Раиса Сапожникова - Моя Крепость
Однажны в лунную ночь Торин, ощутив рядом с собой постороннюю тень, расцепил глаза и увидел светлые косы Фриды. Он уже давно знал, что девушка к нему тянется... Что, он должен был ей отказать? Да ни за какие коврижки!
Не были сказаны слова любви. Он оставался командиром, она — ученицей воина, а нежные объятия — не более чем приятным телесным упражнением. Причем для обоих. Торин смущенно вздохнул про себя: бедная Барбара, потеряла ты своего прекрасного рыцаря...
А кого выбрала Эстер, никто не знал. Никто не произнес ни слова об этом. Уж так обучил граф Арден свою гвардию.
— Я же вам говорила! — Хайди топнула ножкой и скривила гримаску навстречу теплому солнцу. — Она больше ему подходит.
У Роланда не нашлось, что сказать. Сам он, к своему стыду, тоже не был образцом целомудрия. Прошлой ночью графиня опять призвала его, и не было сил ей противиться. И права не было, если уж на то пошло... Как ему без обиняков объяснил граф, доставлять радость госпоже входит в обязанности невольника.
— Мак-Аллистер поступил неподобающе, — признал он неохотно. — Ваш нареченный жених не имел права брать любовницу. Это урон для вашего достоинства, леди Хайд. Желаете ли вы, чтобы я вызвал его на поединок чести?
— Да ни боже мой! — испуганно воскликнула девушка. — Ни за что! Милый, ни в коем случае!
Она так и сказала: «милый». У Роланда сердце облилось теплом, а губы сами собой расплылись в широкой улыбке. А барышня торопливо продолжала:
— Поединки чести — это бессмыслица, так всегда говорит отец. И мать моя с ним согласна. Нет чести в том, чтобы искалечить или убить человека из-за одной только ревности. Отец сказал так: если женщина его не любит, нет смысла убивать. А если любит, а я его убью, что она скажет мне? Она сотрет меня с лица земли!
— Граф презирает поединки? — изумился Роланд. — Но это же основа рыцарства! Как иначе благородный кавалер может доказать даме свою доблесть? Сразиться в ее честь на турнире, преподнести ей победу и объявить королевой дня — разве не об этом мечтает каждая девица?
— Девичьи мечты — одно, а жизнь — другое, — процитировала Хайди родительское наставление. В ее устах это звучало нарочито серьезно и забавно. Роланд опять улыбнулся и не к месту вспомнил, что такой же улыбкой всякий раз встречает юную невесту Торин. Это было... обидно.
— Но что, если дама оскорблена? — нахмурился он, прогнав улыбку. — Разве не долг рыцаря отомстить за ее честь?
— Да при чем тут моя честь! — раздраженно воскликнула леди Хайд. — Мало ли что я могу чувствовать. Пусть даже я завидую этой... Фриде. Ну, вызовете вы Торина. Отец не позволяет устраивать дуэлей в замке, да и не пойдете же вы друг на друга с мечами! Устроите потасовку на кулаках, навесите ему синяков... — она хихикнула. — И что, это поможет?
— Сэр Торин — рыцарь. Я могу потребовать от него верности вам, если он будет побежден в схватке.
— А если — нет? — выгнула бровь Хайди. — Если вдруг он окажется сильнее? Тогда что, верность не обязательна? И потом — знаете, мне вовсе не хочется, чтобы он вас ударил. Торин — ладно, я бы и сама его стукнула, — она мстительно взмахнула кулачком, — а вот вам будет больно! И я этого не хочу!
Леди Хайд смотрела ему в глаза со всей строгостью пятнадцати лет. И Роланд ощутил вдруг полнейшее нежелание вызывать своего командира на честный бой. Дай бог славной леди Эльфриде счастья, теплого ложа и долгих ночей под звездами...
После этого разговора Хайди так и не смогла заснуть. Обида на чересчур неотразимого Торина почему-то ее не беспокоила. Но Роланд! Он готов сразиться с признанным героем, чтобы отомстить за ее честь!
Леди Хайд слабо себе представляла, что за «честь» имеется в виду, но идея друга ей чем-то нравилась. Как он сказал: мечта каждой девицы... Она прикрыла глаза и стала воображать: широкое поле турнира, какое она видела в гостях у Танкреда Отрантского. Она — и еще множество прекрасных девушек под яркими балдахинами. Великолепные рыцари в ослепительных панцирях и разукрашенных шлемах, их щиты светят самыми гордыми гербами, разодетые глашатаи выкрикивают славные имена... Грохот столкновений, кто-то выпадет из седла, кто-то ранен... Жаль, конечно... Прелестные головки иных девиц опускаются грустно, очи их щедро роняют слезы... Но вот, лучший из всех, приближается победитель! На нем сверкающие доспехи, на конце копья — венок из свежих цветов, лично сплетенный королевской дочерью! Он подъехал к ее шатру. Он опускает копье... венок падает на ее колени! Она — дама его сердца! Она — королева праздника!
