Бесенок - Михаил Алексеевич Ланцов
Понятно — какой-то свой отряд, чтобы присматривать за ситуацией, бунтовщики оставили. Мало ли царевич вернется? Но он не контролировал все вокруг и в основном расположившись в центральных комнатах пил дорогое вино. Что и позволило конюху принести и завтрак, и обед, и ужин с кухни. И там ему ни слова не сказали, так как Алексей и со слугами с кухни был если не дружен, то много им помогал. Так что теперь они отвечали тем же. Благо, что для них это не несло никакой явной угрозы. И максимум, что могли подумать бунтовщики, сидящие в засаде, если бы заметили это таскание — воруют. А то разве беда? Для них уж точно нет.
Так и перекантовались.
Стемнело.
Конюх их снабдил неприметными плащами. С которыми вся группа и вышла на улицу.
Бунтовщики гуляли.
Праздновали свой успех.
Простые горожане сидели по домам, те, кто был как-то сопричастен — гуляли. Прям вот от души. Видимо разорив кабаки, то есть, вынудив их к угощению всех и вся.
Импровизированный отряд начал пробираться за город. Самой короткой дорогой. Но очень скоро они уперлись в довольно крепкие и относительно трезвые пикеты. Их явно сторожили. А может быть и не только их.
Пришлось думать куда податься дальше.
Не придя к какому-то однозначному решению начали просто прощупывать пикеты. А тут как? А тут? И вот после примерно часа блуждания в темноте по подворотням, старательно обходя патрули, они наткнули на пикет в должной степени пьяный для попытки прорыва.
Алексей вновь достал из кармана рогатку. Поднял камешек. И выстрелил.
Мимо.
Пьяные даже не заметили пролетевшего где-то невдалеке гостинца, продолжая горланить песню разноголосицей и невпопад. Прикладываясь время от времени к кувшинам.
Еще раз выстрелил.
И вновь мимо.
«В третий раз закинул он невод…» И тут попал. Прямиком в затылок одному из самых горластых.
Получилось, очевидно, больно. Так что тот громко выругался и начал приставать к окружающим в том духе — какая сволочь его ударила. Ну и завертелось. Пошла жара. То есть, пьяная драка, бессмысленная и беспощадная, в которую очень скоро втянулся весь пикет.
С четверть часа барагозили.
На это даже какой-то патруль успел посмотреть. И порывался поучаствовать. Но волевым усилием их командира его отвели в сторонку. А потом и вообще — подальше. Так как дурной пример заразителен.
И вот, наконец, когда все шло к концу и на ногах едва стояло несколько алко-воинов, Алексей попросил вмешаться Герасима. Что тот охотно и сделал. Зайдя сразу с козырей, то есть, со своих внушительных кулаков. А он был здоров, силен и по местным меркам очень опасен. Так что, атаковав из темноты ближайшего, сумел отправить «поспать» оставшихся быстрее, чем кто-то из них что-то сообразил.
Проскочили пикет.
Двинулись дальше.
Следующий тоже был пьян. И даже сильнее. Так что прием удалось повторить. А вот с третьим — беда. Пьянство пьянствовали, но не сильно. Более того, прямо на глазах Алексея к ним подошел тот самый патруль и особо предупредил, что вздернет, если они нажрутся и передерутся как иные. Видимо радости сие обстоятельство не добавило их командиру.
— А ты умеешь громко издавать сладострастные стоны? — чуть подумав, спросил Алексей у Арины.
— Леша! — возмущенно воскликнула Наталья Алексеевна.
— Для дела надо. Спокойной. — отмахнул он. И вновь повернувшись к Арине, спросил. — Ну так как? Сможешь?
Та пошло улыбнулась и кивнула.
— Значит так. Идите с Герасимом вон туда. Ты стони. А ты принимай тех, кто придет туда поглазеть. Можешь насмерть принимать. Хоть саблей руби, хоть шеи сворачивай. Только пока не стреляй. Шумно. А мы вот тут побудем. Если пойдет сразу большая группа, то я залаю. Попробую подражать собачке. И вы сразу отходите.
Герасим сделал несколько жестов, выказывая возражение.
— Если ты стрелять начнешь — услышат. Сбегутся.
Еще несколько жестов.
— Они же пьяные. Могут не испугаться, ежели ты на них выйдешь с двумя пистолетами двуствольными. И тогда что? Стрелять?
Немного по-дебатировали.
Не пришли ни к какому итогу. И решили действовать по обстоятельствам. Ну а как еще? Ведь поведение этих пьянчужек было не предсказуемо? А ну как сразу всей толпой побегут посмотреть?
Начали.
Арина очень даже страстно заголосила. Вогнав в краску Наталью Алексеевну. Да и сам Алексей, если бы не знал, что это все постановка, подумал бы, что она там с кем-то очень вдумчиво спаривается.
Подвыпившие бойцы на пикете тоже это заметили. Почти сразу.
Сначала поржали, сально комментируя.
Потом решили посмотреть. Очень уж сочно Арина стонала.
Первый ушел.
И с концами.
Второй ушел.
Герасим еще добавил огонька и стал мычать. Тоже довольно выразительно.
Так или иначе — на пикете осталось только три человека. И они стали окрикивать остальных. Дескать, охальники совсем стыд потеряли. Их сюда службу служить поставили, а они чем занялись?
Наконец, не выдержав, и эти трое тоже туда намылились.
Алексей тявкнул, подражая мелкой собачонки.
Эти трое вздрогнули. Потом поржали отмахнувшись. И зашли в темную подворотню.
И только теперь царевич услышал сабельные удары. Быстрые. И хрипы. Видимо Герасим не очень чисто их убивал, в отличие от предыдущих.
Секунд двадцать.
И к костру пикета вышла эта парочка.
На Арине лица не было. Видимо натерпелась страха. Не каждый же день рядом с тобой людей убивают. Одного за другим. Да и вообще — в случае провала ее судьба была бы весьма печальной. И ей, как нормальной женщине, было страшно. Очень страшно. Но дело свое она сделала.
А вот Герасим выглядел довольным. Ему явно прятаться по углам не нравилось. Не тот характер. Да и душу отвел.
Проскочили и этот пикет.
И оказались в Кукуе, то есть, Немецкой слободе.
Ее Софья велела не трогать. Слишком много там находилось людей, грабеж которых и тем более гибель могли поставить ее в сложное международное положение. Там ведь и купцы важные останавливались, и посланники дипломатические, и прочие важные персоны. Так что патрули, конечно, ходили. И такие же пьяные. Но в остальном все было тихо и спокойно. Даже песни горланить им не давали.
Алексей повел свой отряд по улочкам этой слободы, выискивая дома со знакомыми ему и верными царю людьми. Чтобы можно было у них попросить помощи.
Но тут случилось ЧП.
Когда они проходили мимо дома Анны Монс, оказались промеж двух огней. С обоих концов улицы показались патрули. И нырнуть в подворотню было некуда. Так что, недолго думая, Алексей
