Чиновник его величества - Михаил Леккор
Здесь надо уточнить, что, начиная с покойного брата нынешнего императора Николая I Александра Благословенного государство больше не давало дворянам государственных крестьян в полную собственность, как раньше. Как бы именитые представители дворянских родов не старались пробиться к щедрым подаркам прошлого, но монархи были тверды и в виде определенной награды выдавали лишь аренду поместья на временный срок. При чем сразу же четко речь шла лишь о доходах с крестьян. А сами крестьяне ни коим образом к этим временным помещикам не подчинялись. По крайней мере, официально, по существующим законам.
Но, как говорится, у любого наличествующего закона рано или поздно, но найдется отдельное исключение. Пусть Николай I и обговорил какие-то объективные причины, опасаясь последующих преемников среди дворян, но факт есть факт — из голоштанного чиновника, живущего на одном жалованье, Андрей Георгиевич в одночасье стал богатым помещиком. Ну почти богатым. Конечно, со своей невестой по богатству и количеству крестьян он не сравнится, но, тем не менее, уже находится в одном ряду. Во как! И все это по законам, по указу императору. Понятно, что фаворит, что в виде исключения для дела, но ведь получил же.
Макурин изящно поклонился, по благородному, не так раболепно и низко, как простонародье. Явно видно, что благодарит представитель дворянского старинного рода. Поблагодарил и поклялся:
— Ваше императорское величество, я ваш вечный слуга!
Николай Iлишь милостиво потрепал его по плечу:
— Работай на практике, как ты разработал в теории, и я буду всем доволен. Да и не забывай, помимо деятельности помещиком, два дня в каждую неделю ты должен пребывать в моем рабочем кабинете. Очень уж ты каллиграфически пишешь и умно при этом рассуждаешь. Я не хочу тебя терять! Хорош ты чиновником в работе и молодым человеком в придворной жизни.
Это было как бы сам собой разумеешься и Макурин молча поклонился, заодно учел, что государь опять на ты, значит не обозлился на него. Слава Богу, деловая часть разговора прошла и он нигде не споткнулся в своей просьбе.
Николай это тоже понял и больше не говорил о судьбе делопроизводителя и о будущем поместье. Шла так сказать одна романтика — природа, дороги, имеющиеся звери и дикие птицы. Лишь сказал в этом отношении подойти к Никодиму, ему будет приказано выделить по мелочам на дорогу. Ехать-то в столичный уезд, но это только по карте близко и легко. А по снегу да в некотором морозе это уже совсем ужас.
— Жилье я тебе в Зимнем дворце оставляю, — напомнил император на последок, — и не забудь быть на текущем праздничном балу, там тебя ждет некоторый подарок. От меня, — многозначительно подчеркнул он, но раскрывать этот «подарок» наотрез отказался. Вот ведь еще какой секретчик, а вроде бы император!
— Сегодня же я тебя отпускаю. Бумаг крайне важных нет, а у тебя своих забот крайне много.
Но расстались, не смотря на непростой разговор, в общем-то, дружески, если так можно назвать деловую встречу сюзерена и поданного. Далее монарх по-прежнему остался работать, а Андрей Георгиевич, после некоторого раздумья нехотя отправился к его невесте. Это была последняя серьезная причина, по которой он еще оставался в Зимнем дворце, а не стремился по зимней дороге в поместье.
Хотя как невесту. Это так он считает, пусть и по привычке. Психологи будущего уже неоднократно подсчитывали и подчеркивали, что, если юноша и девушка в течение года встречаются, но не женятся, так сказать, не вступают в интимные отношения, то они с большой долей вероятности расходятся. И пусть они предельный срок еще не отгуляли, но гроза разлуки уже над ними накапливалась. При чем если сам Макурин явно не собирался, то вот Настя, похоже, к нему охладевала. Или же он чем-то в ней серьезно ошибался?
При встрече с ней, между тем, сбылись самые худшие предзнаменования попаданца. У ней появился другой мужчина, великосветские сплетни на этот раз оказались правдивы.
Настю он нашел легко. Его еще милая находилась в гостевой комнате в покоях у императрицы Александры Федоровны. Самой хозяйки не было, но ее фрейлина, тем не менее, была не одна. Более того, ней находился мужчина — один знакомый смазливый корнет, который не без выгоды для себя небрежно трепался о прелестной погоде, об английских собаках, между делом целуя руку. При этом довольно высоко на руке. На его лбе можно было аршинными буквами написать: «Конкурент». Вот же ж, девушка! И жених еще не предпринял попытки ухода, напряженно работая над хозяйством, и невеста, казалось бы, сохраняла какие-то чувства к нему, а все равно кое-какие трепыхания намечаются. Андрей Георгиевич чувствовал нарастание волны гнева.
Макурина, между прочем, корнета оценил так же, как опасного соперника и попытался с ходу напугать. Дескать, штатская штафирка, что с него взять. И настоятельно, даже нагло заговорил о предстоящей дуэли.
Наше вас с кисточкой! А если он не испугается и просто убьет нахала? Как участник дуэли, которого только что вызвали, Андрей Георгиевич имел право выбрать оружие и он захотел шпаги, что несколько озадачило корнета. Он полагал о модных пистолях, шпаги же считали оружием прошлого. Ну и что, зато попаданец его как-никак знал, а вот корнет немного с годами забыл.
Выбор претендента его сильно обозлил. Он хотел сразу закончить разговор бурной ссорой, чтобы потом подраться, не с оружием, так с кулаками, но Настя ему не позволила. Впрочем, как не оставила особой надежды и Андрею Георгиевичу:
— Прежде, чем драться на смертельной дуэли, малолетние петушки, подумайте, люблю ли я из вас кого-то!
И гордо-неприступно вышла, хм, с Макуриным. Его соперник проводил злым настойчивым взглядом, как бы напоминая о драчливом будущем, но не осмелился ее остановить.
Вообще-то он уже почти сдался в любовном поединке. Нет, на дуэли с корнетом он будет обязательно драться, но не из-за девушки как таковой, а из-за доблестной чести столбового дворянина. И все!
Однако разговор с нею опять его заставил вспомнить о прелестной девушке. Они очень мило побеседовали, а в конце она твердо и многозначительно сказала:
— Не вздумай даже отвертеться от меня. Обозначенный месяц у нас с тобой еще не прошел и я твоя невеста! Ты не можешь уйти с другою!
— А корнет? — рискнул задать Андрей Георгиевич, понимая, что он по-прежнему
