Оленин, машину! - Дарья Десса
Я посмотрел на Добролюбова, тот просто пожал плечами. Неясность разливалась по рядам — мы не знали, куда их девать и что с ними делать. Может, это ловушка? Может, разведка? Все эти вопросы проносились в голове, но ответов не было.
— Что с ними делать? — тихо спросил я лейтенанта.
Тот лишь покачал головой:
— Вот и я думаю…
Добролюбов быстро сориентировался в ситуации и громко обратился к бойцам:
— Кто китайский знает?
Все молчали. Никто не знал. Стояла неловкая тишина, слышались только перешёптывания местных, которые сбились в кучку, осторожно переглядываясь. После того, как наш командир громко спросил бойцов, местные притихли немного. Лейтенант нахмурился, обвёл нас взглядом, а потом решительно крикнул в сторону сельчан:
— Русский язык кто-нибудь из вас понимает?
Сначала китайцы перешёптывались. То ли боялись ответить, то ли решали. Наконец, из толпы робко вышел старичок лет 80-ти. Маленький, тощий, с измождённым лицом, босой, в грязных штанах и рубашке, из-под которой виднелись сморщенная кожа и ребра — видно было, что голодает. Он с трудом держался на ногах, опираясь на бамбуковую палку. Но, тем не менее, шагнул вперёд и, склонив голову, сказал хриплым голосом:
— Я… мало-мало говорю… русский.
Мы с лейтенантом переглянулись. Кажется, наконец-то появился шанс хоть что-то узнать.
Лейтенант, нахмурившись, подошёл к старичку и, глядя ему в глаза, заговорил громко и чётко:
— Японцы ушли? Сколько их было?
Старичок, немного прищурившись, подумал и ответил дрожащим голосом:
— Ушли… Много было. Может, сто. Может, меньше. Мы не считать.
Добролюбов кивнул и задал следующий вопрос:
— Где прячутся люди? Почему деревня пустая? Это все жители? — он показал на толпу, которая только с первого взгляда нам показалась большой, а как прикинули — человек с полсотни, не больше. Здесь должно быть намного больше — деревня не маленькая.
— Все в тайна… боятся. Японцы не щадят.
— А лагерь у них рядом есть? — продолжил Добролюбов, не спуская глаз со старика. Мне показалось, что командир ненароком включил режим «строгого следователя», коим и был совсем недавно. Подумалось: «Только бы не перегнул палку. Не то замкнётся старик, и всё, ничего не узнаем больше».
— Был лагерь в горах. Может, ушли. Может, нет, — вздохнул старик, опустив взгляд.
— Бои неподалёку были? — спросил лейтенант, настороженно оглядываясь.
— Далеко… слышали взрывы, но сюда не дошли.
— Дорогу к японскому лагерю знаешь? — подался вперёд Добролюбов.
Старичок на мгновение замер, затем неуверенно ответил:
— Знаю, но там опасно…
Лейтенант, прищурившись, продолжил:
— Нам нужна помощь. Кто-то из ваших сможет провести нас? — спросил он, но заметил, как старичок забеспокоился, нервно теребя край рубашки.
— Опасно… — протянул китаец, покачав седой головой. — Люди боятся. Японцы — звери.
Добролюбов хмыкнул и перешёл на более жёсткий тон:
— Поможем вам. Продуктов дадим. Но нужно, чтобы кто-то пошёл с нами. Проводник нужен. Или сам пойдёшь?
Старик замер, его глаза вспыхнули страхом и сомнением. Он промолчал, опустив голову, а затем тихо выдохнул:
— Я стар… не дойду. Но… может, сын моего соседа…
Добролюбов нахмурился, глядя на старика:
— Кто у вас тут старший? Есть староста в деревне? Кто главный?
Старик опустил глаза, словно бы вспоминая, затем тяжело вздохнул и тихо ответил:
— Теперь я… Прежнего японцы расстреляли… его и всю семью. Подумали, что он собирает разведданные для ваших… для красных.
Командир бросил короткий взгляд на меня, прежде чем вернуться к старику:
— Как зовут тебя?
— Чжао Цзябао, — ответил старик, тихо, словно с каким-то горьким сожалением. Мне даже показалось, что он нас боится почти так же, как японцев. Может, чуть меньше.
— Лейтенант кивнул, явно стараясь смягчить обстановку. Он сделал шаг вперёд и спокойно сказал старику:
— Не бойся, товарищ Цзябао. Советская армия пришла навсегда освободить ваш народ от японских оккупантов. Мы здесь, чтобы помочь вам, китайским товарищам, выгнать захватчиков с вашей земли.
Старик посмотрел на него с явным недоверием, но промолчал, а лейтенант продолжил:
— Нам нужна помощь, чтобы поскорее выполнить эту задачу. Мы отомстим японцам за миллионы погибших китайцев. Выведем врагов с вашей земли. Но без проводника будет сложно.
Китаец молчал, обдумывая услышанное, а я наблюдал, как его взгляд блуждал по лицам наших солдат, словно пытался решить, можно ли нам доверять.
— Передай это сельчанам, — потребовал лейтенант.
Старик обернулся к своим и пересказал. Те начали переглядываться активнее, более оживлённо. Кажется, не спешили верить в услышанное, но уж очень им хотелось. Цзябао переговорил с несколькими, потом повернулся к нам:
— Мы дадим проводника. Вот, — и вытянул за рукав из толпы паренька лет 15–16. — Зовут Кэцян. Сын моего соседа. Его отца угнали японцы.
— Он по-русски говорит?
— Мало-мало понимать, — бодрым голосом ответил паренёк.
— Так. Хорошо, — сказал Добролюбов и приказал мне привести в деревню нашу колонну, которая ещё оставалась на окраине под охраной наших бойцов. Я взял с собой Марченко, поскольку уже успел узнать, на что способен этот крепкий разведчик. Мы быстро прошли деревню, объяснили нашим, как всё прошло, и вскоре виллис уже стоял на главной площади рядом со студебекером.
Командир приказал нам поделиться продуктами с местными, что мы с охотой и сделали. Старик Цзябао забрал вещмешок, заполненный тушёнкой, хлебом и пшённой крупой, стал было низко кланяться, но лейтенант его остановил:
— Не нужно этого.
Китаец кивнул и потащил мешок в то самое административное здание, где заседал снайпер. За ним потянулись местные, и только ребятишки остались, осматривая нашу технику. Облепили её со всех сторон и разглядывали, а вот руками трогать ни я, ни Пивченко не позволили. Открутят ещё что-нибудь важное, ищи потом замену. Но зато детям дали ещё сухарей, у кого кусочек сахара был или старая конфета — всё сгодилось для маленьких подарков.
Добролюбов взял меня, сержанта Жилина и Кэцяна, отвёл в сторонку. Стали обсуждать, как будем двигаться. Сначала парень показал на карте, — довольно смышлёный оказался, — в каком направлении нужно ехать и сколько. Предположительно, отсюда до места, где японская ДРГ устроила лежбище, было, как и сообщил снайпер, чуть более двух километров. Значит, нам туда ехать смысла нет — в таёжной тишине звуки далеко разносятся, и диверсанты нас вычислят прежде, чем даже успеем
