Максим Казакевич - Двое из будущего
Приехал он ко мне в конце августа вместе со всем семейством. Приволок с собой жену, которую я до этого ни разу не видел, старших сыновей и нотариуса. Радостно облобызавшись при встрече, он представил мне свою супругу:
– Вот, Иваныч, знакомься – Ольга Даниловна, твоя будущая теща, – сказал он с какой-то садисткой ноткой. – Приказываю тебе ее любить и жаловать.
И супруга Мальцева, полная и розовощекая женщина с колючими глазами, с какой-то долей надменности чуть-чуть наклонила голову – поздоровалась. Я вежливо приподнял котелок.
– Ну, что, оформляться сейчас будем или до завтра подождем? В баньке попаримся, посидим хорошенько, а завтра и рассчитаемся?
– Я тебе дам "посидим хорошенько", – подала голос недовольная Ольга Даниловна и незаметно двинула мужа локтем. – У нас поезд на завтра, на утро. Нечего время терять.
Мальцев бессильно развел руками.
– Понял, в кого вырастит твоя невеста? Не передумаешь?
– Не передумаю. Деньги-то привез?
– Привез, привез. Давай оформляться.
И мы прошли в мой кабинет. Сыны Мальцева поставили на стол пузатый портфель, расстегнули клапан и по пачке стали бережно выкладывать на поверхность. Шестьдесят пять пачек с червонцами выстроились в египетскую пирамиду.
– Пересчитывать будешь?
– Буду, – подтвердил я догадку Мальцева. – Деньгам нужен счет.
И, нисколько не смущаясь, присел во главу стола и принялся за скрупулезный подсчет. Считал долго, несколько раз сбивался. Пальцы после работы были черными, словно я тут не с деньгами возился, а уголек между пальцев катал.
– Все правильно? – спросил Мальцев, когда я устало откинулся на спинку стула.
– Да. Ровно шестьдесят пять, как и договаривались.
– Ну, тогда и договор оформить надо бы. Дмитрий Моисеевич, присаживайтесь, доставайте свои бумаги.
Нотариус не спеша пристроился к столу. Вытащил из портфеля уже исписанные листы бумаги, протянул мне.
– Ознакомьтесь, пожалуйста, и распишитесь, – прогундосил он простуженным голосом. Я с интересом взял у него листок.
В общем-то, обычный договор о намерениях. Я обязуюсь взять в жены дочь Мальцева, а он дает мне шестьдесят пять тысяч рублей ассигнациями в качестве приданого. В случае моего отказа от венчания по какой-либо причине, я буду обязан вернуть эти деньги и выплатить неустойку за нанесенную обиду, в размере десяти тысяч рублей.
– А это вообще законно?
– Что именно? – недоуменно посмотрел на меня нотариус поверх очков. – Вам что-то не нравиться?
– Это нормально вот так приданое принимать?
Мальцев хмыкнул.
– А ты думал, я тебе деньги просто так отдам под честное слово? А как я потом доказывать буду, что я тебе эти деньги давал? Не валяй дурака, ставь свою закорючку, если все нормально.
Я пожал плечами. В общем-то, он прав. Договор можно составить хоть о продаже души, и он будет считаться в силе, если, конечно, он не состоит в противоречии с законодательством. Я не знаю, как сейчас обстоят дела в этой сфере и потому пришлось довериться более опытным людям. Прочитав еще раз внимательно нехитрый текст и, не найдя в нем подводных камней, с удовольствием подмахнул оригинал договора и его копию. Подув на чернила, отдал один лист Мальцеву.
– Странное чувство, – задумчиво произнес я. – Как будто Марину только что купил.
– Но-но, – грозно посмотрел на меня он. – Ты мне это брось. Если будешь обижать мою дочь, то не побоюсь никого, приеду и лично наставлю на путь праведный. Ты не купил ее, это я обеспечил ей хорошую жизнь. Понял?
– Понял, – улыбнулся я и поднялся со стула, протягивая руку для настоящего купеческого скрепления договора. Мальцев жестко сжал мою ладонь.
– И не вздумай Маришку забижать. Она тебя, дурака, любит.
И от его слов у меня полыхнули уши, как у какого-то сопливого юнца. Мне было приятно это слышать.
– Не буду обижать, Степан Ильич. Обещаю.
На этом наша сделка завершилась. Моя будущая теща подошла ко мне и жарко по-матерински поцеловала и обняла. Что-то сказала сентиментальное, шмыгая носом, и не таясь, утерла платочком влажные глаза и отошла в сторону. Подошли сыновья, крепко пожали мне ладонь, стиснули в крепких объятиях. И вот после этого события мы знатно отметили. С банькой, с водочкой, с горячей закуской и пьяными песнями. Сыны Мальцева Савва и Дмитрий на радостях перепили так, что стали буянить, подначивать и задирать друг друга. Потом, потеряв от алкоголя рассудок, закусили удила и захотели подраться друг с другом из-за какой-то давней мелочи, но их отец, ехидно мне улыбнувшись, попросил образумить новоприобретенных родственников. А то непорядок получается – в гостях, да со скандалом. Я с неудольствием откликнулся на просьбу тестя, заломил бузящим парням руки, да и познакомил их лбы с крепкой осиновой доской предбанника. Парни махом пришли в чувство, присмирели и, опасливо косясь то на меня, то на отца, больше в рот ни капли не брали. А наутро еще благодарили меня, за то, что не позволил Мальцеву старшему провести воспитательную "беседу" самолично. Очень уж крут был их папашка в праведном гневе, мог зашибить человека до инвалидности. Их мать, благо, того безобразия что я с ними сотворил не видела, а то досталось бы мне за мое рукоприкладство.
