Алексей Живой - Империя: Великий царь
– Пифия предсказывала мне это, – ответил Леонид, – но прежде надо разбить персов.
– У персов нет доблести! Они многочисленны, но сражаются беспорядочными толпами, и ты знаешь это, великий царь! – продолжал увещевать его незнакомец. – Стоит тебе разбить «бессмертных» и Мардоний начнет отступать до самого Геллеспонта, не в силах сломить твою храбрость. А едва ты перейдешь пролив и окажешься в землях ионян, как мы поднимем восстание. Милет первым выступит против персов. Я – Приенн, тиран[36] Милета, клянусь тебе в этом. А с нами поднимутся Эфес, Галикарнас и Фокея. Все греки, что живут за морем, восстанут ради свободы, стоит Спарте решиться на это!
Внезапно голос неизвестного смолк, и Тарас услышал удивленный возглас царя.
– Клеандр… – проговорил Леонид, стоявший посреди шатра в боевом облачении, и брови его поползли вверх, – …и ты, Гисандр! Как вы оказались здесь, негодные, ведь я отправил вас в Спарту?
– Ты можешь казнить нас, царь, – проговорил «проводник», делая шаг вперед и склоняя голову в поклоне, – но сначала выслушай своего посланца. Он привез тебе важные вести.
Леонид с недоверием воззрился на Тараса и его пленника, неожиданно прислушавшись к совету «проводника», а Тарас в свою очередь скользнул взглядом по незнакомцу, восседавшему на скамье у стола. Неизвестный Тарасу грек держал в руках странное приспособление – длинную складную доску из меди, всю исчерченную каким-то замысловатым узором, – в котором Тарас узнал карту Греции, искусно выполненную по металлу. В шатре горело несколько сальных свечей, освещая небольшое пространство в центре. Их отблеск на медной карте и привлек внимание Тараса прежде лица незнакомца.
Между тем это был человек высокого роста и довольно плотный телом. В богатом белом гиматии, украшенном орнаментом по нижнему краю. На шее его висела тонкая цепь из золота, а руки были украшены перстнями. Этот грек явно не был спартанцем, но Леонид общался с ним, как с человеком, заслуживающим внимания и обрывок разговора, случайно долетевший до ушей Тараса, заставил его на всякий случай получше запомнить его имя. Мало ли что. Слишком много «придворных» тайн обрушилось за последние дни на голову «спецназовца». Попробуй разберись, что к чему.
Но царь ждал объяснений, сделав знак, что Гисандр может, не стесняясь рассуждать о государственных делах при госте из Милета. И Тарас шагнул вперед.
– По дороге в Спарту, мой царь, мы попали в бурю, и случай привел нас на побережье Этолии, – заговорил он. – Там мы неожиданно натолкнулись на корабль афинян, которые за твоей спиной встретились с персами.
– Афиняне предали меня? – нахмурился Леонид. – Это серьезные обвинения, Гисандр.
Тиран Милета даже вскрикнул при этих словах, бросив взгляд на Леонида, означавший примерно «Я же говорил!». Но сам царь был пока невозмутим и молча изучал пленника.
– Кого ты привел ко мне, Гисандр? – наконец, вымолвил Леонид, медленно приближаясь.
– Это капитан корабля афинян. Я захватил его после встречи с персами, когда он получил от них золото Ксеркса за предательство и осмелился привезти его к тебе. Он хочет многое тебе рассказать.
Тарас резким движением ударил пленника сзади по коленям и, когда тот упал на них перед царем, сдернул мешок и вытащил кляп изо рта. А затем бросил перед ним кожаный кошель с золотыми монетами. Увидев лицо пленника, Леонид еще не успел вымолвить ни слова, но зато неожиданно к нему подскочил Приенн, прокричавший:
– Андрос!
– Ты знаешь его? – еще больше удивился Леонид, обернувшись к своему гостю.
– Да, – прохрипел он, хватаясь за висевший на поясе кинжал в золоченых ножнах, – это Андрос из Галикарнаса, наварх флота этого полиса. Когда-то он изнасиловал и продал мою дочь персам, а потом предал своего тирана и переметнулся к ним сам, бежав из родного города. Но я слышал, что они в награду сделали его рабом. Позволь мне убить его, царь!
– Это правда, Андрос? – вопросил Леонид, бросив презрительный взгляд на стоявшего перед ним на коленях старика.
Тот молча кивнул.
– Значит, ты служишь Афинам, и встречался с персами?
Андрос вновь кивнул, а затем вдруг расхохотался таким диким смехом, от которого у Тараса поползли мурашки по коже.
