Александр Чернов - Одиссея Варяга
После того, как лейтенант Бок появился в компании со слегка початой бутылкой "Мартеля", разговор потек в спокойно – деловом ключе, принявшем чуть позже вполне доверительный характер. Вадик не приминул отметить про себя, что Алексеев оказался человеком недюженного ума и глубоких знаний. По крайней мере в военной области. Чем решительно отличался в лучшую сторону от той личности, ко встрече с которой он готовился. То же, что он совершенно свободно обсуждал сейчас с двумя младшими офицерами вопросы имеющие судьбоносное значение не только для флота или края, но и для всей империи, характеризовало его как вполне ответственного человека дела. Ибо люди дела ценят в соратниках интеллект и готовность служить этому делу не взирая на чины или возраст.
Рафинированные чиновники и бюрократы, к каковым исследователи этой войны в мире Вадика нередко относили адмирала Алексеева, имеют совсем иную шкалу ценностей. Да, несомненно, характер он имел тяжелый, неповиновения не терпел, а поскольку был еще и памятлив, при случае не упуская возможности "унасекомить" того или иного строптивца, врагов скопил, конечно же, не мало. Вот почему в нашем мире столько собак было повешено на него после проигрыша войны. Но легко пинать издыхающего льва…
Отчет Рудева о действии снарядов противника и мерах противодействия путем навешивания на борта коечных экранов и противоосколочной защиты Алексеевым был прочитан с интересом и полным вниманием. В результате лейтенант Бок получил указание немедленно готовить приказ по эскадре о мероприятиях по противоосколочной защите прислуги орудий, дальномерных станций и боевых рубок, а так же по организации борьбы с пожарами. Вадик был приятно удивлен тем, как наместник цепко ухватывал самую суть. Да, сидевший перед ним человек оказался много глубже и проницательнее того образа недалекого бастарда Александра II, себялюбца и интригана, который благодаря историкам и романистам советской эпохи воспринимался как привычный штамп.
Кстати, и незаконнорожденным сыном императора Евгений Иванович не был. Как не был до наместничества и паркетным адмиралом. И двигали его по карьерной лестнице в первую очередь не родственные связи на самом верху, а собственный ум, хватка и волевой характер. Да, в отличие от Макарова он был жестким, консервативным прагматиком. И не раз имел с ним трения еще до начала войны с Японией, по вопросу о макаровской идее-фикс с безбронными судами, в частности. Но даже ругаясь и не находя общего языка, никогда Макаров не отзывался об Алексееве уничижительно или с принебрежением. Хотя в отношении многих других адмиралов и чинуш был порою весьма резок…
Как и предполагал Петрович, пояснительная записка и эскизы линкоров и крейсеров нового поколения, а так же проект перестройки только что заказанных броненосцев "Император Павел I" и "Андрей Первозванный" вызвали у Алексеева противоречивую реакцию.
– Интересно… Вообще-то странно, от Всеволода Федоровича такого точно не ожидал. Нет, командир он справный, хотя и мягковат, на мой взгляд, а как дипломат просто превосходен, но… Ну, никогда не был он замечен в проектировании кораблей. Тем более таком – это же совершенно новая концепция, только крупнокалиберные орудия и противоминная артиллерия. Я даже не знаю – это гениально или просто глупо. А как пристреливаться? А то, что двенадцатидюймовое орудие стреляет хорошо если один раз в минуту, а за это время дистанция до цели изменится, его не волнует? Но с другой стороны, какие красавцы получаются…
– Евгений Иванович, а вы на обороте посмотрите, там, кажется, и методы пристрелки полузалпами, тогда каждые тридцать секунд мы отправляем в сторону противника четыре двенадцатидюймовых снаряда.
– Именно что "в сторону противника"! Без пристрелки средним калибром точную дистанцию не нащупать! А на малых дистанциях ваш броненосец нахватется шестидюймовых снарядов еще до того, как накроет противника!
