Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ
Будучи не слишком высокого мнения о надежности нынешних летательных аппаратов, все же отвечаю в положительном смысле:
- Если для дела надо, не только на самолете, на черте можно полететь… Хотя я в чертей и не верю.
- А в самолеты? - чуть с хитринкой улыбается Котовский. Мой ответ, похоже, ему чем-то понравился.
- Ну, в самолеты верю все же малость побольше, чем в чертей, - так же с улыбкой отвечаю Григорию Ивановичу.
- Да, вот еще что… - произнес Юзеф Станиславович, и было похоже, что он едва заметно колеблется, а стоит ли продолжать? - Помимо закупок партий вооружения, которые будут вывозиться из Германии особым порядком, нами намечается приобретение нескольких сотен единиц пистолетов, и эта партия должна быть ввезена в СССР немедленно. Тут вопрос в сроках - пистолеты мы и так купим, союзническая Контрольная комиссия уже давно не возражает против их экспорта, но пока еще заказанные партии будут изготовлены и доставлены… Это оружие будет закупаться и ввозиться в СССР непосредственном членами комиссии, почему мы и посылаем в общей сложности более тридцати человек. Вы, я надеюсь, не откажете нам помочь? - И, не видя возражений с моей стороны, Уншлихт вновь обратился к Котовскому:
- Григорий Иванович, загляни к себе в Особый отдел заграничных военных заготовлений и распорядись, чтобы Борис Гольдберг… Нет, отставить. Для ускорения дела сам позвони прямо сейчас в отдел снабжения ОГПУ, Сергею Федоровичу, пусть он там, в своем ведомстве, срочно оформит еще одно разрешение на ввоз в СССР огнестрельного оружия - для Осецкого, Виктора Валентиновича, и.о. замнаркома НКВТ. - Тут заместитель Фрунзе поворачивается в мою сторону и замечает:
- Полагаю, с оформлением разрешения проблем не будет. С вашими-то доверительными отношениями с ИНО ОГПУ.
Намекает? Прощупывает? Правильно говорят - бывших чекистов не бывает. Похоже, кроме самого факта встречи с Трилиссером ему ничего неизвестно, и он пытается вызвать меня на разговор - а ну, как начну отнекиваться или оправдываться, а там, глядишь, и сболтну что-нибудь ненароком. Ну, уж нет, такого удовольствия доставлять не собираюсь.
- Юзеф Станиславович! - вступаю в разговор совсем по другому поводу, решив выгадать кое-что и для себя. - Вы не будете возражать, если я ввезу три единицы оружия для своих личных нужд?
- Вы ведь член РКП? - уточняет Уншлихт.
- Да.
- Значит, проблем с регистрацией оружия у вас не будет… Только зачем вам сразу три штуки?
- Хочу сделать подарок, - думаю, откровенность в данном случае не помешает.
- Ладно. Везите! - замнаркома сегодня покладистый. Тем более, подозреваю, каждый член комиссии потащит через границу что-нибудь и для себя лично, а не только для своего начальства, захотевшего обзавестись новенькими импортными пистолетами. - Но эти три штуки будете приобретать за свой счет. И еще… - Уншлихт чуть помедлил, - знаю, что вы за границей не новичок, и в Германии бывали. Сейчас там обстановка серьезно поменялась по сравнению с 1918 годом. Гражданская война вроде бы позади, однако же, ухо надо держать востро. Мы едва уладили конфликт с налетом на наше торгпредство - только 29 июля был подписан, наконец, протокол об урегулировании наших претензий, и мы смогли организовать эту поездку. Хотя наш визит согласован так же и с немецкими военными, в офицерском корпусе Германии немало открыто антисоветски настроенных субъектов. В Германии появились свои фашистские и полуфашистские организации, и некоторые из них, вроде "Стального шлема", пустили глубокие корни среди военных. Это вам следует сугубо иметь в виду, не поддаваться ни какие провокации, и не подставлять голову! Она и вам, и нам еще пригодится.
Юзеф Станиславович глядел мне прямо в глаза и был непроницаемо серьезен.
- Вы можете столкнуться и с другого рода опасностями. Берлин превратился в одно из гнезд белогвардейской эмиграции. РОВС проявляет большую активность, и от этих подлецов можно ждать каких угодно гадостей, вплоть до актов прямого террора против наших представителей. Но и помимо РОВСА там хватает всякого отребья, которое зарабатывает на мелких провокациях и по всякому гадит исподтишка. Так что - осторожность и еще раз осторожность!
Ободренный этим напутствием, покидаю здание Реввоенсовета, чтобы подготовиться к командировке.
