Тайная дипломатия - Евгений Васильевич Шалашов
Надо будет выяснить – у кого экс-жандарм покупал отчеты? Этак и наследить можно. Впрочем, Книгочеев волчара битый, должен принять меры предосторожности.
– Лабораторные журналы можно не переводить, – приказал я секретарше. – . Скажите Александру Васильевичу, что он молодец, пусть продолжает работать в том же духе. И пусть он ко мне зайдет.
– А еще, можно вопрос? Или просьбу… – Стушевалась Светлана Николаевна. – У вас нет ли какой-нибудь работы поинтереснее? Понимаю, я сюда секретаршей направлена, но скучно мне. Я бы не в ущерб основной работе.
Ишь ты, скучно ей. Того и гляди, попросится в помощь к Петровичу – создавать боевую группу и заготавливать оружие для разгрома обнаглевших контриков. Исаков, хоть и шифруется, но от дамы сердца мелочи не ускользнут.
– Подумаю, – кивнул я, показывая, что секретарша может занять свое место в приемной – комнатушке, смежной с моим кабинетом.
Когда Светлана Николаевна вышла, я призадумался. А ведь темная лошадка моя секретарша. Я знал, что она в прошлом подпольщица, была на связи с самим Смирновым – не того, что в Смоленске, а того, кто руководил Сиббюро ЦК РКП (б) и организовывал борьбу против Колчака. Если подумать, именно товарищ Смирнов обеспечил для Тухачевского победу в Сибири. И похоже, что Светлана Николаевна не рядовая подпольщица, раз говорит, что сама когда-то принимала решения, что «вздрючила бы подчиненного». Для руководящего работника перевод в секретарши – явное понижение. Но советское торгпредство в Париже – это вам даже не канцелярия губкома партии, а что-то повыше. Девочки-машинистки – Маша и Даша, особый случай, но все равно – брали с расчетом, чтобы и французский язык знали, владели стенографией и на машинке печатали. Возможно, я уже начинаю страдать паранойей, но вполне возможно, что Светлана Николаевна приставлена ко мне не просто как секретарша, а как наблюдатель. Вопрос только – кем? Может, поручить Исакову выяснить – на кого работает дама его сердца? Нет, обидится бывший штабс-капитан, а мне от него еще работа нужна.
Вернувшись к газетам, в расстройстве едва не упустил главную мысль – а почему на бирже растут котировки российских облигаций? И откуда вдруг слухи о выплате компенсаций? Слухи на пустом месте не возникают. Может, Франция собирается признавать Советскую Россию де-юре? Как ни крути, де-факто они нас уже признали, чему свидетельством является и наша делегация, и наше нынешнее торгпредство.
Так, что там еще пишут в газетах? А, едва не пропустил. В «Фигаро», внизу третьей страницы, написано, что по «эксклюзивным сведениям» редакции, поступившим из авторитетных источников, близких ко Второму бюро, в России наблюдается концентрация войск на Северном направлении – не менее ста семидесяти тысяч человек, в составе одной кавалерийской и трех сухопутных армий, а командующим туда назначен румын с фамилией Frounze.
Нет, определенно у меня сегодня день лингвистики. Что за румын у нас с фамилией Фроунзе? Тьфу ты, так это же Михаил Васильевич Фрунзе. Не иначе, собрались воевать с Финляндией, а сейчас сосредотачиваем там силы и средства, да еще и назначили туда Фрунзе. В той истории Михаил Васильевич брал Крым, потом воевал с Махно. Стало быть, в этой он станет сражаться с белофиннами. Интересно, а кто там начальником штаба? Если Петин, тогда финнам не позавидуешь.
Так, это ладно. С боевыми действиями разберутся и без меня. А вот что за «источники, близкие ко Второму бюро»? Впрочем, это тоже не важно. Журналисты всегда имеют собственные источники и, не обязательно это офицер оперативного управления, сойдет и писарь. А важно, что Второе бюро Генерального штаба Сухопутных сил Франции, откуда пришла информация – это разведка за рубежом, и контрразведка в воинских частях. Я не знаю, какие армии и сколько сил мы сосредоточили, но цифры вполне могут соответствовать реальным. А тут еще и количество армий указано, и фамилия командующего. Значит, что мне срочно требуется сделать? Все правильно, составить шифровку для Артузова, пусть проверяет. Пусть Артур Христианович ставит на уши особые отделы армий, дивизий, копает в штабах. Может, я и перестраховываюсь, но проверить обязательно надо. С французами мы сейчас не воюем, но если Франция имеет такой источник информации – ой-ой-ой… А ведь инфа-то свежая, стало быть, не с нарочным поступала, а по другому. Телеграф? Радиосвязь? Есть вариант, что французы получили инфу от финнов. Реально? Нет, вряд ли.
Или рано Артуру слать шифрограмму? Вдруг так случится, что все эти «собственные источники» во Втором бюро – обычная туфта журналистов? Эх, мне бы сейчас самому в Россию, да заняться поисками крота, или кротов. А что я здесь могу сделать? Ну, стоит хотя бы попытаться. Но телеграмму Артузову я все-таки отобью. Мудрить не стану, только изложу факты. Но и самим следует поработать. Понятное дело, самого «крота» мы не установим, но если выясним, что он имеется, уже неплохо. А кому поручить? Хм… А ведь у меня имеется доброволец, жаждавший настоящей работы.
Светлана Николаевна поняла все сходу, и загорелась. Правда, она не знала, с какого конца приступать.
– Жаль, что вы к полырыбине послали журналиста «Журналь де деба», а не из «Фигаро», – вздохнул я. – Был бы повод прийти в редакцию, извиниться.
– Олег Васильевич, вы гений!
– В каком смысле? – спросил я с подозрением.
– Подсказали идею. Какая разница – кого я куда послала? Я женщина простая, глупая. Могла перепутать. Приду в редакцию, скажу, что я из советского торгпредства, хочу извиниться. Подумаешь, перепутала.
Я хотел сказать – мол, «включила блондинку», но не стал. Нет еще в обиходе ни блондинок, ни чукчей.
Глава двадцать четвертая. Заметки о Франции
Наташка заплакала во сне. Тоненько-тоненько, словно обиженный ребенок. Опять какой-то кошмар приснился? Жалко девчонку. В свои тридцать с небольшим успела хлебнуть и тюрьмы, и ссылки,
