Княжич, князь - Глеб Корин
— Экий ты плавный временами бываешь, княжиче! — с недовольством сказал Кирилл, глядя на тоненькую темную струйку пороха, медленно стекающую в ствол. — Будто два человека разных в тебе сидят.
— Ну так помоги пока, чтобы времени не терять, — проговорил Держан, не поднимая глаз. — Какой-нибудь пруток подыщи — поровнее да покрепче.
Кирилл пошарил в траве, предложил:
— Этот сгодится?
Княжич тщательно заткнул фляжку. Повертел в руке обломок ветки, равнодушно бросил им в князя и протянул ручницу дулом кверху:
— Вот так и держи, не наклоняй. Помощник из тебя…
Поднявшись, направился в сторону молодой поросли в основании государь-камня, отломил один из побегов.
— А ручницы-то всегда толкачом снаряжаются, — сказал Кирилл, наблюдая за тем, как торец прутка трется о шершавую гранитную поверхность.
— Да я просто забыл о нем — догадываешься, что промахи даже у меня могут быть? — Держан крякнул и досадливо дернул головой. — Насечкой серебряной чересчур увлекся: хотел, чтобы покрасивше вышло. Для тебя ведь… Вспомнил только, как пришла пора в дорогу собираться, поздно уже было. Позже доделаю, не обидишься?
Он скатал кусочек мягкой замши, старательно затолкал в ствол. Добыл из мешочка тусклый серый шарик пули, зачем-то подышал на него, потер о рукав и препроводил следом. Отведя кресало, насыпал на полку пороху; потыкал пальцем там и тут, что-то проверяя напоследок. Убедившись в надлежащем порядке, протянул огнебой Кириллу:
— Ну, с Богом, пожалуй.
Кривая рукоять уютно легла в ладонь.
— Эх, хорошо! Только с левой руки целиться как-то несподручно, княжиче.
— Для первого раза и так сойдет, княже. Давай уже, не выкомаривайся.
Кирилл навел ручницу на ствол ближайшей сосны, по привычке прикрыл левый глаз. Рыкнул раздраженно, прижмурил правый. Сжал рукоять покрепче и потянул за скобу.
Грохот выстрела запрыгал, заметался окрест. К сосне рванулась, выворачиваясь наизнанку, длинная упругая струя сизого дыма. Держан кинулся вслед за нею и стал нетерпеливо оглядывать толстый, почти в два обхвата, ствол.
— Попал-таки! Попал! — закричал он, ковыряя кору чуть повыше своей макушки. — Ух и зоркий же глаз у тебя, княже!
— А то! — покровительственно отозвался Кирилл. — Веришь, я отродясь с десяти шагов по лесу не промахивался.
— И стрелку честь, и мастеру величание! — густым басом прибавил кто-то со стороны.
Они оглянулись на голос — у подножия государь-камня стояли сотник Василий и брат Иов.
— Ой-ой… — сказал тихонько Держан.
У Кирилла внизу живота что-то всхлипнуло и рывком опустилось еще ниже.
Сотник вразвалку приблизился к нему, протянул руку. Кирилл послушно вложил в нее огнебой. Иов тем временем выломал там же, где давеча княжич, два длинных прута и начал очищать их от мелких веточек и листьев.
— Знатная ручница! — восхищенно прогудел Василий, оглядывая ее. — А каков бой?
— При пальбе в руке прыгает сильно, дуло кверху задирает. Приноровиться надо.
— Дома с мастером Веденею испытывали — на двух десятках шагов райтерскую кирасу пробивает, — осторожно вставил Держан.
Сотник вскинул косматые брови и удивленно поцокал языком.
— Знатная, что и сказать, — повторил он с завистью, засовывая ее за пояс. — Мне б такую. А теперь ложитесь — и ты, княжиче, и ты, княже.
— Как это — ложитесь? — спросил Держан упавшим голосом.
