Джуд Деверо - Рыцарь в сверкающих доспехах
– Глория! – ахнула она, прежде чем сообразила, что перед ней французская наследница. – О нет, полагаю, вы не Глория. А где ваша львица?
Сообразив, что сказала, Даглесс осеклась и прикусила губу. Она редко видела девочку, но ту неизменно сопровождала высокая, надменная особа: то ли няня, то ли гувернантка.
– Я не хотела… – начала она извиняющимся тоном.
Но наследница, задрав нос, проплыла мимо Даглесс.
– Я достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе! И не нуждаюсь в няньках!
Даглесс улыбнулась в жирную спину девчонки: уж очень та походила на ее пятиклассников, совершенно уверенных в том, что они уже выросли и вполне способны позаботиться о себе!
– Удрали в сад, верно? – улыбнулась она. Девочка поспешно повернулась и негодующе уставилась на Даглесс. Но лицо ее тут же смягчилось.
– Она ужасно храпит. А что ты тут делала?
Бросив взгляд на фонтан, Даглесс, к своему ужасу, заметила, что на поверхности плавают мыльные пузырьки. Для нее это было загрязнением воды, но девочка обрадовалась пузырькам, как новой игрушке. Она захватила целую горсть и стала дуть на них.
– Я купалась, – пояснила Даглесс. – Хочешь тоже вымыться?
Девочка передернула плечиками:
– Нет, у меня слабое здоровье.
– Но купание не повредит… – начала было Даглесс и тут же смолкла. Никакой миссионерской работы!
Подойдя к девочке, Даглесс пристально осмотрела ее.
– Кто сказал, что ты слабая?
– Леди Холлет. Моя львица, – улыбнулась девочка. На щеках появились крошечные ямочки. Даглесс хорошенько обдумала следующую фразу, зная, что рискует, но девочка, похоже, отчаянно нуждалась в друзьях.
– Леди Холлет твердит, что ты хрупка и слаба здоровьем, чтобы заставить тебя есть все, что она считает нужным, делать все, что она считает нужным, идти, куда она считает нужным, и решать, кто может быть твоим другом, а кто – нет. Короче говоря, она приобрела над тобой такую власть, что тебе приходится еще до рассвета красться в сад, чтобы посмотреть на цветы. Это так?
Девочка изумленно приоткрыла рот, но тут же выпрямилась и спесиво уставилась на Даглесс.
– Леди Холлет оберегает меня от простолюдинов, – процедила она.
– Вроде меня? – уточнила Даглесс, скрывая улыбку.
– Ты не принцесса. Леди Холлет говорит, что ни одна принцесса не станет так выставлять себя напоказ! Она говорит, ты необразованна. И даже французского не знаешь!.
– Это мнение леди Холлет. А сама ты что обо мне думаешь?
– Что ты не принцесса, иначе не…
– Нет, – перебила Даглесс. – Не то, что думает леди Холлет. Сама ты как ко мне относишься?
Девочка вытаращилась на нее, очевидно не зная, что сказать.
– Тебе нравится Кит? – улыбнулась Даглесс.
Девочка, залившись краской, отвела взгляд.
– Все так плохо?
– Он не замечает меня, – со слезами прошептала француженка, но тут же вскинула голову и с такой ненавистью уставилась на Даглесс, что та поежилась. В этот момент она была похожа на Глорию, как сестра-близнец. У Даглесс даже мороз по коже прошел. – Он смотрит только на тебя!
– На меня? – охнула Даглесс. – Но Киту я безразлична!
– Все мужчины хотят тебя! Леди Холлет считает, ты все равно что…
Даглесс поморщилась:
– Можешь не продолжать. Меня уже так называли. Послушай… как тебя зовут?
– Леди Аллегра Люсинда Николетта де Кюре, – гордо провозгласила француженка.
– Но как тебя называют подруги?
Девочка озадаченно пожала плечами, но тут же улыбнулась:
– Самая первая няня называла меня Люси.
– Люси, – кивнула Даглесс. – Послушай, Люси, небо сильно посветлело, так что нам пора возвращаться. Нас… будут искать.
Люси, на миг растерявшись, подобрала тяжелые юбки из дорогой ткани, повернулась и побежала. Очевидно, бедняжка боялась, что ее хватятся.
– Завтра утром! – крикнула Даглесс. – В то же время.
Но Люси ничем не дала знать, что слышит.
Даглесс вернулась в дом, игнорируя слуг, глазевших на ее мокрые волосы и халат. Открыв дверь в спальню Гонории, она вздохнула: предстоял долгий, мучительный процесс одевания. Как она мечтала об удобных джинсах и футболке!
После завтрака она улизнула от других женщин, чтобы поискать Николаса. Женщины требовали новых песен, а и без того небольшой запас Даглесс уже истощился. Приходилось напевать мелодии и уговаривать женщин сочинять новые слова. Но сегодня ей требовалось потолковать с Николасом, иначе казнь неминуема.
