90-е: Шоу должно продолжаться – 12 - Саша Фишер
— Он в вашем распоряжении, барышня! — бодро заявил я, подталкивая Жана в бок.
— Отлично! — она ухватила его за цветастый рукав. — Давайте вот сюда встанем, например. Неплохое место…
Она оттащила Жана на тщательно подготовленную позицию. Явно такую, где она сама в кадре будет смотреться в наиболее выгодном свете.
— Добрый вечер, уважаемые телезрители, — ослепительно улыбаясь, сказала она в камеру. — Хочу представить вам Жана Колокольникова, главного редактора независимого музыкального журнала «Африка», а теперь еще и, по совместительству, главного идеолога будущего ночного клуба. Где сегодня проходил закрытый сольный концерт известного московского исполнителя Семена Вазозина…
Жан расправил плечи, улыбнулся. Стрельнул взглядом в меня. Я показал ему большой палец вверх. Он расслабился, улыбка стала более живой.
— Идея своей площадки зрела у нас давно, — сказал он, снова поправляя кепочку. — Но не нужно рассматривать происходящее как чисто наш проект, в смысле моего журнала. Это, можно сказать, веление времени. И то, что именно мы оказались, так сказать, на острие атаки, это не более, чем историческая случайность.
— Вы хотите сказать, что… — заговорила теледива.
— Подождите, я не закончил, — с окрепшей уверенностью перебил ее Жан. — Это тот самый случай, когда подобная площадка все равно бы появилась. Потому что прежде всего она нужна людям.
— И вы хотите сказать, что если бы ее открыл кто-то другой, то вы бы все равно так же жарко поддерживали ее открытие? — спросила теледива.
— Ну разумеется! — всплеснул руками Жан. — Потому что мы, прежде всего, борцы за идею…
Я постоял рядом с оператором еще некоторое время, чтобы убедиться, что Жан нормально справляется.
И только потом со спокойной совестью оставил его. И двинул к компашке, скучковавшейся вокруг Сэнсея.
— … очень странно и лестно. Обычно все происходит наоборот. Молодежь из Новокиневска бежит в Москву, будто кто-то там их будет хлебом-солью встречать. Медом там намазано, ага!
— Так возможностей там и правда больше. Вот вы сами подумайте, Родион Михайлович… Работы сейчас мало, заводы стоят. Если бы заводы не стояли, разве кто-то позволил бы в подобном месте что-то такое организовывать?
— А по-моему, ребята молодцы. Быстро сориентировались.
— Ребята молодцы, я не спорю. Однако что касается переезда из Москвы в Новокиневск…
— Но вы же понимаете, что это еще не решено, — это в разговор вмешалась Аня, которая подошла к Сэнсею одновременно со мной. — Семен, можно тебя на минутку?
— Анечка, давай потом поговорим, — Семен вежливо высвободил руку из цепких пальцев своей девушки.
— Вот и я говорю, что такие вещи нельзя решать с кондачка!
— Но поговорить-то об этом можно, верно, Семен?
— Возможности — это очень расплывчатая штука, — с философским видом сказал Сэнсей. — Вот, кстати, Велиал. Иди сюда, ближе, о демон идеальных формулировок. Друзья, вот тот человек, который служит для меня примером последние полгода. Очень много знаю музыкантов, которые сорвались с места и примчали в Москву в поисках сладкой жизни. Потому что там есть эти самые пресловутые возможности. И практически никто из них этими возможностями воспользоваться не сумел. И в это же самое время Велиал, без нытья и соплей создал эти самые возможности, практически не сдвигаясь с места.
— Велиал? А почему Велиал?
— Это кличка такая? Погоняло, как у авторитетов?
— В каком-то смысле, — усмехнулся я. — В классической демонологии Велиал — это демон, совращающий человека совершать необдуманные поступки.
— Демонология — это же что-то страшное, зачем вообще брать такие клички? Почему нельзя обращаться к человеку по имени? Паспорт же у вас есть?
— Если задуматься, то привычные нам имена на самом деле тоже имеют самое разное значение, — привычно растягивая гласные и загадочно улыбаясь проговорил Сэнсей. — Вот например Владимир. Это же от слов «владеть миром». И по вашему получается, что сказать «Здравствуйте, я владыка мира» — это менее претенциозно, чем представиться заслуженным псевдонимом?
— О, ну вот ты сравнил! Это же совсем другое!
— Не такое уж и другое, — пожал плечами Сэнсей. — Велиал на своем примере показал, что возможности прежде всего у тебя в руках. И неважно, где именно ты находишься. В частности, мое решение, которое мы тут с вами обсуждаем, связано как раз с ним.
Все собеседники Сенсея заговорили разом. Лейтмотивом звучало одобрение.
В принципе, я чего-то подобного от Сэнсея и ожидал. Почти с самого его приезда он явно очень много думал в этом направлении. А сейчас просто озвучил его каким-то случайным людям.
И для Ани это явно оказалось сюрпризом. Она даже побледнела, продолжая попытки оттащить его в сторонку на «серьезный разговор».
Так себе идея, конечно, — вытащить Сэнсея из разговора, в котором он играет главную скрипку.
Тогда она переключилась на меня.
— Володя, что за ерунда здесь происходит? — зло сказала она, когда отвела меня в сторонку. — Какой еще переезд в Новокиневск, что за чушь? Что Семен будет делать в вашей деревне?
— Он взрослый мальчик, найдет себе занятие, — я пожал плечами.
— Что ты ему пообещал? — в лоб спросила она, буквально вцепившись взглядом в мое лицо.
— Не твое дело, — равнодушно бросил я. Кому-то другому бы я честно ответил, что только что впервые услышал о том, что Сэнсей собирается забросить Москву и переехать в Новокиневск. Но эта загадочная Аня как-то совсем не будила во мне желание говорить честно и откровенно. Она в своей голове уже давно все за меня придумала, и у меня не было никакого желания эту ее воображаемую картину мира рушить. Считает, что это я Сэнсею мозг запудрил? Да пожалуйста. Кушай с булочкой, барышня.
— Еще как мое! — заявила она. — Я не для того вокруг него столько плясала, чтобы в этот ваш Мухосранск следом за ним переезжать, понял? И что бы ты там ни предложил… Блин, ну что за проклятый город⁈
Я молча склонил голову на бок, ожидая продолжения.
— Слушай меня, малолетка, — вполголоса сказала она. — Я все равно все узнаю, понял? И ни в какой Новокиневск Сеня не переедет, а вернется в Москву.
Она резко развернулась на каблуках и, гордо вскинув подбородок, удалилась. Протолкалась обратно к Сэнсею и уцепилась за его локоть.
— А, я, кажется, поняла!
