Станислав Сергеев - Товарищ жандарм
Пока возле престола шла возня, когда прямо на глазах менялась расстановка сил и многие влиятельнейшие семейства попадали в опалу, мы занимались своим делом. Удалось провести эксгумацию отравленных при захвате наследника охранников, но это вылилось практически в вооруженное столкновение с прибывшими «помешать осквернению могил героев» гвардейцами.
Присмотревшись к братве с аксельбантами, которая стала оттирать моряков, я с интересом констатировал, что тут присутствовало много знакомых лиц, даже не лиц, а рыл, так или иначе проходивших по нашим оперативным сводкам как потенциальные объекты для разработки. Да и капитанчик, который так настойчиво пытался меня вызвать на дуэль, тут активно отметился. Теперь он не мог себе позволить вызвать меня — уж слишком различались наши звания, и правила дуэльного кодекса на такие вещи не распространялись, но вот науськивать на меня своих более старших сослуживцев у него неплохо получалось.
Когда пара тел была упакована и погружена на повозку, я вышел к оцеплению, возле которого уже началась кулачная потасовка, и, несколько раз выстрелив вверх, вызвал старшего. Ко мне подошел седоусый полковник, который с особой брезгливостью представился и с вызовом начал что-то гнать насчет подлости. Пришлось его прервать:
— Господин полковник. Вы мешаете расследованию тягчайшего государственного преступления. Предлагаю в течение двух минут увести это пьяное быдло в места постоянной дислокации, в противном случае все, кто в данный момент нарушает порядок и мешает следственным действиям, будут арестованы и преданы трибуналу. И я вам обещаю, что очень мало из ваших людей доживут до суда. Большинство будут убиты при попытке оказать сопротивление при аресте. Еще раз повторяю, у вас две минуты, после чего будет открыт огонь на поражение.
Я обернулся и кивнул в сторону сотника Любкина, который припал на одно колено и направил в сторону галдящих гвардейцев «Ремингтон» и Рыжкова с пулеметом Дегтярева, прилегшего в сторонке и демонстративно лязгнувшего затвором. Никто и никогда не видел такого оружия, но всем было понятно, что если польется кровь, то ее будет много.
К моему удивлению, вскоре на помощь прибыла казачья сотня, под личным командованием генерала Дубельта, быстро разрулившего ситуацию. У меня даже возникла мысль, что все это он и спровоцировал, но чуть позже, когда мои опера изъяли парочку особо отличившихся ребятишек и вполне основательно с ними побеседовали, выявили организаторов и взяли их в разработку.
После этой истории, тоже обросшей определенными невнятными слухами, генерал сам напросился на встречу, и я с радостью согласился, хотя бы даже из элементарного почтения перед этим человекам. Только сволочи да низкие людишки начинают игнорировать и пинать человека, попавшего в опалу. Я к таким не относился, поэтому вскоре в одном из ухоженных парков Царского Села состоялась наша встреча.
Генерал выглядел не очень — последние обрушившиеся события давали о себе знать, да и опала тоже.
— Добрый день, Василий Леонтьевич.
Он усмехнулся:
— Здравствуйте, Александр Павлович. Рад видеть, что вы не относитесь к той категории людей, которые избегают опальных генералов.
— Василий Леонтьевич, вы профессионал и в любом случае империя будет нуждаться в таких людях, как вы и я. Если моя деятельность послужила причиной вашей опалы и того, что некоторые полномочия вашего отделения переданы в наше ведение, то тут прошу прощения и хочу сказать сразу, что я этого не хотел. Если б была возможность, то с большим удовольствием оставался бы в вашей тени, исходя из элементарного чувства самосохранения. В нынешней же ситуации я, как яркий фонарь, на который будут лететь всякие убийцы, посвященные в тайну пророчества монаха Эстерра.
— Вот я об этом и хотел поговорить с вами. Мне кажется, вы уже поняли, что моя «опала» это один из маневров государя императора, чтоб проверить и вас и свое окружение, и главное, чтоб выявить заговорщиков, которые так или иначе попробуют все-таки вас достать.
Я вздохнул.
— Да понятно все. Вот только это именно тот случай, когда я не смогу отказаться, и по некоторым нюансам, когда его императорское высочество озвучивал мое новое назначение, я увидел некоторые мелочи, которые могли исходить только от вас.
— Я рад, что вы обратили на это внимание, и такой поворот событий не вызвал у вас ко мне негативных чувств.
