Ромэн Сарду - Блеск Бога

Слепой поднялся на борт раньше Козимо и занял для него место.

К своему удивлению, юноша узнал корабль. Это был «Л'Элексьон».

– Капитан, вы по-прежнему перевозите паломников? – спросил он.

– Да, – ответил Вандеслас Нума. – После того как меня бросили в Отранте те мужчина и женщина, мне удалось найти нескольких паломников, которым было слишком тесно на кораблях Милиции. За хорошую плату я набрал экипаж и решил продолжить путь. До сегодняшнего дня, когда нашлись пассажиры, желающие мне заплатить, чтобы я отвез их домой! Лично меня совершенно не смущает то, что мы не поплывем в Святую землю. Я же не паломник, для меня прежде всего дело.

Он подошел к юноше.

– У вас есть какие-то известия о вашем друге?

– Пока нет, – сказал Козимо. – Но в Иерусалиме я должен встретиться с Роланом.

– В Иерусалиме? Тогда что вы делаете здесь? Мой корабль идет на Корфу!

– Посмотрим.

В тот же день на «Л'Элексьоне» подняли паруса, и вскоре остальные корабли скрылись из виду.

Путешествие по морю обещало пройти без происшествий. Бывшие паломники сняли с себя строгую одежду, спрятали кресты и стали веселиться, как когда-то. Они поздравляли друг друга с принятым решением, уверенные, что их братья, не последовавшие за ними, далеко не уплывут – слишком уж опасны эти воды.

Но несколько часов спустя случилось непредвиденное. С верхней палубы раздался голос, взывавший к пассажирам.

Это был Роже Маркабрю.

Он взобрался на мачту по веревочной лестнице, а Козимо и Клинамен сидели как раз под ним.

Добропорядочный житель Труа на протяжении многих лет играл роль человека, вернувшегося с Востока, он рассказывал о чудесных краях и призывал христиан туда отправиться. Сам он записался в паломники впервые в жизни, успокоенный присутствием охранников Милиции. Он тоже одним из первых после сражения почувствовал сильное желание вернуться в родные места, в Шампань, на подмостки, чтобы вновь ощутить вкус доброго шипучего вина и регулярно получать жалованье от епархии.

И вот он, не смущаясь, начал с жаром призывать людей одуматься и все же идти в Святую землю! Маркабрю больше не говорил ни о возможности там разбогатеть, ни о сирийских женщинах, которых можно было взять в жены, – он разглагольствовал о раскаянии и бесстрашии подлинной веры! Эффект, произведенный речами этого талантливого краснобая, был потрясающим. Как и в Шампани, он постепенно захватывал внимание аудитории. Бедные христиане, еще недавно едва живые от страха при виде врагов Христа, постепенно, благодаря Маркабрю, ощущали себя паломниками по велению сердца, не боящимися ни сражений, ни смерти. Пробил час его славы.

Победа вскружила ему голову. Как комедианту, иногда теряющему ощущение реальности, Маркабрю вдруг показалось, что он уже вошел в историю, что долго будут говорить о нем как об актере, который сумел возродить веру в бедных заблудших душах.

Корабль поменял курс.

И направился прямо на восток.

Вандеслас Нума забеспокоился.

– При таком повороте дела, боюсь, мне не заплатят обещанного вознаграждения, – ворчал он. – Значит, снова возвращаемся к расценкам паломничества?

– Терпение! – воскликнул Маркабрю, которого уже ничто не могло остановить. – Подумайте, капитан, о том вознаграждении, что ждет вас, если вы привезете нас раньше всех остальных в Святую землю! Какой прием ждет первых паломников в Иерусалиме! Король осыплет вас золотом, патриарх благословит как спасителя. Толпа вознесет вас до небес.

– Да? Ну ладно. В таком случае…

И «Л'Элексьон» взял направление на Святую землю, на два дня опережая корабли Хьюго де Пайена.

Козимо устроился на корме, устремив взгляд на горизонт.

Чтобы ободрить и успокоить паломников, Клинамен сделал так, что облака приняли форму распятия в окружении ангелов. А лучи заходящего солнца показались сияющим нимбом вокруг этого чудного явления. Все склонились в молитве пред явным знаком Божьего благоволения.

А в это время Маркабрю пересчитывал деньги, которые получил от Козимо за свою достойную всяческих похвал речь.

Книга четвертая

Говорят, время – великий учитель. Вся беда в том, что оно убивает своих учеников.

