По шумама и горама (1942) - Николай Соболев
— Ну кто так кабана свежует!
— Так сходил бы сам, — огрызнулся Бранко.
— Я глушитель менял.
— Зачем?
— Выработался. Дальше только громче будет, — Небош ловко разделал принесенное мясо, пока мы с Марко складывали костерок в расщелине.
Пережарили на камнях все, большую часть, несмотря на жадность и голод, запасли впрок и свернули лагерь — вечером мы наметили форсировать знакомую дорогу из Плевли в Горажде.
По узкой ленте шоссе, едва не скатываясь колесами в кюветы, ползла колонна — косомордые грузовые «фиаты», броневики «Ансальдо», пара танкеток.
— Итальянцы, — изобразил Бранко капитана Очевидность. — Это хорошо.
— Чего ж хорошего, вон сколько их! — перевернулся на бок Небош.
— Хорошо, что мы выбрались из немецкой зоны.
Грузовики скрылись за откосом, но почти сразу появились новые — с пушечками и полевой кухней на прицепе, тоже под охраной броневиков. А следом еще и еще.
Четыре часа мы крались вдоль дороги, глотая пыль и гарь, слушая рев и лязг, и выбирали место и время для перехода. Наконец, на коротком отрезке между двумя поворотами, в неожиданной паузе, я решил рискнуть и мы с Бранко рванули вперед, оставив Небоша с Марко прикрывать.
А нам вслед ударили оба башенных пулемета новенькой «Аутоблинды», крайне некстати выскочившей из-за поворота. Мы как лоси ломились вверх по склону, стараясь опередить настигающие нас очереди.
— Быстрей! Выше! — почти олимпийским девизом подгонял я Бранко.
Но за броневиком выехал грузовик, с него посыпались альпини, вперед выскочил офицер…
И тут же упал.
Подскочивший к нему унтер тоже мягко завалился, ткнувшись головой в дорогу — Небош немного сбил атакующий пыл итальянцев и дал нам время добраться в мертвую зону пулеметов.
Мы успели, но тщетно — итальянцы развернулись в цепь и медленно полезли вверх, поливая перед собой огнем и не обращая внимания на падающих время от времени соратников.
— Отходим! Быстро! — потащил я Бранко за рукав.
Глава 18
Одиночное плавание
Два дня мы мотались вдоль дороги, ожидая Марко с Небошем. На третий вечер Бранко, утирая лоб пилоткой и опустив глаза, выговорил:
— Надо идти в Фочу.
— А ребята?
— Мы все шли в Фочу, и Небош с Марко тоже. Значит, если они живы…
— Живы! — даже мысли о том, что их нет, не хотелось допускать.
Бранко не стал спорить:
— Значит, они должны туда прийти.
Я прикинул по карте: по прямой тут километров сорок, с учетом рельефа и обхода редких деревень — восемьдесят, дня за три-четыре дойдем, если не напоремся. Мясо у нас есть, патроны к винтовке и пулемету тоже. Даже если Верховный штаб оттуда эвакуировался, должны остаться отряды или хотя бы связные.
Нацарапав на приметном вязе «Альбина, мы ушли к Арсо» — посторонние не поймут, наши догадаются — я поднялся, закинул винтовку за спину и пошел на запад.
Мы старались держаться повыше, где нет узких горных дорог, по которым могут пройти грузовики, каждый раз оглядывая долины и относительно пустые пространства, которые предстояло пересечь. И каждый раз с тоской жалели, что с нами нет остроглазого Марко. Затем я шел вперед, пока Бранко держал поле под прицелом, потом я страховал, он догонял. Получалось медленно, но так мы смогли избежать столкновения с патрулями и засадами альпини.
К Фоче вышли вечером четвертого дня по гребню вдоль крупного горного ручья, и даже без морского бинокля, оставшегося у Небоша, увидели, что город занят итальянцами. Внизу в Дрину несла свой поток Чехотина, на въезде дергался вверх-вниз шлагбаум, рядом торчали солдаты в шляпах с петушиными перьями, слегка разбавленные пилотками домобранов.
— Выходит, наши отступили, — мрачно констатировал Бранко.
— Надо бы узнать, куда.
— Решил догонять?
— Другого выбора не вижу.
— А Небош и Марко?
— Мы можем кружить здесь неделями и все бестолку.
— Ну так-то оно так…
Я очень надеялся, что штаб и пролетарские бригады вернулись в Черногорию, но нет, новости не порадовали. Пастух-мусульманин сказал, что красные ушли в сторону Сараево, остановленный на дороге возчик подтвердил, что колонны шли через Игман и Белашницу, и что вроде бы в Конице был большой бой. Хуже, что мы не нашли ни фочанских, ни калиновикских партизан, а вот от итальянцев приходилось прятаться постоянно. Вот и думай теперь, это я сдвинул или немцы в любом случае выдавили бы партизан на запад
На всякий случай прокрались к Штовичу, ближнему к городу селу, где мы оставили базу нашей группы и батальона охраны штаба.
Никакой базы, разумеется, не нашли, но на белой стене ближнего к лесу домика чернела размашистая надпись углем «Владо, мы ушли к Арсо», от которой мы разулыбались, как последние дураки — мысли сходятся!
И мы двинулись игманским путем, только в обратном направлении и без морозов — уходящее лето понемногу красило деревья в желтое, и нам надо было спешить, вскоре листья опадут и двум партизанам в голом лесу придется несладко. Дважды издалека видели такую же надпись в селах по дороге, что бодрило больше, чем запеченные в костре кукурузные початки, стыренные с окраинных полей.
Но одной кукурузой сыт не будешь, а мясо закончилось и Бранко вызвался сходить на базар.
— А почему ты?
— Так я в Боснии жил.
Хотел ответить, что я тут два раза воевал, но понял, что Бранко прав — он-то на местных базарах, почитай, всю жизнь торговался, а я так, по верхушкам, пару раз с Марко, когда добычу сбывали в самом начале. Да и селяне мгновенно выкупят, что я городской, то есть чужак, а Бранко вполне может прикинутся беженцем или дальним родственником.
Примерно так я убеждал себя, сидя в маленькой пещерке над стиснутым до полутора метров ручьем, пока Бранко отправился на торг под Калиновиком — в сам город он решил не соваться. Перед уходом он максимально «демилитаризовал» свой внешний вид, сбросив все, что могло навести на мысль о принадлежности к партизанам, а к вечеру вернулся и притащил сумку сыра, хлеба и ворох новостей.
Информаторы наши, по преимуществу пасшие коз и овец и спустившиеся с гор за солью, утверждали, что партизаны разнесли по кирпичику