– Насчет дистанции – это было справедливо для старых дальномеров. Горизонтально-базисные системы Барра и Струда, напротив – позволяют. И потом, дистация боя для крупного калибра до ста кабельтовых. А средний – не далее шестидесяти. Ну и еще – противоминный калибр на этих кораблях тоже не семьдесят пять миллиметров, а как минимум сто двадцать. Миноносцы тоже ведь растут в размерах, так что на дистанции до сорока-пятидесяти кабельтовых эти же пушки работают как средний калибр. Но знаете – "Варяг" при прорыве получил три дюжины шестидюймовых снарядов, и что? Ничего. Кроме выхода из строя артилерии, не прикрытой броней, и дырок в небронированных бортах. А получи мы один-два двенадцатидюймовых подарка, были бы на дне. А уж для современого броненосца противника это и подавно справедливо – у него-то и борта бронированы, и орудия, а пробить даже верхний пояс из среднего калибра нереально. Броню башен и казематов тоже. Так зачем его заваливать десятками снарядов среднего калибра, если один-два крупных нанесут больше вреда? Ну и по скорострельности двенадцатидюймовок с новыми затворами – это уже выстрел в сорок пять секунд. А не раз в минуту. Так что залпировать будем почти каждые двадцать секунд, вот и возможность пристрелки…
– Что-то вы для лекаря слишком хорошо в нашей кухне разбираетесь, – пробурчал себе под нос Алексеев. Однако его интерес к записям Руднева просматривался невооруженным взглядом.
– У нашего Всеволода Федоровича, хочешь не хочешь, а будешь разбираться. Обратите еще внимание, – продолжил мягко, но безостановочно давить Банщиков, – что у Руднева силуэты всех кораблей от линкора до крейсера второго ранга идентичны? Две линейно-возвышенные башни с парой орудий на носу, две в корме, по две трубы…
– Какие-какие башни?
– Это Всеволод Федорович придумал новый термин. Линейные – значит по оси корабля, в диаметральной плоскости, чтобы любое орудие могло стрелять на любой борт, чтоб балласт нестреляющий не возить. А возвышенные потому, что вторая башня установлена выше первой, что позволяет в оконечностях вести огонь из обоих башен как в нос, так и в корму.
– Вы с Рудневым всерьез собираетесь вести огонь главным калибром прямо поверх первой башни? А как насчет пороховых газов у дульного среза при выстреле? Ими же снесет все с крыши первой башни. Не дай бог кому оказаться в комендорском колпаке этого вашего творения, минимум контузия ему гарантирована.
– Американцы уже проводили испытания. Сперва на овцах, потом на добровольцах. И сейчас строят пару броненосцев, типа "Мичиган", именно по этой схеме…
– Значит Куниберти и американцев разнутрил… Хорошо… Сразу, конечно, я однозначной оценки всего этого вам не выдам. Надо почитать, подумать. Но не скрою, рациональные зерна вижу. Хотя водоизмещение вырастет неизбежно. На тысячи четыре тонн минимум. Витте с Коковцевым с ума из-за денег сойдут… А то, что дальномер можно поместить непосредственно в башню, так об этом я сам Дубасову еще два года назад говорил. В свете вашей информации о бризантности японских фугасов, тем более актуально…
У вас какие планы в Петербурге, Михаил Лаврентьевич?
– Собственно, план один, пробиться в Зимний, передать документы Николаю Александровичу, а что дальше, я…
– Ха-ха-ха!!!- Алексеев зашелся задорным смехом, а потом даже закашлялся, – А черевички у императрицы попросить, как гоголевский Вакула не хотите!? Ох, и оптимист же вы, молодой человек… Ну да, смех смехом, но, пожалуй, я Вам постараюсь помочь. Поскольку, похоже догадываюсь, что будет за просьба. Люди – так?
– Да, экипажи…
– Я дам Вам пару рекомендательных писем. Первое к Дубасову. Это сразу по приезде в Питер. Не мешкая ни минуты. И второе к Плеве. Кто это такие объяснять не надо? Когда попадете в Зимний, передайте привет от меня флигель-адьютанту императора лейтенанту графу Гейдену. Я Александра Федоровича знаю хорошо, и доверяю ему. Передайте на словах, что я просил Вам посодействовать… Или все-таки и ему записку черкнуть? Нет, попросим лучше Бориса Ивановича. Они с ним однокашники и друзья еще по Корпусу… И вот еще что… Полагаю вас пригласят в "Особый комитет по делам Дальнего Востока"…
– Евгений Иванович, простите, но касаемо этого учреждения, у меня уже есть инструкции от моего командира.
– Так… Интересно, очень интересно. И какие же?
– Но…
– Отвечайте!
– С господами Абазой и Безобразовым не встречаться, а если таковой встречи избежать не удастся, ничего конкретного о наших делах не рассказывать, кроме общедоступных фактов.
– Ха! Борис! Ты слышал! Каковы наши офицеры! А вы сами как считаете, прав Руднев, дав вам такое приказание?
– Да. Ибо уверен, что именно действия этих персон подставили наш флот… И лично вас, Евгений Иванович, под японский первый удар. Со связанными руками…
Из книги Б.И. фон Бока "Записки адьютанта адмирала Алексеева" Спб. "Голике и Вильборг", 1908.