— На вон тот камушек, — пояснил подошедший брат Иов, указывая на ближайший из полуторасаженных кругляшей. — На живот. Ты, княжиче, — с той стороны, а ты, княже, — с этой.
Он передал один прут Василию, а другим резко взмахнул в воздухе и кивнул одобрительно.
Кирилл вздохнул.
— Портки скидывать? — с запоздалой догадливостью опять спросил Держан.
— А как же! — радостно ответил сотник и тоже взмахнул прутом.
* * *
Маленькая Ивица строптиво топнула ножкой, запыхтела с обидой:
— Я только что совою была и опять мне выходит! А я не хочу совою быть, я мышкою хочу. Ты, Видана, всегда считаешь лукаво.
— Так ведь в прошлый раз Ярена считала.
— И Ярена тоже лукава.
— Это я-то лукава? Я матушкины просьбы уважила, с подружками не пошла ради тебя, сестрица, а ты…
— А я вот сейчас матушке всё-всё расскажу — пусть она сама рассудит. Матушка-а-а! — заголосила Ивица. — А сестрицы меня обижа…
Видана тоже топнула в сердцах:
— Ладно, будь по-твоему — я сова! Утешилась? У, ябеда-корябеда…
Она сердито плюхнулась на бревно. Закрыв глаза ладошками, завела с напевной протяжностью:
— Белым днем слепым-слепа совушка-сова… Ой!
Видана вскочила на ноги и в растерянности потерла себя пониже спины, продолжая приговаривать:
— Ой! Ой-ой!
Сестры, которые, подхватив подолы, уже наладились бежать и прятаться среди облепиховых кустов, остановились.
— Что это с тобою? — удивленно спросила Ярена.
— А матушка-то ведь строго-настрого воспрещала прилюдно в заднице чесаться, — ехидно засмеялась Ивица и опять заголосила: — Матушка-а-а! А Видана в задни…
— Да нишкни ты наконец! Ну просто какое-то наказание Перуново, а не дитя. Укололась что ли, сестрица?
Видана снова дернулась, болезненно поморщилась, но вовремя сдержала руку:
— Укололась, укололась. Наверное, на сучок острый села. Ничего, сейчас пройдет.
Она очень постаралась над равнодушием в голосе.
Ярена молча прищурилась на нее и с большим сомнением покачала головой.
* * *
Белый Ворон выпрямился, взглянул поверх сидящего перед ним человека.
— Да всё, пожалуй, — ответил отец Варнава на его немой вопрос. — Димитрие, отче Власие, а вы как мыслите?
Димитрий согласно кивнул, маленький архимандрит дернул плечом.
Сидящий продолжал смотреть прямо перед собою невидящими глазами. Ворон легко коснулся его лба:
— Возвращайся!
Взор человека изменился. Он исподлобья зыркнул на Белого Ворона, покосился через плечо на Димитрия и молчаливых отцов. Буркнул настороженно:
— Ну спрашивайте…
— А не надобно, — откликнулся отец Власий.
— Как так?
— Да вот так. Мы на тебя поглядели: человек ты ничтожный — не в обиду будь сказано, — о чем-то важном вряд ли можешь ведать. Мечник?
— Нет. Я больше это… ножами работаю.
— Вот видишь. А мы тут почти все старенькие, не интересно нам о ножах слушать. Да и по сану не приличествует. Хе-хе… Стало быть, ступай себе с Богом, бедолага. Брат Илия, проводи-ка гостя.
— Так-так-так… — проговорил отец Варнава, поднимаясь. — Сурожск! Все расслышали?
— Чать, не глухие.
— Вроде бы и случайно он его упомянул, но мне отчего-то сразу вспомнился герр Корнелиус.
— Может и не случайно. Поживем — увидим, — не согласился отец Власий, прибавив язвительно: — А батюшка игумен опять перед глазами мельтешит, не сидится ему никак. Ну хоть ради меня ты креслица не покидай. А я тебе за то медку пришлю.
— У меня и своего вдоволь…
