Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин
— Разве они плохие ребята?
— Лётчики, они хорошие. Очень даже. А вот военные из них безответственные. У нас профессия «военный лётчик». Понял, что на первом месте в названии стоит?
Я кивнул. Но в голосе Реброва чувствуется, что он готов сменить гнев на милость. Вольфрамович не хуже меня понимает, что ему нужно готовить лётчиков как можно быстрее.
— Дайте мне поговорить с ними. Вразумлю, — ответил я и поднялся с кресла.
— И всё равно полетишь с ними на корабль. Долго их опекать будешь?
Ребров припомнил мне, как я с Ветровым и Борзовым при освоении тренажёра НИТКА. уделял им больше внимания, рассказывая нюансы посадки на палубу. Позволял и немного импровизировать в полётах, что выливалось в обвинения в хулиганстве.
К другим я такой заботы не проявлял, хотя со мной летало много человек с полка.
— Последний раз, Родин. Сядут на палубу, и отправлю их жить в казарму.
— Их лучше женить, Гелий Вольфрамович.
— Так ведь не женятся! В городке столько девчонок красивых, а они всё по замужним бегают. И ведь не боятся их мужьям попасться.
— У вас и такая информация есть о них? — удивился я.
— Родин, иди ка ты на… самолёт!
Обожаю своего бывшего комэску. Но с гавриками надо поговорить. Фитиль в заднице нужно им затушить.
Войдя на высотку, ко мне сразу подбежали Ветров и Борзов. На их лицах читалась просьба о помощи.
— Сергей Сергеевич, вы же нас знаете. Так уж получилось, — первым начал оправдываться Борзов.
— Гера, я уже говорил, что передо мной оправдываться не надо. Я не ваш командир. И он абсолютно прав. Если вы вдвоём постоянно косячите, как ему ещё вас вразумить.
— Но ведь сегодня первый вылет. Это произвол так поступать, — возмутился Ветров.
Такое ощущение, что он себя виноватым не считает.
— Паша, громкость убавь, а то перепонки лопнут. Нарушил, значит, будь готов нести ответственность. Вопросы?
Парни замолчали. Смотрю на них и понимаю, что эти двое будто поменялись характерами. Ветров выглядит излишне самоуверенным, а Борзов наоборот более скромен в своих высказываниях.
— Нет вопросов, — ответил Паша.
— Прекрасно. Идите готовьтесь, — ответил я и показал на класс предполётных указаний.
Борзов и Ветров обрадовались, что и на этот раз их пронесло. Но разговор с ними я ещё не закончил. Перед таким важным событием в жизни лётчика, как первая посадка на палубу, нервировать их сильно тоже нельзя.
Через десять минут я вошёл в класс, где за одним из столов сидели два юных парня в оранжевых костюмах ВМСК. Борзов внешне был напряжён. Нога дёргалась под столом, а он сам слегка подпрыгивал на стуле. Ветров, наоборот, был настолько спокоен, что, кажется, он собирается не в полёт с посадкой на палубу, а погулять на пирсе пляжа Фёдоровки.
— Готовы? — спросил я, присаживаясь напротив ребят.
Они одновременно кивнули, и я, отложив в сторону шлем, посмотрел каждому в глаза.
— Первая посадка на палубу — важное событие в жизни лётчика. Рубеж, преодолев который вы станете лётчиками-палубниками. Элитой военной авиации. Понимаете, о чём я?
— Конечно, Сергей Сергеевич, — ответил Ветров.
— Это хорошо. Слушайте команды РВП. Он всегда подскажет, если что не так. На то у него и тангента.
— Понятно, — кивнул Борзов.
— И самое главное, вы должны быть готовы в любую секунду покинуть самолёт. Пробег, взлёт или будь то сход с трамплина — неважно. В любой момент.
После моих крайних слов настроение Ветрова не изменилось. Он был также лёгок и расслаблен. А вот Борзов напрягся ещё больше.
Через час мы уже сели на палубу двумя истребителями. Паша — со мной в самолёте, а Георгий с другим лётчиком. Каждый из них слетает со мной контрольный полёт, а затем и самостоятельно.
Пасмурная погода и нависающие свинцовые тучи над акваторией Чёрного моря не сильно радовали. По прогнозу у нас не так много времени на выполнение полётов. Корабль шёл вперёд на большой скорости, выдерживая курс против ветра, но делать это будет с каждым часом всё сложнее.
Я вылез из кабины и сразу попал на экзекуцию. Воспитательную работу с одним из лётчиков Су-27К проводил заместитель Реброва по лётной подготовке Тимур Апакидзе.
— Что надо делать? Когда выключать двигатель? — громко отчитывал подчинённого Тимур Автандилович.
Апакидзе был невысокого роста с озорным взглядом и русыми волосами, которые ещё достаточно густы. Сейчас он ещё в звании майора, но вскоре должен получить подполковника. В этой реальности он отказался от академии, только чтобы заниматься делом всей своей жизни — летать с палубы корабля и готовить лётчиков.
Больше месяца назад он первым в Советском Союзе среди лётчиков строевых частей сел на корабль. Как и в моём будущем, он сделал это на самолёте Су-27К. Теперь уже в полку более десяти лётчиков приступили к таким посадкам и летают с авианесущего крейсера самостоятельно.
— Привет, Серёга! — поздоровался со мной Апакидзе, снимая перчатку.
— Что-то серьёзное? — спросил я, наблюдая, как обтекает потом лётчик в оранжевом костюме ВМСК напротив Тимура.
— Да вот, молчит и не говорит, почему с помпажем так долго мучился, — ответил мне Апакидзе и повернулся к подчинённому. — Что произошло? Да, говори уже как есть! — наседал он на своего подчинённого.
— Да я эмоционально переволновался просто. Чуть не обделался, — тихо ответил парень.
Ёмко, а главное — точно подмечено. Мы быстро переговорили с Апакидзе по поводу дальнейшей работы сегодня, и они с лётчиком ушли в надстройку.
Я повернулся к взлётной палубе корабля. Насколько же завораживает это зрелище! Множество людей бегали, суетились, готовя к посадке аэрофинишёры. На стартовых позициях уже стоят два МиГ-29К и один Су-27К. Ревут двигатели. Во все стороны разлетаются чайки, испугавшиеся включения форсажа. Один за другим срываются с места самолёты,