Глава І

Ничто не ново

ГРАНИЦЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА

Они везде, мой бедный доктор. Хотел бы ты узнать, как твои руки и ноги подчиняются твоей воле и почему твоя печень не подчиняется ей? Пытаешься ли ты понять, как именно в твоем пугливом уме рождаются мысли и как формируется младенец в утробе женщины? Я даю тебе время на размышление. Что является материей? Подобные тебе написали десятки тысяч томов на эту тему; они открыли несколько свойств этой материи: дети знают их, как и ты. Но что же, собственно, представляет собой это вещество? Ты назвал разум словом, которое означает на латыни «дыхание», – ты сохранил его за неимением лучшего, поскольку у тебя нет представления, что именно означает разум.

Анкс и Флодоар приехали в Константинополь 16 января 1119 года. Девушка впервые увидела древнюю Византию.

«Античный Рим, должно быть, очень похож на этот город!» – подумала она, восхищенно глядя на лица людей, их одеяния, вдыхая благовония, привезенные сюда со всех уголков мира; запахи смешивались, к ним добавлялись все новые и новые.

Библиотекарь и его ученик остановились во дворце, неподалеку от знаменитого столпа, установленного Константином. Там в течение нескольких дней Флодоар сам занимался распределением книг, своих рукописей и всяких принадлежностей. Большую часть он оставил, как и предложил на Труа Хьюг де Шампань, стремясь поскорее прибыть в Иерусалим. Анкс поняла, что ее учитель оставил в повозках лишь необходимое для выполнения миссии своих учителей в Святой земле, а именно: сто восемь недавно переведенных с арабского рукописей; три рукописи халдейских заклинаний в бронзовом сундуке, завернутые в шестьдесят шесть слоев льна; астрономические приборы и полностью разобранный подъемный механизм с клубками канатов, весивших более сорока пудов. Анкс увидела, что иллюстрированные книги и четыре рукописи Джинна тоже отправились с освободившимся от части груза караваном.

Флодоар нервничал, опасаясь забыть какую-нибудь очень важную вещь. Он также боялся, что охраны, которой были доверены тысячи его книг, будет недостаточно. Он попытался заставить капитана Тюдебода остаться охранять его библиотеку, но тот запротестовал.

Анкс дожидалась учителя во дворце. По распоряжению Флодоара она изучала исторические описания еврейского Соломона и арабского Соломона – Сулеймана. Несколько раз ее прерывал Эрих, бывший старший писарь Флодоара, место которого занимала теперь она. Он ревновал ее к учителю, считая именно этого «мальчишку» причиной своей отставки. Анкс пришлось терпеть каверзные вопросы, но она сумела сдержаться и не выдать себя. В ожидании своего учителя она размышляла над тем, что путешествие близится к концу и, возможно, проявив еще немного терпения, она поймет, наконец, чего от нее добивается Флодоар, и сможет связать воедино свои открытия и то, что пытался донести до нее учитель…

Флодоар прекрасно знал внутреннее устройство дворца, купленного Хьюго по возвращении из Крестового похода. Библиотекарь уже шесть раз побывал здесь, подготавливая все необходимое для паломничества. Накануне отбытия, когда все уже было готово и он мог, наконец, вздохнуть спокойно, он повел Анкс в подземелье, вход в которое находился в зале, где были выставлены бюсты, и был скрыт за массивным бюстом Пифагора из оникса.

– Есть одно место, которое я хотел бы тебе показать, – сказал Флодоар девочке.

Спустившись в подземелье, они пошли вдоль закрытых залов с запертыми двойными дверьми, укрепленными железом. При свете факела они проникли в большую пустую комнату со стенами, до самого потолка украшенными фресками. Анкс увидела, что на картинах в аллегорической форме были представлены науки, искусства, религии, времена года, а еще стихии, разные виды животных и многое другое.

– Похоже, рисунки расположены в какой-то последовательности, – сказала она своему учителю.

– Вглядись в одного из персонажей, в любого.

Он указал ей на человека, которого не сразу можно было заметить на изображении аллегории Физики.

– Если ты хорошо присмотришься, – стал пояснять Флодоар, – то увидишь, что этот физик смотрит направо, за границу картины. А если ты повернешься и проследишь за его взглядом, то увидишь, что он смотрит в направлении аллегории Математики.

Он подошел к этой картине, испещренной уравнениями, и продолжил:

– Вот один из главных персонажей смотрит в сторону аллегории Логики – в углу, слева от тебя.

Анкс обернулась и, глядя на кусок стены, освещенный факелом Флодоара, узнала аллегорию Логики – юную девушку с печальным взглядом, сидевшую у ног Аристотеля.