С.С.С.М. - Марципана Конфитюр
После "завтрака" отправились в кино. Стоя перед афишей, Жакетта спросила, что показывают: оказывается, она даже читать не умела. Ближайший сеанс обещал музыкальную комедию "Птенчик из Клиши, или Красавица под зонтиком" — на него и взяли билеты.
В зал Жакетта и Кирпичников вошли почти первыми: кроме них, там был единственный мосье, храпевший под одной из скамеек последнего ряда. "Да это же Арно с Торговой улицы! — с готовностью прокомментировала девушка. — Ну, брат отца второй снохи мадам Луизы! У него сына в прошлом году в шахте завалило, а дочка в заведении работает. Ну, в заведении, понимаешь?".
Вскоре зал стал наполняться зрителями: в основном, молодежью, рабочей, мелкобуржуазной и деклассированной. Явились и девицы из названного Жакеттой "заведения": безвкусно накрашенные и дурно одетые, они прошествовали цепочкой со своей "мамашей" во главе и заняли места в одном из первых рядов. "Эй, девчонки, гостей принимаете?" — крикнули сзади. "Приходите завтра, мальчики, мы нынче выходные, в профсоюзе состоим!" — гордо ответила мадам, не обращая внимания на насмешки. "Сегодня вместо них — Зизи Мартен!" — схохмил белокурый парнишка в соломенной шляпе. "Что!? — с места вскочила девушка в грязном свитере и с густо подведенными глазами в стиле "вамп". — Да как ты смеешь оскорблять меня, червяк!? Признайся всем, что я тебя бросила! Я пошла с Шарло, а не с тобой, вот ты и злишься! Посмотрите-ка на него, каков выискался!". "На себя погляди! — отозвалась с другого конца зала пышная особа средних лет. — Уж молчала бы, шалава! Про твои прогулки все наслышаны!". "Язык попридержи! — разозлилась Зизи Мартен. — Я, в отличие от некоторых, не строю шашни со свекром!" "Потому что у тебя его никогда не было и не будет!" — ответила, не моргнув глазом, оппонентка. Из-за пианино вскочил тапер. "Это правда?! — истошно заорал он, общаясь к пышной особе. — Это правда, Софи?! Правда то, что я только что услышал!?". "Что за шум? Раскричались… Поспать не дадут… Сволочи! Негодяи! Чтобы вам всем провалиться!" — зарычал из-под скамейки Арно.
— Прошу внимания! — объявил появившийся перед экраном человек к пачкой листовок. — Минуточку внимания, товарищи! Все, вы, наверное, знаете о жестокой захватнической войне, развязанной фашистским диктатором Шпицрутеном против молодых республик Шпляндии и Фратрии! Всем вам известно о братоубийственной бойне в Котвасице! Все вы слышали о бесстыдной аннексии вячеславских земель! Шармантийское правительство трусливо потворствует распускающей свои щупальцы фашисткой гидре! Кто может остановить грабежи и убийства? Кто может защитить мир от надвигающейся катастрофы? Кто должен схватить за руку зарвавшегося брюннского шакала? Есть такая партия, товарищи! Вступайте в…
— Пошел вон! — вскричал Арно, высунувшись из-под лавки.
— Пошел вон!!! — хором заорали зрители. — Кому ты нужен со своей чертовой болтовней!?
— Дай хоть здесь отдохнуть! — заворчали "девочки" из "заведения".
— Убирайся с глаз долой, безбожник! — взвизгнула какая-то старушонка.
Тапер и еще один тип, выбежавший из подсобки, схватили пропагандиста, пытавшегося раскидать свои листовки, и выволокли из зала.
Наконец, погас свет. Жакетта нежно прижалась к Красленову плечу. Кинопроэктор застрекотал, на экране появились белые закорючки…
— А я не буду играть! — раздался в темноте голос тапера. — Я отказываюсь играть до тех пор, пока Софи мне все не объяснит!
Белые закорючки исчезли, кинопроектор замолк, снова включился свет. Зал засвистел, завозмущался.
— Играй уже, дома разберешься! — кричали зрители.
