Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 - Саша Токсик
Её версия оказалась не лучше, чем у всех прочих, то есть никакая. Чувствуя, как атмосфера в палате накаляется, а тишину можно резать ножом, я и предложил совместное развлечение. В конце концов они навещать меня пришли? Вот и пускай развлекают.
До игры “трое на трое” не хватает одного человека, но это и к лучшему. Сражаясь каждая за себя, девушки азартно выплёскивают агрессию, “заваливая” друг друга, и даже оказываются способны нормально общаться.
— А ты студентка, да? На раскопках? — первой не выдерживает Лидка. — Семь пик… Не скучно целыми днями в земле рыться?
— У нас раскопы маленькие, не то, что ваши огороды. Восемь на семь… бито? — парирует Надя, — А ты где учишься?
— В школе она учится, — вступает Подосинкина. — Между прочим, с Аликом в одном классе.
— Уже закончили, — приходится сказать мне, — в этом году поступаем.
— Вместе?! — в голосе Нади проскальзывает огорчение.
— Нет, — поправляет волосы Лиходеева, — я на театральное поступаю.
Она смотрит на всех окружающих свысока, словно уже блистает, как минимум во МХАТе или “Современнике”.
— Не поступишь, — снова влезает Подосинкина. — Восемь крести.
— Это ещё почему?! — возмущается Лида
— Там конкурс огромный, я пробовала, — объясняет редакторша, — Пришлось на журналистику идти.
— Может, таланта не хватило? — ехидничает Лида.
— А ты, случайно, не Натальи Лиходеевой дочка? — меняет опасную тему Леман. — Восемь на восемь. Все восьмёрки вышли. Бито.
— Да, а вы её знаете? — округляет глаза Лида.
Свою маму она опасается, а та про театральные устремления дочери, скорее всего, не догадывается.
— Мы же договорились на “ты”, — усмехается заведующая, — да, доводилось с ней пообщаться. Но секреты твои выдавать не собираюсь. Валет бубей.
— А я бы хотела на журналистику поступить, — вздыхает Надя, — но для этого надо в Воронеж ехать, а меня родители не отпустили. Дама бубей.
— Дама.
— Король.
— Ещё дама.
— Блин… взяла.
— Вот и моя в Белоколодецк не отпускает, — находит родственную душу Лида.
— Это только кажется, что журналист, это романтика, — говорит Подосинкина, — а потом отправят тебя по распределению, дадут таких вот оболтусов, — она кивает на меня, — и делай с ними газету.
— Не место красит человека, а человек место, — немного назидательно говорит Леман. — Что мешает сделать твою районку лучшей в области? Не обижайся, но твоя карьера ещё только начинается.
— Много что мешает, — смурнеет Подосинкина, — Такое ощущение, что всё.
— Неправда, — говорю, — а я?
— Ты один и помогаешь, — приходит к неожиданной мысли редакторша.
— Алик, хороший! — кидается на мою защиту Надя. — Он нам с подругами,знаете какие снимки сделал?! Хоть на выставку отправляй.
— Я видела, — морщит нос Подосинкина.
— Видела, а в номер не поставила! — ловлю её я, — вот отвечай теперь перед народом! А то легко за газетой спрятаться.
— А мои правда на выставку отправляют, — находит повод похвастаться Лида.
— Кто-то мне фотосессию обещал, — вспоминает Леман.
— И мне тоже, — спохватывается Подосинкина.
— Вы мне хотя бы выздороветь дайте, — говорю.
— Да-да, конечно, выздоравливай, Альберт! — спохватываются они на несколько голосов.
— Ни о чём не волнуйся…
— Кушай хорошо…
— Что тут за шум?! — распахивает дверь медсестра и застаёт всю нашу компанию с картами в руках, — Что за безобразие!? Что за бедлам в медицинском учреждении! Больного разрешается посещать по одному, а не целым кагалом. Я на вас буду главврачу жаловаться! Он быстро это всё прекратит.
— Мне пора, Алик!
— И мне тоже, мы пойдём, Альберт!
— Выздоравливай, Альберт!
— Что тебе ещё принести, может, пирожных?
— Ты глупая?! Оно растает по такой жаре!
— От глупой слышу!
Моя палата быстро пустеет. На лицах у всех моих посетительниц я замечаю одинаковое, слегка виноватое, но довольное выражение лица, как у нашкодивших подростков. Даже, к моему удивлению, у заведующей универмагом Людмилы Прокофьевны Леман.
* * *
Наивные мужчины считают, что женщины красятся, наряжаются, проводят долгие часы в магазинах и салонах красоты, чтобы привлечь их внимание. Глупое заблуждение. Ни один мужчина не способен понять и проникнуться всеми гранями этого высокого искусства.
Только другая женщина может оценить по достоинству свою потенциальную соперницу. Закатайте губы, мужики! Лишь друг друга замечают они на улицах и на вечеринках, в любой новой компании или на пляже.
Мужские комплименты, цветы, подарки и даже предложения “руки и сердца” служат лишь призом зрительских симпатий в извечной борьбе за совершенство. Мужчина, только повод, который разжигает это соперничество.
Так что на низком, всего в три ступеньки, крыльце Берёзовской больницы, Марина Подосинкина успела с точностью до рубля прикинуть стоимость брючного костюма и кремовых туфель Леман, разумеется, не в магазине, там такие шмотки не достать.
Лида задумалась о том, сколько времени тратит Подосинкина на поддержание своих кудряшек в состоянии мнимого беспорядка.
Леман прикидывала, сверкают ли в ушках студенки Нади стекляшки, или настоящие бриллианты, и её опытный глаз склонялся ко второму варианту.
А ещё все трое скрепя сердце оценили безупречную фигуру Лиды Лиходеевой.
— А, может, съедим по пирожному? — неожиданно предложила Леман.
— Где? — вздохнула Подосинкина.
В её голосе отразились сразу и грусть столичной жительницы, и отношение ко всему берёзовскому общепиту сразу.
— Я не против, — заявила Надя, — только у меня с собой денег нет.
Её первоначальное смущение к этому моменту полностью улетучилось.
— О сколько нам открытий чудных… — с выражением проговорила Леман, открывая ключом водительскую дверь “Волги”, — садитесь, девчата, я угощаю.
— Ого, это ваша? — Лида благоговейно погладила обивку сиденья.
В её списке “хотелок” для будущей “богатой” жизни появилась новая жирная графа.
— Наша-наша, — усмехнулась заведующая, — поехали.
Ей, обычно хладнокровной и равнодушной, отчего-то была очень приятна эта неприкрытая зависть.
— Нравится? — спросила она Надю, которая по-хозяйски запрыгнула на переднее сиденье, — ездила в такой машине?
— Да, — ответила студентка, — только у папы чёрная.
“Точно, брюлики в ушах”, — подумала Леман. Глаз по-прежнему алмаз.
Ехали они недолго, скорее просто машину перепарковали. “Волга” остановилась
