Ветеран или Мародер 2 - Андрей Корнеев
Далее твоя жена, которая очень популярная артистка в СССР, любима миллионами, настоящая советская женщина! Ей вот такое вот все, очень не понравилось она не жена цыганского барона или не жена купчишки третьей гильдии в запое. Понятно у вас скандал и разлад в семье. Ты как человек не бедный на почве ссоры с женой-красавицей продолжаешь запой и чудишь…
Возможно будут даже выступления по твоему телеканалу мы над этим поработаем, есть у меня неплохо разбирающиеся в психологии сотрудники, напомню мы хоть и милиция, но не так давно принадлежали к «наркомату» (речь про НКВД), напишем вам красивую историю примирения. Весь СССР умилиться, а женщины просто будут рыдать от счастья. Пойми ты ведь тоже, как говорят на Западе — Звезда! Тебя обожают миллионы женщин Советского Союза и за вашей парой и историей отношений и ссоры будут следить…
Потому твой дирижабль, ну очень уж в тему. Ты психуешь и пьяный улетаешь в путешествие. Посетишь море, а главное Москву! Там ты и встретишься с Василием Иосифовичем Сталиным. Ну забухаете понятное дело на борту твоего «пепелаца», но главное порешаете основные вопросы по нашему контр-заговору против заговорщиков. Не привлекая внимания Хрущева…
— Ибо лучше всего спрятать положив на самом виду. Высказался я дослушав версию будущих событий генерала НКВД.
— Верно, откуда у тебя азы оперативной работы? Удивился Соловьев…
— Это не у меня, Конон Дойль наш писал в Шерлоке Холмсе…
— Писатели порой умные вещи пишут, хоть и не всегда. Согласился Иван Владимирович…
— И когда начнем?
— Да прямо сейчас! Возвращаемся в комнату, ты начинаешь заливать активно за воротник, знаю ты можешь не первый год встречаем в бане…
— Анечке не понравится…
— Еще бы ей понравилось, нажираешься до скотского состояния и берешь машину, посты ГАИ предупреждены, тебя не остановят…
— Убьюсь…
— Все мы солдаты на этой войне, все мы рискуем…
— Уезжаю на аэродром киностудии?
— Верно!
— Очень не хочется…
— А в атаку тебе хотелось вставать на пулеметы? Надо Степа! Надо!
* * *
Мда… Представление удалось выше всяких похвал, тут даже сам Станиславский кричал бы «верю» и аплодировал стоя! Я проснулся в каюте люкс на борту моего дирижабля Ленинград — голова просто хотела взорваться! Из маленького подвесного холодильника, который размерами и весом больше напоминал шкафчик (все для экономии веса) достал пакет льда и приложил к башке.
Чуть полегчало, но не намного… Как говорил Михаил Афанасьевич Булгаков, устами одного из своих отнюдь не положительных героев, подобное лечат подобным. Из холодильника же достал бутылочку беленькой. Налил в рюмку, зачем-то понюхал. Идиот! Еле сдержал позывы к рвоте. Меня почти выворачивало от запаха алкоголя, прямо дичайшее отравление, давно я до такого состояния не надирался.
Пересилил себя и влил рюмку в рот. Подождал когда полегчает… Снял трубку внутреннего телефона.
— Капитан, где мы? Связавшись с рубкой управления задал вопрос.
— Москва Степан Кузьмич…
— Понятно… Я положил трубку и откинулся на кровать мне было плохо.
В голове мелькали обрывки прошлого вечера, причем яркими кусками. Вот я вливаю в себя очередную порцию водки. Моя любящая и терпеливая Анечка, которая мне практически никогда не возражает говорит…
— Степан, любимый может хватит?
— Заткнись баба! Кто хозяин в семье? Распустились тут без меня!
Вновь обрыв воспоминаний. Вот мы стоим на лестничной площадке, я курю сигару и громко матерюсь. Меня пытаются успокоить Тарас с Николаем.
— Да я для нее все! Хочешь шубы, хочешь золотые украшения ты на мою квартиру посмотри у нас даже прислуга есть!
— Степа тебе надо поспать. Возражает Николай…
— Нет ты мне скажи, откуда я ее вынул? С нищей помойки! Да я ее из коммуналки достал!
— Степан ты не прав. Влезает в разговор даже Тарас.
— Все же этими руками заработал! Да я ее знаменитой сделал, дам коленом под зад и на мороз!
— Друг тебе надо поспать. Снова успокаивает Николай Пац.
— А сука!
И я лезу в драку, меня скручивают и куда-то волокут, наверное в спальню… Снова обрыв воспоминаний…
Вот я стою в коридоре и громко матерюсь в руках парабеллум и ключи от автомобиля.
— Не нужен вам Степка? Я уйду, найду дом, где меня примут и обогреют!
— Я им то я им се, да артель создай, да кооператив, да сделай богатыми да знаменитыми, а меня коленом под зад!
— Вы так да? Вы меня предали?
— А я вас друзьями считал!
— Я тебя ваще любил женщина!
Пока я это все высказываю немая сцена, Анечка рыдает и ничего не говорит, друзьям похоже в шоке и уже не знают, что сказать.
Мда — это я «мощно задвинул» под ствол брать друзей и родню, силен ты Степан, когда надо в дебош и обнажить самые черные струнки своей души! Похоже, как бы не старались психологи из НКВДешников придумать романтическую историю примирения, но брак у меня уже развалился, нет у меня жены, да и детей судя по моему поведению и куче свидетелей мне не отсудить при разводе.
Теперь у меня судя по всему даже друзей нет… Так сказать все положил на алтарь Родины… Раздался звонок телефона внутренней связи…
— Алло… Ответил я подняв трубку.
— Степан Кузьмич к вам генерал Василий, просит разрешения подняться на борт корабля.
— Гостям мы всегда рады, подготовьте зал ресторана, генералу передайте, что ждем, пусть поднимается.
Мда… Мы похоже даже не сели, так и висим в воздухе, надеюсь хоть не высоко Васе лезть по веревочной лестнице…
Воспоминания выдали, что звонил из своего рабочего кабинета на аэродроме киностудии Василию истерично кричал в трубку, что меня все предали. Что у меня больше нет жены и друзей. Говорил он один у меня остался и просил о встрече.
Уверен, если бы не украденные мной песни, что считаются якобы моими и популярность в СССР сравнимая с популярностью, которая будет у Владимира Высоцкого, хрен бы Василий Иосифович Сталин поехал на аэродром утешать, пусть и достаточно богатого в СССР алкаша. Фактически мы шли вабанк разыгрывая все имеющиеся карты! Иначе было нельзя, на карту поставлены наши жизни и поражение в политической борьбе означает одно — смерть! Причем как нашу, так и всей страны и миллионов людей.
Как же жалко черт возьми! Ведь я до сих пор люблю свою
