Возвращение - Геннадий Борисович Марченко
— Да бога ради, я за вас буду только рад, такой голос — а говорят, у вас превосходное сопрано — грех ограничивать питерской публикой.
— Спасибо, — ещё больше разрумянилась Галя. — А теперь вы расскажите о себе.
— Мы — американские бизнесмены, приехавшие в СССР налаживать деловые контакты. Мистер Саймон Стетсон — мой самый преданный помощник, скопивший за годы верной работы на меня неплохой капитал. И, между прочим, всё ещё пребывающий в статусе завидного холостяка. Признаюсь, сам удивился, когда увидел, как мой доселе непробиваемый друг и соратник вдруг воспылал чувствами к симпатичной русской девушке.
— Увы, — негромко рассмеялась Галя, — я несвободна, так что вашему другу придётся искать другой объект для воздыхания.
— Вы разобьёте ему сердце… Кстати, а какая у вас разница в возрасте с вашим мужем?
— Это так важно? — тут же погасла она.
— Н-ну, не то чтобы… Если не хотите, не говорите.
— Отчего же, я не стыжусь того факта, что Марк старше меня на двадцать два года. Любви, как говорится, все возрасты покорны.
— А дети?
Честно признаться, биография Вишневской для меня была покрыта завесой тайны, никогда особо не интересовался. Знал только, что она чуть ли не всю жизнь прожила с Ростроповичем, а что было до этого… Потому и спросил, всё же при наличии отпрысков уводить жену от мужа по меньшей мере беспринципно. Ежели имеются дети, то увезу Саймона в Америку и прикажу забыть о русской певице.
— Сын у нас родился в 45-м, — опустив глаза, тихо сказала Галя. — Илюшей назвали, в честь папы Марка. Не выжил сынок…
— Соболезную.
Наступила неловкая пауза, во время которой Саймон вопросительно смотрел на меня, требуя объяснений.
— Между прочим, она замужем, — огорошил я своего помощника доселе не известной ему информацией.
Бедняга едва не поперхнулся куском отличного шашлыка. Представляю, как у него внутри всё оборвалось. Нужно выводить ситуацию из пике.
— Но муж старше её на двадцать два года и детей у них нет. Вернее, был, но умер в младенчестве. Так что не теряйся, пригласи даму на танец, что ли, а то сидишь, как чучело, и глазами моргаешь.
— Да я не умею танцевать…
— Это несложно, главное, ноги ей не отдави.
Оркестр как раз затеял играть какой-то медляк, и Стетсон со всей возможной галантностью, пользуясь моими услугами как переводчика, всё-таки решился пригласить Галину на тур. Саймон и впрямь танцевал неважно, поэтому они просто топтались на месте у сцены, впрочем, как и ещё несколько пар. Тем более, несмотря на размеры зала, танцевать здесь размашистый классический вальс проблематично, иначе можно было снести несколько столиков.
За одним из них, кстати, в другом конце зала сидела Фаина Раневская. Точно-точно, это она, я не мог ошибиться! Этот профиль не спутаешь ни с каким другим. Она пускала дым в потолок, а перед ней стояли полулитровый графинчик явно с водкой и тарелка с какой-то едой и обычным чёрным хлебом. То ли я сразу её не разглядел, то ли она появилась позже нас, но факт оставался фактом — одна из моих любимейших актрис, сборник цитат и афоризмов которой стоял у меня дома на книжной полке, находилась от меня всего в паре десятков метров.
Не выдержав, я поднялся и подошёл к её столику. Актриса одарила меня слегка скучающим взглядом, мол, ещё один поклонник, как же вы мне все надоели.
— Здравствуйте, Фаина Георгиевна!
— И вам здоровья, молодой человек, — ответила она своим знаменитым хрипловатым голосом.
Хм, ну, молодой так молодой. Хотя, если память не изменяет, Раневская была всего на несколько лет старше меня, однако я всё равно испытывал перед ней какой-то пиетет.
— Вы за автографом?
Она достала из ридикюля несколько своих чёрно-белых фотографий, химический карандаш и по-простому его послюнявила.
— Кому писать?
— Э-э-э… Пишите Ефиму и Варваре Сорокиным.
Думаю, ничего страшного, что я раскрыл наши с супругой настоящие имена. Я же не собирался это фото показывать Толсону и вообще кому-либо, кроме Вари. Пусть хранится в семейном альбоме, останется детям на память. Эх, жаль, не захватил я из дома свой недавно купленый Contax-S, а то сделали бы фото на память. О чём я и сообщил вслух.
— Может, ещё успеете сбегать домой и вернуться, если недалеко живёте, — с серьёзным видом произнесла Раневская. — Я тут до закрытия просижу, а это ещё часа полтора.
— С удовольствием бы последовал вашему совету, Фаина Георгиевна, но мой дом находится на другом конце земного шара. Так что до закрытия точно не успею. — И одарил её своей ослепительной белозубой улыбкой, которая так нравилась моей Варе.
— Это где, в Бразилии, что ли? — Скучающее выражение на её лице сменилось другими эмоциями.
— Почти, только севернее, в Соединённых Штатах.
— Ого, и каким же ветром вас сюда занесло?… Да вы присядьте, вот же стул свободный есть.
Я сел и вкратце объяснил причину своего визита в СССР.
— То есть вы бизнесмен? Один мой знакомый ещё по Таганрогу, еврей, в юности пылко в меня влюблённый, уплыл в Америку перед самой революцией, думала, пропал совсем, а три года назад неожиданно письмо прислал. Оказалось, работает таксистом в Нью-Йорке, женат, двое детей. Обо мне, мол, часто вспоминал, особенно первое время. Недавно случайно в небольшом русском кинотеатре посмотрел картину «Свадьба», где я сыграла мать невесты, сразу узнал меня и кинулся письмо писать. Причём, как говорится, «на деревню дедушке», но всё равно каким-то чудом дошло. А я ему отвечать не стала. А нечего, если бы любил по-настоящему, не уплыл бы в свою несчастную Америку.
О, голубушка, да вы слегка, скажем так, пьяны! Не знаю, сколько там было в графинчике, но сейчас он был наполовину пуст… Или наполовину полон, это как посмотреть.
— Вас-то как на другой край света занесло? Тоже от революции сбежали? Хотя, если только с родителями…
— С родителями, только ещё раньше, до Первой мировой.
— А меня откуда знаете? Тоже случайно какой-то фильм посмотрели?
Тут я немного впал в ступор. Не стану же я рассказывать, что помню картины с её участием, а особенно ещё не снятый любимый мультик, где она озвучивает Фрекен Бок.
— Впрочем, не важно, — махнула она рукой, облегчая мои страдания. — Не хотите выпить? Жора, принеси ещё одну рюмку для товарища, — махнула она официанту и снова повернулась ко мне: — Я, честно сказать, чертовски устала сегодня с этой премьерой. Играла спекулянтку в пьесе «Шторм», по-моему, неплохо сыграла. А в телогрейке да платке упарилась, хоть роль и