На следующий день Котовский появился у нас в наркомате. За полдня он, как еще не существующий в этой реальности тяжелый танк прорыва, снес все бюрократические препоны, и у меня на руках оказалась копия приказа о моем откомандировании в Германию вместе с командировочным удостоверением. Однако, прежде, чем получить эти документы, пришлось вынести довольно неприятный разговор с Варлаамом Александровичем Аванесовым, заместителем Красина. Перед напором Григория Ивановича он устоять не смог, но не преминул сделать мне форменный выговор, лишь слегка скрытый за его неизменно вежливыми оборотами речи:
- Виктор Валентинович, дорогой, я полагал что вы, с вашим опытом работы, уже давно усвоили необходимые правила ведения дел. Не ожидал от вас, право слово! Ну, хорошо, положим, в ОГПУ вас вызвали, этому ведомству не принято отказывать. Однако же доложиться о предмете разговора вам все же следовало бы…
- Не подлежит разглашению! - резко обрываю его излияния. Варлаам Александрович пристально глядит на меня своим чуть ироничным и слегка надменным взором сквозь овальные стекла пенсне, но так и не произносит ничего в ответ на мою не слишком почтительную реплику. Сам работавший в ЧК, он, разумеется, вполне допускает, что ОГПУ может сильно не одобрять болтовню о делах, происходящих в стенах этого учреждения. Однако Аванесов вновь возвращается к вопросу о субординации:
- Голубчик, вот уж о командировке по делам военного ведомства вы могли бы предупредить меня заранее, а не ставить своего начальника перед свершившимися фактами.
Решаю не идти дальше на обострение и стараюсь ответить с максимальной вежливостью:
- Варлаам Александрович, для меня самого предложение Реввоенсовета было полной неожиданностью. И при этом приходится ехать вдогонку уже отбывшей в Берлин комиссии, поэтому и оформление получается такое сверхсрочное. Как тут предупредишь заранее!
- Нет уж, Виктор Валентинович, так дела все же не делаются! - ворчит Аванесов, не найдя, что возразить по существу. - Не следует вам стремиться поставить себя в исключительное положение. Вы ведь из-за своих амбиций и в Аркосе не сработались. Нет-нет, так нельзя! Постарайтесь уж впредь такие обстоятельства исключить. Иначе нам будет трудно с вами работать вместе. Да-да, весьма и весьма трудно!
Со вздохом праведника перед лицом нераскаявшегося грешника, он протягивает мне мои бумаги:
- Ступайте уж! Если бы сам Уншлихт так не нажимал… - далее Варлаам Александрович свою мысль не развивает, и, не подав на прощание руки, демонстративно смотрит в окно. Однако мне ведь ничто не мешает быть вежливым?
- До свидания, - коротко киваю головой так и не повернувшемуся в мою сторону заместителю наркома, и покидаю его кабинет.
К концу второго дня к командировочным документам прибавилась виза германского посольства, билет на самолет, и разрешение на ввоз оружия, выданное ОГПУ. Заграничный паспорт у меня и так был. Я не только успел получить положенные мне командировочные и суточные, но и оформленный через Спотэкзак аванс на "осуществление закупок товарных образцов", который Уполномоченный РВС в наркомате сам занес мне в кабинет. Теперь я уже запомнил его фамилию - это был тот самый Борис Голдберг, возглавлявший Особый отдел заграничных военных заготовлений в Наркомвоенморе.
Но для того, чтобы покончить с оформлением командировки, пришлось провести еще одну, на этот раз совершенно бессмысленную беседу. Секретарь парткома наркомата решил дать мне политическое наставление перед заграничной поездкой. Когда по его просьбе я заглянул к нему в кабинет, он разразился примитивной лекцией о международном положении. Послушав несколько минут, не выдерживаю, и замечаю:
- Полагаю, что смогу прочесть подобную лекцию ничуть не хуже вас, а вернее, что и лучше. Вы сами-то хоть раз за границей бывали?
- Виктор Валентинович! - вспыхивает секретарь. - При чем тут это? Мой долг - напомнить вам о большевистской выдержке и принципиальности, особенно в трудных условиях враждебного окружения за границей!
- Считайте, что напомнили, - с этими словами поворачиваюсь и лишаю его своего общества.
Пока шло оформление документов, я попытался разузнать побольше о полетах в Кёнигсберг. Это оказалось не столь сложно - выяснилось, что я буду иметь дело с нашим собственным, наркомвнешторговским детищем. Рейсы в Кёнигсберг с Ходынского поля совершало смешанное немецко-русское летное общество "Дерулюфт" (где Наркомвнешторг владел 50% капитала), созданное еще 24 ноября 1921 года. Техническая база совместного предприятия располагалась на аэродроме Девау в пригородах Кёнигсберга - там недавно были возведены два больших ангара и расширена мастерская для обслуживания аэропланов. Самолеты авиакомпании с советскими регистрационными номерами с RR1 по RR10 - Российская Республика - принадлежали Советскому правительству и были переданы компании в счет погашения нашего ежегодного взноса.