– Да, я встречался с персами, великий царь Спарты. Фемистокл послал меня сказать, что Афины перейдут на сторону Ксеркса, если он пощадит их и сделает главным городом среди всех греков. И Ксеркс согласился.
Андрос бесстрашно посмотрел в глаза Леониду, прохрипев:
– Афиняне уже здесь, я знаю. Вы обречены. Они перебьют вас, пока вы будете драться с персами, и овладеют Грецией.
– Только ты этого не увидишь, – процедил сквозь зубы Леонид, выхватил меч и резким движением воткнул его в горло пленнику. Харкнув кровью, мертвый предатель упал на пол, задев рукой кошелек, монеты из которого рассыпались по всему шатру. Под скорченным телом быстро росла лужа крови.
Вложив меч в ножны, Леонид перешагнул мертвеца, и остановился напротив Тараса.
– Ты принес весть вовремя, Гисандр, – сказал он, положив руку ему на плечо, – Фемистокл еще не знает о том, что его план раскрыт. Мы успеем опередить его, и клянусь Аполлоном, я отомщу Афинам за это предательство.
Царь отступил на шаг.
– Но теперь мне понадобится еще больше твоих машин. Так что ты немедленно отправишься в Спарту. Но я дам тебе другое послание к эфорам, и обратно ты вернешься не один, а со второй армией Лакедемона. Она может мне скоро пригодиться.
Обернувшись к тирану Милета, Леонид добавил:
– Я принимаю твое предложение, Приенн. Мы поможем ионянам. Сразу же, как разделаемся с Афинами.
«Он говорит так, словно персов можно больше не принимать в расчет, – подумал Тарас, совершенно потрясенный увиденным, – впрочем, мне теперь нужно больше опасаться эфоров».
Август, 2008, Санкт-Петербург
Примечания
1
Deus ex machina (лат.) – Бог из машины – в древнеримских трагедиях в самый драматичный момент из специального приспособления – «машины», – появлялся бог, который резко изменял течение всего представления. С тех пор это выражение означает неожиданную развязку ситуации из-за вмешательства непредвиденных обстоятельств или высших сил.
2
Наиболее боеспособными частями в огромной и многонациональной сухопутной армии персидской империи царя Ксеркса были – сами персы, мидяне и бактрийцы. Во флоте – финикийцы и египтяне.
3
Варварами греки называли все живущие вокруг племена, не говорившие по-гречески. Сначала это название было чисто географическим, без уничижительного смысла. Но после победы над персами, приобрело оскорбительный оттенок, возвышая «цивилизованных» греков.
4
Информация Геродота о том, что войско персов насчитывало свыше миллиона человек, считается современными исследователями явно преувеличенной. «Отец истории» всеми силами воспевал героизм небольших армий греческих полисов перед полчищами варваров.
5
Македонию и Фракию покорил предшественник Ксеркса персидский царь Дарий в 511 году до н. э, преследуя сразу несколько целей. Он хотел создать там базу для похода на остальную Грецию, а также ударить в тыл степным скифским племенам.
6
Добровольно признали власть персов над собой.
7
Локры, фокидяне и милейцы, чья общая численность составляла почти три тысячи человек, входили в ополчение, подчинявшееся Леониду.
8
Греки изображали мойр, богинь человеческой судьбы, в виде трех старух – Клото, Лахесис, Атропос, – прядущих нити судьбы.
9
Клер – надел земли в Спарте.
10
Цари имели не только «обязательные» наделы земли, клеры, как и все спартиаты. Также они владели так называемыми теменами – обширными угодьями земель на территориях периекских общин. В отличие от государственной земли, эти темены были их полноправной собственностью и служили основой экономического процветания. Законы Спарты, направленные против роскоши, в данном случае никак не ограничивали царей. Нередко цари сдавали свои наделы в аренду периекам, а также увеличивали собственность, скупая новые участки.
11
Так называемая «Битва чемпионов» произошла 546 году до н. э между Спартой и Аргосом из-за Фирей, города в Кинурии, области Арголиды, захваченной спартанцами. Прибывшие к месту предстоящего сражения войска договорились о том, что спор решится схваткой между лучшими воинами. С обеих сторон в битве принимали участие по 300 человек. Сражение шло весь день и закончилось лишь к вечеру. Из воинов Аргоса выжили двое, из спартанцев один воин по имени Офриад. Аргивцы посчитали себя победителями и возвратились в Аргос. А Офриад снял доспехи с убитых спартанцев, отнес их в лагерь, и сам вернулся на поле боя, как бы удерживая его за собой. Когда на следующий день войска вернулись, то спор разгорелся с новой силой. Никто не желал признавать свое поражение. В новой схватке с участием уже всего войска победили спартанцы.