...Играют фанфары. Король с королевой кланяются избраннице героя. Принцесса прячет разочарованное лицо... Милая, не печалься! Твой рыцарь сегодня проиграл, но завтра опять будет турнир, ему улыбнется счастье и ты получишь еще лучший венок!.. Хайди представила себе, как она утешает заплаканную принцессу, а рядом, в двух шагах, стоит тот, кто заслужил славу и озарил даму ее лучами. Он молод, не старше восемнадцати лет, русоволос, тонок в кости, но с твердыми мускулами под белой кожей...
Она опомнилась и, по своему обыкновению, хихикнула. Белую кожу Роланда она видела во время его занятий на плацу, а на турнире он, разумеется, будет укрыт прочной сталью. Если когда-либо вообще попадет на турнир! Леди Хайд хорошо помнила, как ее отец хмуро отчитывал своего друга Танкреда за пристрастие к подобным кровавым зрелищам. Когда они гостили в Отранто, некоторые рыцари из отряда бывшего египетского султана просили разрешения поучаствовать в рыцарской забаве, но он отказал. Наотрез! И заявил, что нарушение его запрета будет считать изменой. И Торин с Робером де Рош-Мор не рискнули выйти на турнир, хотя, по мнению многих, им светила победа. И тогда ей, Хайди, определенно достался бы венок королевы дня. Торин бы ее одарил так же, как Роланд Арден.
Так от кого же она хочет получить венок?..
Дочь графа Ардена грезила в весеннюю ночь, как любая девушка на земле. Она крутилась, куталась в теплое одеяло и через минуту бросала его в сторону, ощутив горячую волну в теле. Наконец, вскочила с ложа и подошла к узкому окну.
Темно. Глубокий овраг за толстой стеной. Вдалеке — деревня, и если бы не ночь, на горизонте можно было бы различить зубья крыш. Но до рассвета так далеко...
...А что это за огонек? С такого расстояния даже костер не был бы виден. А там светится, определенно светится! И как ярко!
Внезапно с левой стороны вспыхнул еще более яркий отблеск. Там трепетал высокий огонь, и юная леди с испугом отпрянула от окна. Это же сигнальный огонь на скале с каменоломней, поняла она, значит, там что-то случилось!..
Дом и двор наполнились шумом. Простучали по коридору сапоги часового. Громкое ржание слышалось даже сквозь стены. Тревога!..
...Тревога!!!
Роланд выскочил из своей спальни, на ходу натягивая камзол, вслед за юрким и быстроногим Родериком и даже не взглянул в сторону женской половины, где у перил галереи стояла прекрасная леди Хайд в ночной рубашке. Из своих покоев поспешно выбежал и сам граф. Его уже ждал огромный нетерпеливый Ворон, едва удерживаемый за узду, а также двадцать пять рыцарей и оруженосцев верхами.
— Пожар в Баттеридже! — доложил ему взволнованный командир стражи. — На скале знак, что Гарет уже пошел! Открыть ворота, вперед!
— Стой! — осадил его сэр Конрад. — Часовых оставить! Родерик, Эстер, Эльфрида — сойти с коней, вы остаетесь. Роланд... — от помедлил, глядя в возбужденные глаза юноши, и махнул рукой: — Роланд с нами. Ворота немедленно закрыть, мост поднять! Караулу на воротах — глаз не смыкать, назад не оглядываться.
Несколько человек торопливо спешились. Обе девушки вместе с графским сыном заняли ответственный пост у подъемного моста.
— Вперед!
Прогрохотали бревна, проскрипели цепи. Не оглядываясь, галопом отряд мчался к единственному проходу через ущелье: старому мостику перед каменоломней. Скакавший первым Торин лихорадочно прикидывал: кладка узкая, ехать верхом только по одному. Но старые столбы давно ненадежны, если шесть рыцарей въедут одновременно, кто знает, может и обрушиться...
— Слушать меня! Перед мостом задержаться, въезжать по одному, когда впереди идущий будет на середине! — прокричал он на скаку.
Они были уже возле каменной горы. Высоко на ее вершине пылал костер, и чья-то прихрамывающая фигура встретила их у входа в пещеру.
— Они побежали, ваша милость! Все побежали! Туда! — прохрипел простуженный бас. Это был один из рабов-каменотесов. На взгляд, больше никого здесь не осталось.
— За мной! — Торин первым погнал Заката на мостик, не тратя время. Переход занял несколько драгоценных минут, но поломка моста могла стоить гораздо дороже. Товарищи нагнали его уже у околицы.
Там шел бой. При пляшущем свете пожара мелькали фигуры, ржали лошади, слышались грубые выкрики и грохот рукопашного сражения. На окраине деревни какой-то конный отряд схлестнулся с пешей ратью, как показалось Роланду, и обе стороны дрались одинаково ожесточнно.