Она нашла его в комнате, которая, судя по виду, была конторой. Он сидел за столом в окружении бумаг и, похоже, складывал какие-то цифры.
Услышав шаги, он взглянул на нее, поднял бровь и тут же снова нагнулся над бумагами.
– Николас, ты не можешь не замечать меня. Мы должны поговорить. Ты просто обязан меня выслушать!
– Я занят. И не доводи меня своей бессмысленной болтовней.
– Бессмысленной болтовней?! – разозлилась она. – Мне необходимо сказать тебе что-то очень срочное!
Он взглядом велел ей замолчать и вернулся к своим вычислениям.
Даглесс тоже посмотрела на бумагу, но цифры не имели для нее никакого смысла. Половина римских, половина арабских… неудивительно, что ему так трудно их складывать.
Открыв маленький вышитый футляр, висевший на талии, она вынула калькулятор на солнечных батареях. Даглесс носила его с собой, потому что Гонория и другие дамы вечно считали швы в своей вышивке, чтобы не исказить рисунок. Приходилось им помогать. Но сейчас у нее дела поважнее, чем возиться с арифметикой.
Она молча положила калькулятор у руки Николаса.
– Вы с Китом куда-то уезжали? Не в Белвуд, случайно? Он показал тебе потайную дверцу? – допытывалась она.
– С лордом Китом, – подчеркнул он. – И это не твое дело. Ни он, ни я не твоя забота. И вообще, мадам, вам нечего делать в этом доме.
Но Даглесс продолжала стоять над ним, пытаясь придумать способ заставить выслушать себя. И тут Николас неожиданно схватил калькулятор и принялся яростно нажимать на клавиши, складывая цифры и не забывая о знаке «плюс». Потом нажал знак равенства и, даже не замечая, что делает, записал на бумаге итог.
– А теперь… – пробормотал он, принимаясь складывать второй столбец.
– Николас, – выдохнула она. – ты помнишь… Помнишь!
– Ничего я не помню! – рявкнул он, но тут же ошеломленно уставился на калькулятор в своей ладони. Он вдруг осознал, что каким-то образом воспользовался непонятной штукой… но не понимал, где успел этому научиться и вообще для чего она предназначена. Поэтому он, словно обжегшись, уронил калькулятор.
Для Даглесс же случившееся стало настоящим откровением. Значит, что-то из того, чему он научился в двадцатом веке, сохранилось в памяти. Еще четыре года до того, как он явится к ней. Четыреста лет до рождения Даглесс… Столько необычного произошло с ней, что она не посмела спросить, откуда он знает, как пользоваться калькулятором. Но если он запомнил этот маленький прибор, значит, запомнил и ее тоже.
Она медленно опустилась на колени перед ним и положила руку на плечо:
– Николас, ты все помнишь.
Николас хотел было отстраниться, но не смог. Да что такого в этой женщине? Ничего не скажешь, хорошенькая, но он видел несравненных красавиц. И уж конечно, характер у них был куда приятнее, чем у этой. Так почему… почему она не выходит у него из головы?
– Пожалуйста, – прошептала она, – не закрывай свой разум для моих слов. Не сопротивляйся! Ты должен помнить больше, чем позволяешь себе.
– Я ничего не помню, – твердо ответил он, глядя ей в глаза. Ему ужасно хотелось снять с нее жемчужную сетку и расплести косы.
– Помнишь. Иначе откуда тебе известно, как пользоваться калькулятором?
– Я не… – начал он, но тут же перевел взгляд на странную штуку, лежавшую поверх бумаг. Но он почему-то знал, как она называется. Знал, как ею пользоваться… знал, как складывать цифры. – Оставь меня! – бросил он, сбрасывая ее руку.
– Николас, пожалуйста, выслушай меня, – умоляюще повторила она. – Ты должен сказать, ездили вы в Белвуд или нет. Показал тебе Кит тайник? Это поможет нам определить, сколько времени осталось до того, как он… утонет. – До того, как Леттис прикажет его убить… – Может пройти несколько недель или даже месяцев, но если он уже показал тебе дверь… его гибель – вопрос нескольких дней. Пожалуйста, Николас, не молчи.
Но он вовсе не собирался позволять ей взять над ним верх. И в отличие от остальных домочадцев отнюдь не желал вымаливать ее милости. Еще день-другой, и она, глядишь, станет брать золотом за каждую новую песню. А матушка так очарована ею, что, пожалуй, даст ей это золото. И без того она осыпала эту девицу нарядами, веерами и забралась в сундуки с драгоценностями, чтобы одолжить ей подходящие украшения.
– Я не ведаю ни о каком тайнике, – солгал Николас. Несколько дней назад Кит показал ему потайную дверцу в Белвуде. И то, что эта ведьма знала обо всем, служило лишним доказательством того, что она не та, кем хочет казаться.