— Как сказал один литературный персонаж: «Мы с вами одной крови». Мы псы на страже империи, стоит ли нам грызться, если вокруг столько дичи.
Он не выдержал и рассмеялся.
— Вот самое интересное, Александр Павлович, что вы всегда умеете удивить своим отношением к жизни. Где любой из наших современников будет уже вызывать на дуэль, вы даже не заметите и пройдете мимо, а где вообще нужно проявиться выдержанность, даете прикладом в зубы и рассказываете какую-нибудь веселую историю.
— Это у меня синдром бравого солдата Швейка. Очень часто помогает в сложных ситуациях.
— Поделитесь?
— Ну, вам-то уже не поможет, вы уже фигура состоявшаяся.
— Ну все же попробуйте.
— Хорошо. Если вкратце, то включаешь режим недалекого вояки с ярко выраженным ассоциативным мышлением. Выдаешь какую-нибудь глупость и под это сразу же историю из жизни. Человек, получивший неприятную информацию, сразу переключается на вашу историю и в некоторой степени отходит от шока, что позволяет впоследствии толкать ему кучу дополнительной информации с самым дебильным выражением лица.
— Интересный подход. А почему Швейк?
— А я вам дам книгу прочитать. Там про крах Австро-Венгерской империи во время Первой мировой войны. Очень познавательно.
— Весьма благодарен. А теперь давайте обговорим наши будущие действия.
— Я этого ждал. Насколько у меня развязаны руки?
— Не настолько, как вам кажется, но определенная степень свободы и независимости у вас есть. На этом настоял наследник, убедив императора, что так будет лучше для дела.
— Вы так не считаете?
— Да. Если б я сегодня не вмешался, то ваши головорезы перебили бы кучу гвардейцев и испортили все дело.
— Это была отвлекающая акция. Реально расследование идет по другому пути.
Тут он удивленно остановился и уставился на меня.
— Неужели? Может, поделитесь?
— Не сейчас, прошу не обижаться. Не из недоверия, а просто боюсь сглазить…
Дубельт не стал настаивать, и мы расстались вполне довольные разговором.
А в целом мне было что предъявить руководству: план использовать меня в качестве живца в принципе давал свои плоды. Подослать ко мне ликвидаторов было проблематично, так как я сам не знал, где окажусь в следующий момент, поэтому нужно было устроить так, чтоб я сам пришел в то место, где меня будет ждать засада.
Постаравшись поставить себя на место противника и проведя мозговой штурм в нашей команде, мы пришли к выводу, что самый оптимальный вариант будет, если меня вытянуть на какую-то великосветскую вечеринку. А как меня пригласить? Значит, в Санкт-Петербурге должен появиться кто-то, через кого мне можно передать приглашение. Через Дубельта, Александра Николаевича и императора такое, конечно, не получится, особенно если после такой просьбы меня прихлопнут — натуральное самоубийство, поэтому срочный приезд в столицу Осташева-старшего был приурочен к началу операции «Тухлый Макдональдс». Почему именно так назвали, понимали только Маша, которая там один раз перекусила, и Николаевич, выходец из нашего времени.
Вскоре Павел Никанорович передал мне несколько приглашений на светские рауты, где очень хотели меня увидеть. Я поинтересовался — где особенно хотели видеть, и к моему удовлетворению, снова всплыло имя графини Черторыжской, которая в свое время была объектом поклонения молодого Паши Осташева. Генералу артиллерии мягко намекнули, что его сынишка клятвенно обещал навестить известную в столице светскую львицу, а свое обещание выполнять не спешит — нехорошо, и особенно для такого бравого полковника.
Сказано — сделано. Графинюшку сразу взяли в плотную оперативную разработку. Ох, сколько интересного накопали: и финансовые махинации, и шантаж, и взятки. В общем, тетка представляла собой типичного представителя сообщества людей, которых называют мастерами решать проблемы, правда никто не говорит, что они большинство этих проблем и создают. И девчонка, которая была с ней в коляске, не внучка из провинции, а очень дальняя родственница, которую готовили в роли содержанки для какого-то богатенького козла. Хотя жаль, девочка вроде ничего. Машка, услышав от меня такое заявление, надулась и что-то начала ворчать, рассказывая про столичные нравы.
Долго ждать у нас не было времени, поэтому подгадав так, чтобы служанка, и по совместительству доверенный человек, тетка Пелагея была вне дома, я самым наглым образом заявился в гости к графине Черторыжской.