Следующим днем я все семейство Мальцевых рассаживал на поезд до Москвы. Братья первыми заползли в вагон, закинув багаж. Мать их, глубоко вздохнув, поцеловала меня в щеку, перекрестила, и, всплакнув в платочек, с кряхтением заползла в тамбур. На перроне остались только я, Марина и Степан Ильич.
– Ну, что, жених, до свидания что ли? Через месяц жду у себя.
– Конечно. На собственную-то свадьбу я не опоздаю.
– А не передумаешь?
– Нет, не передумаю. Все решено.
Он посмотрел пристально мне в глаза, заглянул прямо в душу.
– Хороший ты мужик, Иваныч. Моя Маришка с тобой будет счастлива.
Мне оставалось только улыбнуться на его слова. Сказать я ничего не смог.
– Ну, ладно. Ты давай, не задерживайся тут с невестой, да на людях не целуйтесь. Не на всю жизнь расстаетесь, а всего лишь на месяц. А я пошел обустраиваться. Пока что ли, Иваныч, – и с этими словами он забрался в вагон. Махнул мне оттуда рукой, да и скрылся в темноте перехода.
Я повернулся к Марине. Она стояла слегка растерянная, ухватилась ручками за сумочку. В глазах ожидание, тревога и опаска. Три эмоции в одном взгляде, даже не знаю, как это у нее получается.
– Ты не волнуйся, – сказал я ей нежно, – я приеду.
Она мелко кивнула. Поджала сумочку к груди.
– Не переживай, ну что ты?
Она сглотнула и, посмотрев на меня глазами полными печали, как кот из "Шрека", вдруг призналась:
– Страшно….
– Чего же?
– А что в этом замужестве делать? Я ведь никогда….
Я улыбнулся.
– Там ничего страшного нет. Не мы первые. Справимся как-нибудь. Слава богу, не побираемся, жить есть где, да и разлада у нас пока не было.
– А папенька на матушку кричит иногда. А вдруг и ты так же?
– Нет, я не такой, – заверил я Марину. Притянул вдруг к себе и крепко обнял. Она уткнулась лицом мне в плечо. – Все у нас будет нормально, я обещаю.
Она молча кивнула. Мы постояли так пару минут, наплевав на мнение окружающих.
– А я ведь раньше обещала себе, что замуж никогда не выйду, – сказала она вдруг едва слышно. – С папенькой ругалась часто из-за его женихов…. Какая же я была глупой!
Я ей не ответил, а лишь крепче ее обнял.
Мы так простояли на перроне еще минут десять, ничего друг другу не говорили, просто ждали сигнала паровоза. Наконец, гудок просвистел, и проводник, стоящий возле вагона, поторопил нас:
– Пожалуйста, поторопитесь. Поезд скоро тронется.
Марина отстранилась, оторвалась от моего плеча. Затем потянулась ко мне и поцеловала пухлыми губами в щеку.
– До свидания, – сказал я ей и она, развернувшись, пошла к вагону. Я смотрел ей вслед, а она, склонив голову, скрылась в темноте тамбура. И только оттуда махнула мне ручкой.
Гудок поезда просвистел еще раз. Проводник, убедившись, что больше никого нет, сам забрался в вагон и приготовился к отправлению. А я, пробежавшись глазами по окнам вагона, желая увидеть Марину, заметил в одном из них улыбающуюся морду Саввы, старшего сына Мальцева. Он ощерился довольно, бросил неслышимую мне фразу и, беззвучно заржав, показал мне кулак. Понятно…, вспомнил вчерашнее знакомство с осиновой доской и шутливо пообещал на свадьбе припомнить. Я в долгу не остался – мой набитый кулак проводил его усмехающуюся рожу в дальний путь.
Поезд уехал, оставив после себя клубы пара и дыма. Толпа схлынула, провожающие рассосались. Пора бы и мне заняться делами. И, развернувшись, я пошел ловить извозчика. Сегодня мне предстоит еще выкупить у своего банка облигаций на шестьдесят пять тысяч. И пора бы Мишке заняться покупкой присмотренного литейного заводика. Денег уже должно хватить.
Месяц пролетел быстро. Кончилось лето, наступил дождливый сентябрь. Как и обещал, я приехал в Москву за неделю до венчания. Степан Ильич меня радостно встретил, напоил, накормил, но к себе в дом не пустил. Договорился со своим другом, что бы тот приютил меня на долгие семь дней. Как пояснил – не положено, чтобы жених и невеста до свадьбы под одной крышей ночевали. И плевать ему, что его дочь жила у меня несколько месяцев. Не положено и все!