В. Бирюк - Обноженный
— Дяденьки! Не надо! Отпустите! Пожалуйста! Страшно! Матушка! Не надо!
«Матушка, матушка, на двор гости едут…». Поздно — уже приехали. Особых эмоций в произносимом не выражалось. Так, регламентный аудио-фон.
Судя по отметкам на икрах — её недавно наказывали розгой. Бессистемно, то есть — «в сердцах», «искренне», «от души». Я сразу обратил внимание на эти синюшные полоски, потому что держащий левую бородатый мужик заворожено разглядывал её так, будто примеривался к куриной ножке — как бы получше укусить.
Второй «держатель», здоровенный седатый уже мужичина, изображая своей, непривычно прямой спиной, столб, с явно видимым усилием поворачивая голову то на возгласы женщины, придерживающей девчонку за плечи и задранный подол, то на шпендрика в красной, заляпанной жиром, рубахе. Шпендрик, согнувшись, не поднимая низко опущенной головы, замедленно суетился между настольных ляжек, пытаясь там, в тени, что-то найти. И ему это удалось:
— Во! Бл… Нашёл. Е… — молотить! Гашник ё…! Сща как завязочку потяну…
Ну, Ванюша, сколь не откладывай, а игру играть придётся. На сцену. Со скандально-жеманной интонацией:
— Ой! Трифоныч! Да ты, никак, остья полюбил! Уже и на хворост залезать начал? А об ёлку потереться не пробовал? И забот меньше — во всяком лесу найдётся. И — расходов никаких.
Я сделал шаг, входя в освещённое светцем пространство. Два платка, один — плотно закрывавший голову и оставляющий в тени лицо, и второй — накинутый на плечи, кисти бахромы которого я скромно теребил в руках, не оставляли никаких сомнений в моей гендерной принадлежности. Попутно они, своими яркими красными узорами на тёмно-коричневом фоне, отвлекали внимание присутствующих от моего лица. И намекали на нижнюю границу ценового коридора предлагаемой услуги.
Шпендрик, несколько покачиваясь, вздёрнул голову и с усилием сфокусировал внимание на платках. Потом на моём лице. Потом — ниже. Потом его повело в сторону, и борьба с Ньютоном и его законом всемирного тяготения — заняла всё внимание.
Мне он не понравился. На полголовы ниже меня ростом, он выглядел существенно старше. Опухшее от трёхдневного пьянства лицо, мутные, с красными прожилками и остановившимся взглядом, глаза. Сальные, слипшиеся в сосульки светло-русые волосы на лбу. Мокрые от слюней губы. Дорогая рубаха с жирными разводами и выдранной застёжкой ворота.
Явная асимметрия лица, особенно — улыбки и ушей, заставляла вспомнить выражения типа: «Синдром функциональной дефицитарности стволовых образований головного мозга (дисгенетический синдром)».
Диагноз логично проявлялся в симптомах: незрелость эмоциональной сферы, при которой эмоции не выполняют функции регуляции поведения и межличностных отношений, аффективный контроль больше ориентированы на витальные потребности и потребность в поддержании стереотипных взаимосвязей с окружающей средой.
Вот есть у него такая витальная потребность: «трахаться» — он этим и занимается. Возник у него стереотип — девок портить, он ему и следует.
Забавно: основными причинами этой группы психических отклонений являются проблемы матери в дородовой период: алкоголь, пищевое отравление, инфицирование, родовая травма, инбридинг… Всё это распространено в «Святой Руси» значительно шире, чем в моё время. Соответственно, процент больных в здешних популяциях — выше. Причём, в силу ряда повсеместно распространённых обычаев, в среде аристократии — концентрация прирождённых психов ещё больше.
Почему никто из попаданцев не пишет, что в каждой благородной компании постоянно наблюдаются персонажи… интересные профессионально психиатрически?
Мда… Непрезентабельный мужичок. В смысле: презентацию «Русский купец 12 века»… я бы на его образе делать не стал — противненько.
Изучаемый «образ», не отрывая остановившегося взгляда от меня, провалился рукой куда-то туда, где было что-то чувствительное у растопыренной девки. Девка взвыла и лягнула ножкой.
Первый держатель, обернувшийся на звук моего голоса и тупо пускавший слюну, не удержал. Верещащая девка попала освободившейся пяткой в лоб купчику, и бедняга резко уменьшил свою потенциальную энергию. В смысле: оказался на полу. Вместе и со своей потенцией, и со своим центром тяжести.
