Волк 10: Лихие 90-е - Никита Киров
— В кого там стреляли из контриков, найди, поговори и успокой, — начальник не стал его слушать. — Предложи ему чё-нибудь, чтобы забыл поскорее. А то вони поднимут, — Степан Аркадьевич взял рыбёху и начал её раздирать. — Не время сейчас для этого, а вы тут устроили.
Кравцов мстительно посмотрел на Блохина и подозвал своего помощника, стоящего в стороне, чтобы раздать поручения
* * *Тем временем, Санкт-Петербург
— Я тут сделал то, что меня не красит, — сказал Олег, убирая телефон в карман.
— Что именно? — спросил я.
— Позвонил конкурентам, чтобы прислали подмогу. Я не думаю, что сейчас кто-то решится на стрельбу ещё раз, Питер всё-таки, все уже подняты по тревоге. Но мало ли, охрана не помешает, а наши всё-то не отвечают. Так что приедут самые надёжные из тех, кто есть под рукой. Начальнику не понравится, но куда деваться? А то я один могу не вывезти, раз вы ещё по всему городу катаетесь.
— Ладно, пойдёт, — я кивнул.
На пейджер только что пришло сообщение: «Купили огурцы, Петька сразу их засолил». Должно быть, от Жени, или, скорее всего, от Славы, у него лучше получалось делать подобные намёки.
Значит, взяли у Петрухи взрывчатку, вернее, уже готовую к работе бомбу. Тем проще. Надо теперь передать её людям Григорьева, чтобы наш рискованный план продолжился.
Подполковник как раз перестал искать деньги в траве и пошёл ко мне, собираясь что-то сказать. Но его телефон, который я до сих пор держал в руке, зазвонил снова. Я протянул его владельцу.
— Московский номер, — тот нахмурил лоб, посмотрев на экран. — Наши это, — он нажал кнопку и ответил: — Слушаю. Да, товарищ генерал, я!
Григорьев пытался протестовать, но я нагло встал ближе, чтобы слышать разговор.
— Ну ты чё, подполковник, обиделся? — доносился громкий голос из трубки. — Вышло так неаккуратно, кто же знал, что ты там будешь? Чё ты вообще там забыл? Дела какие-то? Шучу. Ты лучше, не в службу, а в дружбу, помоги этот вопрос закрыть, а мы тебя не забудем. Глядишь, скоро не полканом, а целым генералом станешь.
— Соглашайся, — шёпотом предложил я. — Я бы на его месте тебе тоже позвонил и делал вид, что не при делах. Соглашайся, а мы сделаем, как нам надо.
Этот звонок не для того, чтобы замириться, а чтобы перевербовать подполковника на свою сторону. А сейчас Григорьев сделает выбор: новое звание от человека, из-за которого он едва не погиб, или наличные деньги, которые он может получить от меня.
Для подполковника этот выбор очевиден. Такие деньги плачу ему только я.
— Разумеется, товарищ генерал, какие обиды? — он даже вытянулся ровнее. — Жду инструкций. А тот, с кем я был, уже ушёл.
— А куда?
— Не могу знать.
— Ну ты выясни и подскажи. Шум не поднимай, из-за тебя и так всё чуть не сорвалось.
Не поднимать шум? Не, скоро такой шум поднимется, что генерал уже пожалеет, что решил закрыть вопрос именно так.
— Уже в курсе? — спросил я, когда Григорьев отключился. — Кто-то пожаловался.
— Да, только странно, что мой начальник сначала не мне позвонил, а…
Руководитель позвонил ему прямо сейчас, Григорьев ему ответил. Ну, тревога начальства понятна, но дело не в том, что Григорьев так им полезен и что они беспокоятся за его жизнь.
Дело в том, что какие-то московские чуть не убили их человека в какой-то своей операции, которую вообще проводили тайно, не ставя местных в курс. Так у них не делается, и сейчас разные управления и департаменты начнут вспоминать друг другу старые обиды.
Только вот это всё может ограничиться одними воспоминаниями. Надо добавить ещё огня…
Когда работал на железке, часто видел, как двигатели старых тепловозов шли в разнос. Причин у этого много, но выглядело очень эффектно: из труб выхлопного коллектора вырывались снопы густых искр, а то и целые столбы яркого пламени.
Так вот, вся их система не пойдёт в разнос из-за одного подполковника, ведь даже зимнее покушение на Ремезова хоть и вызвало много проблем, но обо всём быстро забыли. Даже когда Латыпов застрелил полковника Шелехова, все встали на уши, но недостаточно сильно, и мало кто посторонний это заметил.
Григорьев не такая большая шишка, чтобы всё пошло в разнос из-за него. Поэтому все думают, что несколько звонков помогут им замириться. Целью должен стать кто-то крупнее, конфликты обострятся, и тогда оставшийся месяц для Кравцова будет крайне тяжёлым. А я ещё добавлю сегодня ему других проблем, покрупнее.
А интересно, что начальство Григорьева узнало обо всём не сразу. Похоже, Ремезов как-то повлиял со своей стороны, чтобы негодующие звонки в Москву начались как можно раньше, ещё до того, как местное управление обо всём узнало.
Но чем больше палок вставляют в колёса Кравцову и его союзникам, тем выше у нас шансов пережить этот бардак.
— Инструмент есть, — сказал я. — Тот самый, о котором сегодня говорили. Надо его забрать и подготовить. Ставишь и сразу предупреждаешь нашего друга. Выводы они сделают какие надо. Ответка нужна, или они повторят попытку, сам знаешь.
— Само собой. Решат, что я расслабился, и это, закроют вопрос, — Григорьев похлопал себя по топорщащимся от денег карманам пиджака. — А что насчёт бонуса, Волков? Если будет жёстко…
— Давай сначала этот вопрос решим, а то если меня прибьют, больше ничего не будет. Держи карманы получше, а то всё выпадает.
Сначала приехала чёрная Волга с подчинённым Григорьева, а потом два джипа, крузак и паджеро, набитые охраной. Конкуренты фирмы Олега, которых он вызвал сам, выглядели обстоятельно. Все прибывшие были здоровыми мужиками минимум под метр девяносто, и намного шире меня самого. Но вряд ли кто-то из них хоть вполовину такой же профессионал, как Олег.
А самого