— Играй, собака, иначе я тебе шею сверну! — заплетающимся языком проговорил обитатель Торговой улицы и грохнулся обратно под лавку.
— Я верна тебе, пупсик! — вскричала Софи. — Клянусь Богом!
Вышел хозяин кинотеатра и начал ругаться с тапером. Зизи Мартен продолжила перепалку с бывшим поклонником в канотье. Те, кто не болел ни за него, ни за нее, принялись задирать девиц из "заведения".
"Кажется, совершить революцию в этой стране будет труднее, чем где бы то ни было, — удрученно подумал Кирпичников. — Шармантийский обыватель — главное препятствие на пути построения коммунизма. Так, пожалуй, и назову свою статью об этом. "Красные зори", наверное, напечатают".
Наконец, тапер с Софи пошли решать свои проблемы, хозяин театра более-менее успокоился, свет снова погас, и пустили кинохронику.
Сначала, естественно, шли новости первостепенной важности: замужество какой-то киноактрисы, хождение акробата по канату, натянутому между небоскребами, слон в зоопарке, игра в теннис на крыльях аэроплана… Затем долго демонстрировали нового премьера и его рукопожатия с каждым членом кабинета. Мельком показали бастующих горняков и почтальонов. Наконец, дошла очередь и до событий в мире. Кадры бегущих солдат на фоне вздымающихся столбов пыли и летящих во все стороны шматков земли вперемешку с осколками сопровождались текстом о том, что "в Шпляндии и Фратрии продолжается вооруженный конфликт". Вслед за этим появилась довольная, откормленная и здорово отретушированная физиономия брюннского канцлера. Несмотря на щегольской черный фрак и розу в петлице, вид у него был, как обычно, слегка придурковатый, вернее сказать, безумный: лихорадочно блестящие глаза, налипшая на лоб редкая челка, измятый, словно его жевали, галстук. "Премьер-министр Брюнеции демонстрирует способности к предвидению" — последовал текст на экране. "Что-о-о???" — изумился про себя Кирпичников. "Вся страна в восторге от того, как господин Шпицрутен верно предсказал динамику курсов акций и развитие событий в Маняне. Его считают настоящим пророком!" "То ли я рехнулся, то ли он", — подумал пролетарий. Не успел он сообразить, кто же все-таки лишился разума, как хроника сообщила еще более сногсшибательное известие: Гласскугель освобожден и снова приближен к Шпицрутену. На черно-белых кадрах канцлер обнимал наряженного в парадный мундир с аксельбантами похитителя ученых и позировал фотографам.
— В мире творится что-то странное! — шепнул Краслен задремавшей Жакетте. — Что-то очень подозрительное! Мне это не нравится!
— Мяу! — ответила девушка. — Мур-мур-мур!
Свет включился снова. Перед залом опять появился директор кинотеатра. Лицо у него было испуганное.
— Ну что, где тапер-то? — спросили из зала.
— Друзья… Шармантийцы… — промямлил директор. — Сограждане! Фильма не будет.
— Как «фильма не будет»!? — вскричала толпа.
— Я только что узнал… — продолжил директор, запинаясь, — час назад… брюннские войска перешли границу Шармантии… Птивиль и Экс-о-Нор стерты с лица земли…
В зале повисла мертвая тишина.
— Война началась, господа! — завершил речь киношник.
— К оружью, граждане!!! — возопил, встав во весь рот, Арно с Торговой улицы.
— Отечество в опасности!!! — вскинули кулачки проститутки.
— Все на защиту Шармантии!
— Проклятые агрессоры!
— Они не пройдут!
— Грудью встанем!
— Сомкнем ряды, комбатанты!
— Польем свои поля фашистской кровью!
— За свободу!
— За Республику!
— Гнусные шпицрутеновы банды! — закричала, вскочив с места, Жакетта. — Убирайтесь восвояси и передайте своему господину, что мы будем стоять насмерть и разлюбим свою Родину, только повинуясь силе штыков!!!
Ее патриотический экспромт (или не вполне экспромт?) покрыли аплодисменты. Из подсобки выбежал тапер, плюхнулся за инструмент и с ходу
