Решающий бой - Алекс Шу
— Есть в этом деле несколько странностей, которые можно вывернуть в твою пользу, — задумчиво произнес председатель КГБ. — Конечно, о партийной карьере тебе придется забыть. И в лучшем случае, в Тьмутаракань какую-то уехать, сидеть там тихо и не высовываться, до поры до времени. А там глядишь, у тебя новый шанс появиться, вернуться к активной жизни.
— Каких странностей? — выдохнул Горбачев, судорожно вцепившись пальцами в угол столешницы.
— Миша, то, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами, в любом случае, — ледяные голубые глаза холодно блеснули из-под стёкол очков. — Иначе не обижайся.
— Юрий Владимирович, — первый председатель крайкома клятвенно приложил руку к груди. — Можете на меня рассчитывать.
— Я получил копии присланных на тебя материалов, — продолжил Андропов, — и сразу же отдал на экспертизу фотоснимки и видео с показаниями свидетелей. Меня интересовало мнение наших специалистов, какой техникой велась съемка. Почему я обратил на это внимание? Во-первых, документы были пересняты очень качественно. Можно сказать, профессионально. А видеосъемка велась из неудобного угла, снизу вверх. Такое впечатление, что камера была установлена под лицами свидетелей, давших на тебя показания, и находилась на столе. Это сразу же навело на мысли об использовании специальной техники. И экспертиза подтвердила мои подозрения. Снимки документов предположительно делались на 21-миллимитровую пленку с использованием фотоаппарата «Зола» или подобного устройства. Эта техника, применяется нашими сотрудниками, часто нелегалами, для быстрой пересъемки военной или стратегической документации. Снимки объектов, по мнению экспертов, делались полноформатным фотоаппаратом. Угол ведения съемки и другие особенности, о которых тебе знать не обязательно, позволяют утверждать, что он был замаскирован в бытовом предмете, предположительно, сумке. Такое же заключение эксперты дали по результатам просмотра видео с председателями колхозов, дающими показания против тебя.
— Так это, что ваши сотрудники были? — выпалил Горбачев. Пальцы Пятнистого нервно дернулись, скребя лакированную поверхность стола.
— В том то и дело, что нет, — поморщился Андропов. — И вообще, Миша, не перебивай. Иначе мы до ночи не закончим.
— Хорошо, Юрий Владимирович, — покладисто согласился Пятнистый.
— После того, как я получил заключение экспертизы, сразу же перезвонил Василию Ильичу.
— Жигалову? — уточнил Горбачев и, наткнувшись на недовольный ледяной взгляд Андропова, замахал руками. — Простите, Юрий Владимирович, простите, больше не буду. Это от нервов.
— Ему самому, Василию Ильичу, — сухо подтвердил Андропов. — Я дал команду, отправить наших проверенных оперативников к председателям колхозов, давших показания, объехать отснятые объекты и поговорить с людьми. Пока без угроз и давления, просто получить информацию о группе, проводившей съемку. Выяснилось, что они пару раз предъявляли удостоверения сотрудников московского КГБ и заявляли, что работают по приказу «с самого верха». При этом ни я, ни мои люди такого указания не получали, и сами его не отдавали. Понимаешь, что это значит?
— Щелоков? Вот сволочь! — вспыхнул гневом Горбачёв. — Возмутительно!
— Это не обязательно Николай Анисимович, — задумчиво протянул Юрий Владимирович, — вернее, не только он. Теоретически, он мог разжиться удостоверениями и аппаратурой. Но зачем это Щелокову? Если бы он проводил такое расследование снова, то не прикрывался бы никакими удостоверениями КГБ. Ибо это чревато во всех смыслах. И ещё один интересный факт. Такая аппаратура производится на специальных заводах, исключительно для нужд нашей организации. МВД её не имеет. Просто потому, что она милиции без надобности, и выходит за круг их служебных обязанностей. Теоретически министр МВД мог взять шпионские устройства на одном из наших заводов. И мне в тот же момент доложили бы об этом. Потому что, всё, имеющее отношение к Щелокову я держу на особом контроле. Но ничего подобного не было. Значит, люди Николая Анисимовича здесь ни при чем. Об этом косвенно говорит тот факт, что они сейчас осуществляют проверку информации по личному приказу Леонида Ильича. Или, действовали негласно в тандеме с другой организацией.
— С какой другой организацией? — переполошился Горбачев. — Кто кроме КГБ им мог помогать?
— Тебе пока знать не следует, — отрезал Юрий Владимирович. — И вообще, это только предположение. Я сейчас ни в чём не уверен. Слишком кучно пошли события, одно за другим. Многое надо проверить. Слушай и запоминай, что надо делать. Я завтра свяжусь с Эдуардом Болеславовичем Нордманом. Помнишь его?
— Конечно, — слабо улыбнулся Горбачёв. — Мы с генерал-майором работали вместе и отлично ладили, пока его в 74-ом не перевели к Рашидову.
— Я тебе даже больше скажу, — холодно заметил Андропов. — Именно благодаря Норману ты занимаешь пост первого секретаря Ставропольского крайкома. В 70-ом году, его вызвал к себе Цвигун, и поинтересовался, кого он видит на этом посту. Эдуард назвал две кандидатуры, Босенко и тебя. Ты был гораздо моложе и перспективнее, но отпугивал тем, что работал с «комсомольцами», Шелепиным и Семичастным. Нордман сумел убедить руководство, что Горбачёв никакого отношения к «Железному Шурику» и его команде не имеет.
— Не знал, — выдохнул Михаил Сергеевич. — Выражу Эдуарду Болеславовичу отдельную благодарность.
— Это всё потом, — отмахнулся Андропов, — сначала надо тебя вытащить. План такой. Я формирую группу опытных офицеров. И отправлю их в Ставропольский край для расследования. Нордман — проверенный офицер и с тобой в отличных отношениях. Я отзову его на время из Эрфурта, и назначу руководителем группы. Будешь сотрудничать с ним напрямую. Цель — доказать, что компромат целенаправленно собирали для твоей дискредитации. Чем больше дерьма и подозрительной информации накопаете на «собирателей» тем лучше. По фактам, являющимся неоспоримыми, нужно свалить вину на твоих помощников. Мол, они пользовались хорошим отношением и доверием первого секретаря Ставропольского крайкома для своих черных дел. Брали взятки, махинировали, заваливали проекты. Лучше ты будешь выглядеть некомпетентным дураком, чем явным преступником. Повторяю, даже в самом благоприятном для тебя случае, Миша, о партийной карьере и хорошей жизни, на некоторое время придется забыть.
— Что поделать? — развел руки, немного воспрянувший Горбачев. — Забыть, так забыть. Но на некоторое время. Мы с Раисой Максимовной сдаваться не собираемся.
— Не волнуйся, — усмехнулся председатель КГБ, — если всё пойдет, как я думаю, вернешься на партийную работу. И даже секретарем ЦК КПСС станешь. А потом и глядишь, в Политбюро пройдешь. Мне нужны свои люди рядом.
29 ноября — 1 декабря 1978 года
— Андрей Иванович, — озабоченно поинтересовался я, когда машина удалялась от места стычки
