавшись внутрь, враг неизбежно создаст давку и будет легко уязвим для удара сверху. Кроме того, для штурма вторых ворот практически не было пространства.
Угловая башня за счет прируба получилась очень широкой, поэтому на верхней площадке поставили аркбаллисту, которую воевода назвал «самострелом». Считая себя специалистом по древнему метательному оружию, Норманн не удержался и поднялся наверх. Сюрпризец, однако! Натяжение осуществлялось при помощи бегающей по рейке шестеренки. Причем весь механизм взвода был сделан из дерева! Нет, никто не вырезал из дуба зубчатую рейку и шестерни, деревянная механика внешне выглядела совершенно иначе. Суть в том, что реечный взвод принято связывать с развитием кузнечного дела, и датируют его не ранее шестнадцатого века.
— Откуда у тебя это чудо? Из Рязани прислали? — поглаживая аркбаллисту, спросил Норманн.
— Как же, дождешься! От князя нет ни денег, ни помощи! — обиженно воскликнул воевода.
— Сами себя обеспечиваете?
— Приходится, — шмыргнул носом Колыш. — Мы пытались зерном торговать, так бояре сразу мзду затребовали.
