Польская партия - Михаил Алексеевич Ланцов
Эти три взрыва разом решили вопрос ситуативного преимущества поляков. Ну, то есть, англичан на польской службе. Фактически уполовинив их группу. Но те продолжили движение вперед, в то время как «Новики» отворачивали в стороны, словно бы расступаясь, пользуясь дымами как прикрытием.
Так что, выскочив из дымов, поляки растерялись.
Только туман.
И никого.
Минута.
И сквозь клочья тумана проступили силуэты линкоров.
Которые сходы включились, открыв ураганный огонь из 120-мм противоминных орудий. А с флангов с некоторым замедлением ударили «новики» своими 102-мм стволами. Что буквально аннигилировало вывалившиеся вперед четыре эсминца поляков. Лишенные брони они впитали по пять-шесть снарядов в первые же полминуты…
Легкие крейсера, идущие в третьей линии, толком ничего не знали.
Сказывался «туман войны».
Какие-то радиопереговоры они перехватывали. Да и со своих эсминцев что-то прилетало. Но разобраться во всей этой каше было непросто.
— Может отвернем? Наша атака вскрылась.
— Мы должны прикрыть поврежденные торпедами эсминцы.
— Ты слышишь канонаду впереди? Это бью пятидюймовки.
— Линкоры?
— Да.
— Мы можем попробовать реализовать торпеды.
— Это самоубийственно.
— Вся эта атака — самоубийственная. И что?
— Но это безумие!
— Вся эта война… — хотел было возразить адмирал, но его перебили.
— Линкоры! Впереди!
И верно.
Из обрывков тумана прямо по курсу стали проступать силуэты больших приземистых кораблей. Линкоры типа «Севастополь» этим и славились — низким силуэтом. Так что перепутать их в текущей ситуации было нельзя.
— Дистанция?
— Не могу определить. Туман.
— Кидайте торпеды и отходим.
— Но…
— Приказываю. Выпустить торпеды по силуэту линкоров и отходить на базу со всей возможной спешкой! — рявкнул адмирал.
Однако их тоже заметили.
И в этот момент рявкнул главный калибр — отправив в силуэт легкого крейсера три двенадцатидюймовых снарядов. Не попал. Слишком размазанный был силуэт. Но темпа и бодрости экипажу добавил.
Впрочем, секунд тридцать спустя линкор не только повторил свою «подачу» из головной башни. Но и, довернув, ударил всеми остальными башнями главного калибра.
В чем-то подставляясь.
Но он не просто довернул, а стал совершать противоторпедный маневр. Вихляя. А чуть в стороне вторил ему его товарищ, идущий с ним строем фронта и также ведущий огонь из всех орудий.
Не очень прицельно, но крайне активно.
И по эсминцам. И по легким крейсерам.
А откуда-то с флангов накидывали 102-мм снаряды «Новики», что для легких крейсеров, на которые они переключились, долбя по проступающему силуэту, было не так уж и безболезненно. Да, пять тысяч тонн водоизмещения — это аргумент. Да и пояс в 75-мм — доброе подспорье. Но на текущих дистанциях это все не имело значения. Ибо даже «сотки» же его уже уверенно шили. Не говоря уже о 120-мм снарядах и тем более 305-мм «чемоданах», пусть и фугасных. Даже одно попадание которого представлялось для любого легкого крейсера типа «Каледон» настоящей катастрофой…
Часть 3. Глава 3
1928 год, июль, 25. Москва
Лев Давидович медлил до самого конца. Сидел в служебном автомобиле у вокзала и не решался выйти.
Наконец, когда до отправления поезда осталось всего несколько минут, в машину, на переднее сиденье, сел верный ему сотрудник:
— Чисто.
— Точно?
— Ничего необычного. Усиления нет. Полиция активности не проявляет. Любопытных лиц возле вашего вагона — нет. Да и на подходах тоже. Если засада и есть, то наши люди ее выявить не сумели.
Троцкий кивнул, принимая ответ.
Открыл дверцу. И, подхватив свой кофр, вышел наружу. После чего уверенной, быстрой походкой зашагал в сторону перрона. Нацепив широкополую шляпу с тем, чтобы издалека не привлекать внимание. Время жаркое, поэтому такие шляпы много кем использовались. Если в ней еще и наклониться, то… ну кого он обманывает? Его портрет печатался в газетах с 1917 года. И все встречные люди либо косились на него с самым разным выражением лица, либо здоровались, либо шарахались.
Спрятался как тополь на плющихе.
Так что, чертыхнувшись, он стиснул зубы и пошел дальше. Поглядывая по сторонам, чтобы заметить «торпеды» сотрудников, пытающихся его перехватить. Но ничего. Пусто. Скорее люди расходились от него, стремясь держаться подальше. Да и полиция вон — глянула и отвернулась закурив. Словно ей нет до него никакого дела. Продолжая судачить о чем-то своем, видимо бытовом или житейском.
Дошел до своего вагона.
Предъявил билеты.
Их внимательно проверили, без спешки, но и без каких-либо излишних задержек.
— Проходите Лев Давыдович. — дежурно произнес проводник, сдерживаясь от излишних комментариев. — Как тронемся, я чаю принесу. Вам с сахаром?
— Да. И покрепче. — кивнул он негромко.
Поднялся в вагон.
Один пассажир стоял в коридоре и курил. Упитанный такой «кабанчик» в модном костюме и причудливо уложенными прядями волос на залысине. Влажные от пота, от чего особенно смешные. Увидев гостя, он дежурно кивнул, явно не узнавая его, и продолжил смотреть в открытое окно, попыхивая сигаретой. Троцкий не раз видел таких деятелей. В основном это были чиновники среднего звена, сидящие на каком-то очень сытном месте. При деньгах. При очень больших деньгах. И еще больших связях. У них часто был такой взгляд, что им сам черт ни брат. До того момента, как ты не достаешь пистолет…
И Троцкому захотелось. Просто органически он не переваривал таких вот свинтусов. Но сдержался.
Прошел в купе.
Закрыл дверь.
Прислушался, стараясь уловить даже самые мельчайшие звуки.
Тишина.
Он выкупил себе все места в этом купе. И теперь, мучаясь в нервозном ожидании, наконец убрал руку из кармана, где вспотевшей ладонью сжимал пистолет. Чтобы в случае чего попытаться отбиться.
Вытащил пистолет.
Положил на стол. Так, чтобы в случае чего легче всего было схватить. И нервно, буквально по секунде, начал отсчитывать время до отправления поезда.
Наконец раздался гудок. Весь состав вздрогнул. И перрон медленно поплыл мимо окна. Поезд, идущий в Ленинград, тронулся.
Лев Давидович не собирался ехать до Московского вокзала северной столицы. Хотя билет взял именно до нее. Он планировал выйти на станцию раньше. Благо, что вещей имел минимум. А там его уже должны ждать верные люди с неприметным автомобилем, на котором он собирался отправиться в Финляндию. Где, на границе, тоже все уже устроили. Старые связи со