Второй держатель упорно сопел, выворачивая и выкручивая девкину ляжку. И получая в ответ от второй ноги — поток звучных пощёчин. А я подошёл к шевелящемуся на полу купчику.
Обошёл по кругу, так, чтобы встать спиной к свету. Такой… несколько просвечивающий силуэт с раздвинутыми ногами.
Как гласит международная собаководческая мудрость: «Из говна настоящий бульдог не получится, а вот силуэт слепить можно» — слепил.
Теперь озвучку. Чуть откашлялся и, безуспешно пытаясь изобразить глубокое бархатистое контральто, исполнил:
«Ехал на ярмарку ухарь-купец, Ухарь-купец, удалой молодец. В красной рубашке, кудряв и румян, Вышел на улицу весел и пьян».
Начав довольно тягуче, я закончил куплет близко к оригиналу — весьма живенько. Даже с дроботом и вращением. Нормального фуэте я и не пытался, но подол широченной рубахи кокетливо вспузырился.
Поднявшийся на четвереньки купчик глупо водил глазами вслед за мной. Потом изумлённо выдал:
— О! Так ты… эта… ещё и поёшь?!
После чего снова свалился на бок.
Всякий раз в подобной ситуации я испытываю чувство глубокой тревоги и смущения: неужели и я, когда надираюсь, становлюсь такой же мерзкой скотиной? Тупой, наглой, вонючей… К сожалению, даже видеозапись не передаёт всего спектра отвращения, которое вызывает «ужратый персонаж с поползновениями».
Жена как-то сказала:
— Грустно видеть неглупого, в общем-то, мужика в столь скотском состоянии.
Мне — помогло. Другим… по-разному. Вот этому… тут уже клиника. Ну и фиг с ним, работаем по сценарию. «Откатаем своё и хай воно горит!».
«Ехали вержане Из ярмарки домой, да домой, Они остановилися Под яблонькой густой. Эх, загулял, загулял, загулял Парнишка молодой, молодой. В красной рубашоночке, Хорошенький такой!».
Ну заменил «цыган» на «вержан» — так песня же народная! А я кто?! Раз песня моя, как хочу — так и меняю.
Лёгкий щелчок в лоб поднявшемуся на четвереньки купчику однозначно уточнил принадлежность эпитета «хорошенький» и, заодно, снова перевёл «слушателя романса» в горизонтальное положение. Осталось только «порвать публику» заключительным куплетом:
«- Эх, дайте мне, дайте мне, дайте мне Вволю погулять, погулять! С девками пригожими На славу поплясать!».
Попутно я устроил сам себе небольшую подтанцовку с ограниченным стриптизом: чуть покачиваясь и притоптывая пятками на месте, потянул вверх рубаху у себя на бёдрах.
Тут самое главное — не перестараться, поскольку слишком высоко задирать подол… ну, вы ж понимаете — архитектурные излишества… Так что фас и анфас — чисто коленочки. А вот на траверзах можно и чуть больше.
У меня стройные ножки. Просто факт, имеющий место быть. Мне это как-то… Хвастать тут нечем — не моя заслуга. Какие выросли. Я ими бегаю. Но реакция окружающих… Мои наложницы млеют и балдеют:
— О! Ну зачем мужику такие ноги?!
А я что, выбирал?
Вояки наоборот:
— Как же ты, Ваня, да на прямых-то ногах — в седле-то удержишься?
Задолбали. Сдуру ответил известным афоризмом: «Если у вас кривые ноги — делайте декольте поглубже». Не поняли. Тогда я их на пробежку вывел. На финише, когда дождался переваливающегося со стороны на сторону запыхавшихся Ивашку и Чарджи, сообщил им:
— Проблемы не в ногах, а в головах.
И стал чаще выводить их на кросс. Ноги у них так и не выправились, а вот головам помогло — дышать стали лучше.
Мой здешний визави тоже попытался изобразить кросс. Точнее: спринтера в финишном рывке.
«Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, — и спекся! Подвела меня — ведь я предупреждал! — дыхалка. Пробежал всего два круга и упал — а жалко!».
Здесь даже до второго круга не дошло: подвела не дыхалка, а координация движений. С моей помощью.
Низкий старт купчика в направлении моих коленей был «лёгким движением руки» перенаправлен в сторону седобородого держателя. К которому купчина и приложился выпученными губами. Куда-то в низ живота. А лбом — выше. Интересно…
Тиль Уленшпигель как-то встречает трёх толстых монахов. Толстых в талиях и худощавых на лица. Смущённый этим визуальным диссонансом, падает одному из них головой в живот. От чего раздаётся приятный звон золотых монет.
