Штатский - Юрий Ра
Навстречу им вышел тот наглый, который с бритой рожей, назвавшийся Александром Кутьиным, который и в прошлый раз вел разговор от имени всех хуторян. Новый костюм, брюки по моде заправлены в сапоги, приличная чистая рубаха, руки в карманах пиджака — явно ждал гостей. Еще и запел, хотя лучше бы промолчал:
— А мы не ждали вас, а вы припёрлися! — Потом оценил свои вокальные способности и продолжил уже нормальным голосом, — здорово, Гнат! Какими судьбами?
— И тебе по здорову, Лександр! Поговорить зашли, на бедность свою пожаловаться да вспоможения просить.
— Бедность не порок, хоть и стыд немалый. Только не пойму, чем я вам помочь в силах.
— Не знаю, сам скажи. Можа, оружием?
Парамонов только хотел заявить, что лишнего у них не водится, как его товарищи не вовремя высунулись, опровергая смысл еще не сказанного. Ольга Ивановна высунула из приоткрытой двери ствол пистолета, а Василий продемонстрировал пистолет-пулемет. Оба оказались настолько неловкими, что нечаянно направили стволы оружия на гостей, словно угрожая им. Смотрелась эта картина так неоднозначно, что заглянувшие на хутор самааборонцы начали скидывать с плеч ремни своих винтовок, а тот с двухстволкой уже навел её на Александра. Никто не мог сказать, в какой момент он снял её с плеча.
— Тихо! Никто ни в кого без моей команды не стреляет! — Гаркнул Парамонов так, что проняло и гостей. — Видишь, Гнат, какие мы нервные. Так что говори скорее, с чем пришёл. А после уходите.
— Ты нас не пужай своими пукалками, вы всё равно окружены уже.
— Были бы окружены, в лесу б уже стреляли. Не звезди, мужик. Четверо вас.
— Да уж, всё-то вы городские знаете, всё умеете. Ладно, давай отойдем, погутарим промеж собой. В кармане небось пистолет? Да и ладно, может и к лучшему так-то. Мужики, успокаиваемся, садитесь вон на то брёвнышко, — обратился он ко своим, — не воевать шли, разговоры разговаривать.
Гнат, который единственный был без оружия, во всяком случае не напоказ, смело подошел к Александру, так и не вынувшему руки из карманов:
— Может, в хату от лишних ушей? А жинка твоя чего-нибудь нам спроворит для уважения.
— Ну пошли в дом. — Парамонову не хотелось поворачиваться спиной к малознакомому и малосимпатичному типу, так что он мотнул подбородком вместо приглашающего жеста. А потом всё-таки вынул револьвер из кармана и сунул спереди за пояс. Ходить в таком виде неудобно, сидеть больно из-за упирающегося в самое дорогое ствола, зато руки свободны и достать легко. А то, что его видно, пускай. И так все уже поняли, что он вооружен. Да тут каждый при стволе, кроме кобылы.
— Для начала, товарищ Кутьин, вот тебе документ мой. Смотри, думай. — Гнат выложил на стол партбилет члена ВКП(б). — Я, между прочим, член партии с девятнадцатого года. Гражданскую войну прошёл.
— Убери эту книжку и до конца войны никому не показывай, — произнес Александр, посмотрев её страницы. — И ты у нас, оказывается, никакой не Гнат.
— Ну так и ты, как я понимаю с Иваном Аполлинариевичем не был знаком. Чего, нашел их тайник, да? Документы были?
— Только фотографии.
— Полковник умер за два года до присоединения западных областей. Так что пообщаться ты с ним мог, только если сам из Преисподней. Жена его и сын со своей, вот они жили тут, да. Как слух пошел про отца, так они и намылились в неизвестные дали. Это тебе для общего понимания своего вранья. Теперь главный вопрос: у вас рация имеется?
— Даже если б и была, сказал бы, что нет. Только откуда у нас ей быть, мы люди сугубо штатские.
— Ну да. Мы за вами осторожно приглядываем. Ходите группами, всегда с оружием, уходите налегке, возвращаетесь всегда навьюченные что твой ишак.
— Так времена такие нынче, на дорогах много чего найти можно. Сами-то чего не собираете всякое полезное? Чем за нами следить, лучше бы кладовочку набивали.
— Нет у моих людей пока ни оружия в достатке, ни опыта боевого навроде вашего. Ага, я помню, вы все штатские, — махнул рукой фальшивый Гнат, не дав Парамонову напомнить, что он не военный. — Слухи ходят, кто-то трофейные команды немцев уничтожает. И на колонну большую не так давно напали. Я так понимаю, что это тоже не вы?
— Где мы, а где та колонна! Это ж за сколько километров от хутора!
— Так я не сказал, где это было.
— Так и я не сказал, за сколько километров, я спросил: это за сколько километров от хутора?
— Слушай, Александр, хорош комедию ломать. Поделишься оружием? Хоть что-нибудь дай, а. А то сам видишь, с чем ходим.
— Вижу. И меня такой вопрос мучает, у вас надписи на повязках по-белорусски сделаны или просто с ошибками?
— С ошибками. Ежели б по-белорусски писали, то было бы «самаабарона». А здесь и так неверно, и эдак. Нарочно сделано. Чтоб всерьез не принимали. Ну и знак тем, кто в курсе про наш отряд, мол те самые.
— А когда полицаями обзовут и заставят по-немецки повязки подписывать?
— Думаешь, дойдет? Тогда и по-ихнему с ошибкой напишем. Но я не думаю…
— А ты думай. Наверху есть понимание, — председатель ткнул указательным пальцем в потолок, чтоб было понятно, где верх, — война будет затяжная, Белоруссия под оккупацией будет года три находиться.
— Ну нихрена ж себе!
— Вот то-то и оно, что «нихрена ж себе». Немец к Москве прёт со страшной силой. Пока остановят, сколько сил потрачено будет. Еще и заводы надо успеть эвакуировать и производство наладить. А имеющаяся военная техника, то есть имевшаяся, сам знаешь, где. Сколько всего гансам осталось!
— Да уж, мало мы контры расстреливали. Не я лично, но Советская власть.
— Думаешь, кругом одна контра виновата? Самую главную дичь дураки да неграмотные совершили. Говорил Ленин, что учиться надо больше, хрен кто послушал. Имеем, что имеем.
Партизану очень не понравилось такое заявление, кидающее тень на Красную армию и партию вообще, но
