Бесенок - Михаил Алексеевич Ланцов
Вполне решение.
Так что — протер лицо и руки такими полотенцами. Оделся. И вышел из своей комнаты, направившись к охране. Утро он всегда начинал с того, что навещал их и выслушивал доклад о ночи. Мало ли какие происшествия приключались? Заодно осматривал их состояние. Чтобы там пьянство не пьянствовали и так далее.
— Это еще как понимать? — спросил он, войдя в помещение, выделенное бойцам под казарму. Они все находились там, скрюченно валяясь на крепких двухъярусных кроватях.
— Животы с вечера болят, — весьма виноватым голосом произнес старший одной из смен, пытаясь встать.
— Что, вот прям у всех?
— Да.
— Крутит?
— Резь.
Алексей немного побледнел.
Слуги то были вполне себе бодрые. Значит охрану потравили. Вряд ли насмерть, но вот таким нехитрым способом вывели из строя.
— Запритесь. Уберите всех людей от прострела с окна и двери. Зарядите оружие. Если потребуется отстреливайтесь.
— Нападение? — настороженно спросил голос одного из бойцов.
— Пока нет. Но скоро будет. Я попробую вырваться.
Сказав это, царевич выскочил из казармы. Глянул в окошко. Вроде тихо. Никого лишнего.
Бегом добрался до тети. Ворвавшись в ее покои, где она, впрочем, уже не спала и медленно одевалась с помощью служанок. Из-за чего застал ее в несколько откровенном виде.
— Ты что творишь?! — воскликнула Наталья Алексеевна.
— Охрану потравили.
— ЧТО?!
— Быстро одевайся. Уходим. Бегом!
Сестра царя побледнела.
Ей было неполные девять лет, когда произошел стрелецкий бунт 1682 года. И она его вполне отчетливо запомнила, натерпевшись в те дни страха. Так что перечить племяннику не стала. Второй раз участвовать в этом кошмаре она не имела ни малейшего желания.
Сам же он бегом добрался до своих покоев. Но только начал собираться, как в комнату заскочила Арина и тихо произнесла:
— У нас гости.
— Где? Уже внутри?
— Нет пока. Подошли с парадного входа. Дверь им по твоему приказу не открывают.
В подтверждение ее слов послышали глухие удары. Выбивали. То ли лавкой, то ли чем-то подобным. Нормального тарана, к счастью, у них не имелось. А входная дверь была неплохо укреплена, опять же по совету царевича.
Алексей плюнул на все. И выбежал из комнаты, прихватив самый минимум вещей. Документы хотелось прихватить с собой или сжечь, но он не успевал этого сделать. Хорошо, что самая ценные документы у него была благоразумно уложены в небольшую сумку, сделанную для него по типу жесткого кофра. Готовился. А все остальное не являлось таким уж и важным.
Наталья Алексеевна, бледная как смерть, уже спустилась.
— На кухню, — скомандовал царевич.
И первым побежал туда. За ним устремились тетя, кормилица и Герасим. Тот не ночевал в казарме, располагаясь поближе к Алексею. Оттого и не пострадал.
Доспехов надеть немой не успел. И имел при себе только саблю и пистолеты, которые были собраны в единый гарнитур на портупее. Прям поверх обычной одежды и накинул ее.
Прошли через кухню.
Подошли к заднему входу, которыми пользовались для загрузки продуктов и выноса мусора. Арина осторожно приоткрыла его и выглянула.
Никого.
Тогда вышел Алексей.
Осмотрелся.
Тихо. Только дверь продолжали ломать входную.
Подошел к углу дома.
Осторожно выглянул, присев на корточки, чтобы голова была поближе к земле и сразу в глаза не бросалась.
Там располагался небольшой пикет незнакомцев. Вид одежды схож со стрельцами, но царевич не поручился бы за их принадлежность. На боку сабли. У одного за поясом пистолет. Достаточно беспечный, уверенный в своей силе. Небезосновательно.
— Укроемся вон там, — указал царевич на нужник для слуг над выгребной ямой. — Быстрее. А этих я сейчас спугну.
И когда все укрылись, достал из кармана рогатку. Обычную такую рогатку, которую ему для шалостей сделали.
Он все-таки сумел подобрать вариант и технологию для изготовления резины. Так что теперь ждал партию каучука, заказанного через Ромодановского. Тот отвечал за торговлю табаком и имел определенные связи за рубежом. В том числе с негоциантами, ведущими сношения с колониями.
Поднял камешек с земли.
И высунувшись из-за угла выстрелил на удачу, так как особых навыков стрельбы из этого агрегата в этом теле не имел. Хоть и потихоньку начал тренироваться. Оттого и получилось, как говорится, на кого Бог пошлет.
Выстрелил. И тут же укрылся, а потом дал ходу. Туда же — в нужник, дверку в которую придерживал Герасим, ожидая его подхода.
Из-за дома раздался вскрик и звук разбивающейся керамики. А потом отборный мат. И топот. Те ребята что-то пили из кувшинчика. И видимо это что-то и уронили при попадании камешка.
Заскочил в нужник.
Дверь ее немного хлопнула. Но из-за угла дома было слышно только хлопок какой-то двери. Поэтому, как Алексей и предполагал, эта группа сходу ринулась на кухню через черный ход. Что ему и требовалось.
Фланг оголился.
Их больше никто тут не сторожил.
Поэтому всей компании удалось осторожно выйти с территории.
О судьбе слуг думать не хотелось. Царевич рассчитывал на то, что заговорщики будут вести себя цивилизованно и не подставляться глупым образом. А значит ни пожара не учинят, ни слуг не перебьют. Во всяком случае отравление охраны, которое выглядело не летальным, намекало на это самым явственным образом.
Осталось теперь решить куда и как отходить. С боем-то вариант отпал.
Кто о знал о желании отходить царевича с боем посредством охраны? Ромодановский и Гордон. Но это на словах. Так-то практически любой сообразительный понял бы, что в случае опасности будет происходить. Так что пенять на них не стоило, наверное.
Во всяком случае не сейчас.
На улице в растерянности они простояли с минуту. Пока он в лихорадочных размышлениях думал где схорониться до темноты. И уже по ней пытаться выйти из города. А потом дали ходу. В темпе. Требовалось спрятаться там, где их точно искать не будут. Удивить врага, так сказать. Как в ситуации с нужником для слуг, куда аристократы такого уровня и не заглядывали, считая ниже своего достоинства. Потому никто и не подумал их там искать…
В то же время у Лопухиных что-то пошло не так.
Они знали о готовящейся заварушке.
Они к ней готовились. Проживая который день скученно, собравшись всем родом в одном месте. Да еще с верными слугами и клиентелой.
По всей видимости бояр никто травить не решился, опасаясь политических последствий. Или слуги им были куда больше верны. Так или
